Михаил Соколов - Контракт со смертью Страница 6

Игорь Семенович Кудрявцев ловко свернул в переулок, вырвался из тесного четырехколесного потока и дал газ - свободен.

Вместе с мокрым запахом дождя кажется вливается в приоткрытое окно заполнившая улицы радость. Повод для этого имеется, даже несколько причин радоваться, о них приходится сейчас умалчивать, но то, что он спешит, а, главное, куда спешит - заставляет безудержно улыбаться. Он подрезает справа промелькнувшую "девятку"; водитель которой, высунув в окошко голову, что-то приветливо кричит ему вслед. Еще поворот, еще... добрался.

Ах, Лиза! Дождь оплакивает разлуку с тобой - где-то ты прячешься за толстыми стенами! День поскучнел, не видя тебя, ночной совушки; неудержимая улыбка растягивает румяные губы Кудрявцева, сейчас лихо втиснувшего свою "Вольво" в только что опустевшее место в длинном ряду иномарок, приткувшихся носами к пешеходному тротуару, словно поросята к бесконечному брюху свиньи. В данном случае, весь этот высотный дом (где в снятой по контракту большой пятикомнатной квартире живет и она, Лиза), выступает аналогом этой самой свиньи, на ходу с усмешкой думает Кудрявцев и щурясь, разглядывает шикарный подъезд этой полугостиницы-полудоходного дома, темнеющий в туманной сырости ненастного дня. Однако, светятся два, стилизованных под железокованные, наружных фонаря, фотоэллементы которых среагировали на рано опустившиеся сумерки; матово, нерезко расплывался желтый свет, и это тоже было прекрасно, с улыбкой соглашается Кудрявцев.

Он вышел из машины, щелкнул зонтиком, немедленно, большой птицей, взметнувшимся над ним, и с улыбкой огляделся окрест: сдвоенные корпуса гигантских, недавно отстроненных доходных башен блестели красноватой плиточной глазурью. Одна из этих башен, силой стратегического гения создателей, была превращены в соты офисов и по слухам, приносила колоссальный доход. Помещения второго корпуса сдавались под жилье, причем, часто тем же самым предпринимателям, что снимали и офисы. А внизу, как водится, поселились: салон-парикмахерская, прачечная, лавка автозапчастей и, продовольственный магазин и - в соседнем подъезде - ресторан.

С довольной улыбкой обозрев все это великолепие, Кудрявцев вдруг нырнул внутрь своей машины, перегнулся к заднему сиденью, изо всех сил оттягивая наружу зонтик, словно бы боялся, как бы дождик не подмочил его зад и, наконец, выпростался наружу, держа в свободной руке великолепный букет красных роз.

Окончательно запер машину и, держа розы вне сухого зонтичного уюта, чтобы небесные капли внесли в цветочную прелесть дополнительную свежесть, он прошел к бетонному козырьку подъезда.

Охранник, высунувшийся ему навстречу, знал Кудрявцева давно, при встречах уже перебрасывался доброжелательными, информации не несущими, но привносящими удовлетворение обоим словечками: один ощущал свою близость к кругу пока недоступному, второй верил, что, по сути, все ещё плоть от плоти народной, - и оба ошибались, разумеется.

- Ну как? - спросил один.

- Да так же, дерьмово. А ты как?

- Ничуть не лучше.

Обычно на этом, к обоюдному удовлетворению, общение и заканчивалось. Кудрявцев уже собрался пройти к лифту, но тут Юра (так звали охранника) его остановил.

- Подожди, Игорь. Тут вашему Семенову посылка. Мы не стали подниматься. Его, как обычно, дома нет, а Лиза просила до вечера не тревожить. Не мог бы ты занести коробку.

И тут же, видя построжавшее лицо гостя, поспешил успокоить.

- Нет, нет, мы слегка прослушали-проверили, там вроде никакой электроники нет. Так что не бомба. Да и Алексея Марковича так просто бомбой не возьмешь.

- А посылка откуда?

- Завез двоюродный брат. Сказал из деревни родственники мясо прислали. Он получил по почте на свое имя и, вот, завез. На черном "Джипе" подъехал, сказал, что Семенов будет рад. Продукты, по случаю, - в подарок и в знак уважения. Это он так сказал.

- На "Джипе"? Что-то подозрительно, - Кудрявцев задумчиво переминался. Видно было, ему все это очень не нравится. Но и отказываться причин не было.

- Ладно, Юра, давай занесу.

Юра зашел за стекло своего наблюдательного поста, где были: два кресла, стол, три телефона, компьютер с двумя звуковыми колонками, весь день не смолкавшими и напольный железный ящик, может быть для хранения денег или оружия. Он нагнулся, поднял что-то и вышел, неся перевязанный крепкой бечовкой картонный ящик, довольно большой, сантиметров пятьдесят по граням, и тяжелый, оценил Кудрявцев, принимая груз.

- А внутрь ты не заглядывал? - на всякий случай поинтерересовался он.

- Нет, конечно. Видишь, он заклеен, прямо с почты. и сургучные печати целы. Не вскрывать же, сам понимаешь?

- Конечно, - согласился Игорь, - кому нужны скандалы.

- Так я позвоню Лизе, предупрежу, - сказал Юра.

И, кивнув, ушел в аквариум, где тут же стал набирать номер.

Подошел лифт. Кудрявцев зашел внутрь, нажал отогнутым от букета указательным пальцем кнопку седьмого этажа; лифт закрыл дверцы, поехали.

Вышел на плащадку этажа и, по ковровой дорожке пошел в левое крыло. Шестьдесят седьмая квартира. Так же точно, как и в лифте отогнув палец, позвонил в дверь. Пение дверного звонка перешло в сухое щелканье замочного механизма, вход распахнулся и на пороге - Лиза: тонкая, высокая, в прямом, черно-маслянистом плаще, в блестящих колечках крупных завитков у висков, держа в руке маленькую красную сумочку, она зло смотрела на торопливо шагнувшего к ней гостя страшными, великолепными черными очами.

- Лизик! В пробку попал. Спешил изо всех сил, милая! - тут же выкрикнул он и, словно щитом прикрываясь цветами, приблизился вплотную.

- Не называй меня Лизик! - сердито сказала девушка, не обращая внимания на его поцелуй, но и не отстраняясь.

- Я из-за тебя торчу здесь уже минут десять. В плаще. Ты позвонил и сказал быть готовой. Я, как дура, жду, а ты по пробкам прохлаждаешься. Если не можешь быть точным, не приглашай меня больше!..

- Ну милая!

- И сколько раз тебе повторять, что я не милая. Во всяком случае, не твоя милая, да и не собираюсь в ближайшем будущем быть твоей.

Кудрявцев мигом поймал её на слове и, отдавая букет, вновь склонялся в поцелуе:

- В ближайшем? А не в ближайшем?

- Ни в ближайшем, ни в дальнем будущем. И хватит об этом, сколько тебе ещё говорить!

- Молчу, молчу, - сказал Кудрявцев, чувствуя, как млеет и томительно стонет все внутри него из-за этой пленительной, жестокой, необузданной и прекрасной двадцатилетней женщины.

Лиза между тем прошла в гостиную, взяла высокую хрустальную вазу, вышла в ванную. Через минуту, уже с водой и розами внутри, внесла обратно. Остановилась, раздумывая, куда поставить вазу. Зарылась лицом в букете, заметно смягчилась.

Кудрявцев, чутко наблюдавший за ней, тут же ухмыльнулся.

- И почему это вы, женщины, так любите цветы? Ведь если подумать, это же просто половые органы растений. Откуда у вас такая любовь к этим штукам?

- И поэтому тоже, - сказала Лиза, не отрывая лица от роз.

- Что "поэтому"? - не понял Кудрявцев.

- Из-за этих твоих дурацкий замечаний я тоже не буду твоей, - сверкнув глазами, сказала она.

Поставила вазу на столик.

- Что это у тебя за ящик? Мы с ним поедем?

- Ах да!.. - спохватился Кудрявцев. - Это твоему благоверному привезли. Охрана приняла, а тебя тревожить не стала, как обычно. Они все там к тебе пылают почтительным восхищением.

- Поучился бы.

- Учусь, учусь, - торопливо заверил Кудрявцев. - Только никто не ценит мои старания.

- Ну не стой. Пойди поставь свой ящик в спальню. На стол или на табурет. Надеюсь, это не взрывное устройство?

- Юрка внизу говорит, что проверил на предмет тиканья и прочей механизации. Да и мясом тянет. Давно отослали, наверное. Запашок уже. А ты что же, за Семенова боишься? Не бойся. Кто-кто, а уж он-то не попадется. А жаль, - добавил он и пошел в спальню, где на мягкий табурет с гнутыми венскими ножками, стоявший рядом с кованой жележной кроватью под розовым балдахином с цветочками, и взгромоздил тяжелую ношу.

- Надеюсь, там не кирпичи, - заметил он, выходя.

Лиза нетерпеливо ждала его у двери.

- Долго ещё копаться будешь?

Они вышли и захлопнули за собой дверь.

Внизу охранник Юра вышел из стекла, дабы лично засвидетельствовать Лизе свое почтение. Впрочем, она нравилась всем мужчинам, конечно, в зависимости от ориентации, мельком подумал Кудрявцев. Молодой, очень высокий и ещё не успевший пополнеть от спокойной жизни, Юра, далеко вытянув над головой Лизы длинную руку, открыл и придержал тугую дверь.

А дождь все так же мирно сыпал, и отдельные капли, сбитые порывами ветра с прямолинейного пути, залетали и под козырек подъезда. Лиза взяла Кудрявцева под руку и с усталым, злым терпением дожидалась, пока он раскроет зонтик, чтобы довести её к машине.

- Как у тебя все долго получается, - сказала она.

Кудрявцев усмехнулся, зонтик с шумом взмахнул крылами: