Фридрих Незнанский - Бархатный губернатор Страница 6

– Слушаю! – прогудел густой уверенный бас.

– Иван, Федор говорит.

– Узна-ал… А я только от Маши. Тебя ждет.

– Слушай внимательно, Иван. Немедленно езжай обратно и забери Машу и детей к себе.

– Откуда звонишь?

– Ты понял меня, Иван?

– Понял.

– И чтобы ни шагу из дому!

– Понял.

– Скажешь, что я уехал. Срочная командировка.

– Куда уехал-то?

– В Москву!

– Что стряслось, Федя?!

– Я надеюсь на тебя, Ваня, Подключи казачков!

– Не беспокойся! Может, помощь нужна?

– Справлюсь. Я, братишка, не пустой!

– Понял.

– Все. Жди звонка!

– Еду, Федя, еду! Будь спокоен!

Супрун положил трубку и вздохнул с облегчением. Теперь он был уверен, что ни жена, ни детишки в заложники не попадут, даже если губернаторские ищейки немедленно выедут из Ставрополя, то до Грачевки по шоссе без малого сорок километров, да до Степного по грунтовой дороге около десяти, а младший брат Ваня рядом, и километра не будет.

Иван Степанович жил в Степном, где работал председателем колхоза, именно колхоза, а не какой-то там ассоциации. У него в хозяйстве были и фермеры, которых он не обижал, а, наоборот, поддерживал всеми силами, а если кто-то из них не справлялся, принимал снова в колхоз. Хозяйство было крепкое, народ председателя уважал, а казаки так чуть ли его не боготворили. Да и было за что. Завели большую конюшню чистокровных скакунов, мальчишки стали бегать в казацкой форме, атаманы в станицах, в основном молодые мужчины, готовы были за председателя хоть в огонь, хоть в воду. Супрун даже затревожился, как бы братишка палку не перегнул. Нагрянут фээсбэшники, казаки их могут на куски разорвать!

Гаврюша так ничего и не заметил, копался в своем огороде, хотя Супрун прошел почти рядом.

Пройдя лесом вдоль речки несколько километров, Супрун присел на поваленное дерево, вытащил бумажник, пересчитал деньги. Их хватало на то, чтобы купить билет до Москвы, да и в вагоне-ресторане посидеть. А может, выйти на дорогу, остановить попутку, доехать до Минвод и в поезд? Однако, поразмыслив, Супрун отказался от этой идеи. Во-первых, наверняка подняты все силы УВД, прямо на вокзале и тормознут, во-вторых, при нем оружие и, если тормознут, разговор будет короток. Нет, нужно дождаться темноты и любыми путями вырваться за пределы края. В своем крае губернатор хозяин, а, к примеру, в Краснодарском он ничто. Значит, необходимо выехать за пределы края, попасть хотя бы в станицу Успенскую, там казачки примут, напоят и накормят.

Особо дожидаться темноты Супруну не пришлось. Проплутав несколько часов по лесу, он наконец вышел к железнодорожным путям в девятом часу вечера. Было уже темно, но невдалеке мерцали огоньки станции.

Станция оказалась маленькой, останавливались на ней лишь местные поезда да ходили на Железноводск редкие электрички. В ларьке Супрун купил бутылку коньяку, пару мясных консервных банок и за неимением хлеба три пачки галет. Выпил, подзаправился и почувствовал себя увереннее. К перрону подошла электричка. Глядя на освещенные окна, Супрун приметил в двух вагонах людей хоть и в штатском, но которых он где-то уже видел… Точно, одного он встречал в коридорах ФСБ. Чтобы не искушать судьбу, Супрун с сожалением покинул перрон.

– Последняя, – заметила проходившая мимо девушка.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Супрун.

Он не стал заходить в помещение вокзала, а направился вдоль линии. На путях стоял товарняк. Внезапно вагоны дрогнули, заскрипели и медленно поплыли мимо Супруна. «А, что если в вагон и – вперед? – мелькнуло в голове Федора Степановича. – Куда-нибудь довезет…» Увидев вагон старого выпуска, похожий на теплушку, двери которого были чуть приоткрыты, Супрун вскочил в него и огляделся. В вагоне было темнее, чем на улице, но постепенно глаза привыкли, и Супрун разглядел разбросанные тюки. Они были мягкими на ощупь и сухими. Сдвинув их, Супрун соорудил себе ложе, прилег и закурил. Думать ему ни о чем не хотелось, он закрыл глаза, стараясь заснуть, но и сон не приходил. Стучали колеса, мчался куда-то товарный поезд…

Видимо, Супрун все же вздремнул, потому что когда открыл глаза, то приметил, что в вагоне стало светлее. Он подошел к проему двери и понял, что начинает светать. Мимо проносились редкие дома, приближалась какая-то крупная станция. Поезд несколько сбавил ход, но шел достаточно быстро. Супрун успел прочесть название станции – Павловская. Значит, товарняк пойдет сейчас или на Ростов, или свернет на Ейск. Если он поедет на Ростов, то следующей крупной станцией будет Октябрьская, насколько помнится, от Павловской она отстоит на каких-нибудь десять-двенадцать километров. Хорошо, если поезд притормозит здесь, в Октябрьской живет Борька Петухов, дружок с детства. Вот она и Октябрьская! Мимо.

Товарняк остановился лишь в Батайске, в пятнадцати верстах от Ростова-на-Дону. На вокзале, зайдя в туалет, Федор Степанович умылся, причесался, как мог привел одежду в порядок, сел в первую попавшуюся машину, приехал в Ростов, купил билет на ближайший поезд до Москвы и через сутки был уже на Курском вокзале столицы. С вокзала он позвонил брату Ивану. Трубку взяла Маша, жена Ивана, и он поговорил с ней и с детьми. Еще в поезде Супрун решил поехать прямо к заместителю Генерального прокурора России Меркулову Константину Дмитриевичу, с которым он познакомился во время отпуска на палубе теплохода, совершавшего туристическую поездку по Волге. Супруну пришелся по душе этот вежливый, хорошо воспитанный представитель закона, вовсе не похожий на человека, занимающего такой высокий пост. Оба они впервые совершали путешествие по матушке-Волге и оба, как оказалось, всю жизнь мечтали о подобном отдыхе. О многом было переговорено, во многом их взгляды сходились. Часто бывает так, встретятся люди, особенно в отпуске, и разойдутся, но здесь получилось иначе. Не забыл Супрун Меркулова, и Меркулов не забыл Супруна. Перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками, даже подарки присылали на день рождения. На звонок Супруна ответила секретарша, сообщила, что Константин Дмитриевич будет через полчаса и она обязательно передаст его просьбу о безотлагательной встрече.

Меркулов встретил Супруна в дверях кабинета:

– Здравствуй, дружище! Не ждал!

– Здравствуй, Костя!

Они обнялись.

– Что это у тебя под пиджаком? – удивился Меркулов. – Никак, оружие?

– Оно самое, – вытаскивая короткоствольник и рожок, подтвердил Супрун.

– Ну ты даешь… – покачал головой Меркулов. – Рассказывай.

Он внимательно, не перебивая, выслушал рассказ Супруна и, лишь когда тот умолк, спросил:

– Все?

– Вроде все…

– Ты в каких отношениях с Власенко?

– А какие могут быть отношения с прокурором края? Только деловые.

– В бане вместе парились?

– Было.

– Значит, не только деловые. После баньки-то небось пропускали?

– И это бывало.

– Вдвоем?

– Обычно вчетвером. Колесниченко, Макеев, Власенко и я. Подъезжал иной раз и Маркуша.

– Губернатор, прокурор, начальники УВД и ФСБ, ты, главный управленец сельского хозяйства… Вся верхушка края! Я к чему? И парился ты с прокурором, и выпивал, а он на тебя телегу настрочил.

– И по какому поводу?

– Что ты за завод там строишь?

– По изготовлению кормов.

– И кому дорогу перешел?

– Дорогу можно перейти только одной организации – КАКТу. Краевой акционерной компании товаропроизводителей.

– С директором КАКТа знаком?

– Знаком. Тип неприятный.

– Это ты верно подметил, – усмехнулся Меркулов. – Михаил Григорьевич Юсин. Вор в законе. Кличка Муссолини.

– Слыхал, – не удивился Супрун. – Но как-то не верилось…

– Телегу я пока положил под сукно, но со временем она пригодится… Теперь насчет КАКТа. Организация любопытная. И криминальная, очень даже криминальная. Это пока все, что могу тебе сообщить.

– Закурить можно?

– Кури.

– Я к тому, что ты-то не куришь.

– Закуривай. Хоть мужиком в кабинете запахнет… Историю я твою выслушал, Федор, и очень рад, что все обошлось благополучно. Но ты говорил о себе, а мне хотелось бы услышать твое мнение об убийствах Васильева, Скачко, Приходько.

– Мнение у нас с тобой, Костя, одинаковое. Все эти убийства политического характера, убирают претендентов на губернаторский пост. Вспомни Ленина… «Кому это выгодно?»

– Я понимаю, Федор, что самая большая выгода от этого губернатору Колесниченко, но убирает-то их не лично губернатор.

– Значит, его люди.

– Это тоже следует доказать.

– На то ты и зампрокурора страны. Доказывай.

– Работаем, Федя, работаем! И теперь, между прочим, я не просто так задаю вопрос об этих убийствах. Тебе на месте-то виднее. Что, к примеру, люди говорят?

– Не знаю, как у вас, в Москве, а у нас, в крае, молчат люди.

– Слухи-то, вероятно, идут?

– Слухи к делу не пришьешь.

– Ты заговорил, как суконный профессионал, – улыбнулся Меркулов. – А все-таки?