Фридрих Незнанский - Олимпийский чемпион Страница 6

Смотрящего на зоне, где сидел Чахлик, звали Усманом. Это был старый вор, который двадцать пять лет из своих пятидесяти провел в заключении. Лагерь был для него родным домом, и когда Усман выходил на свободу, чувствовал себя неуютно, как в чужой стране. Поэтому торопился снова совершить что-нибудь такое, чтобы вернуться к привычному укладу жизни.

Колонией он управлял уже пять лет. Советниками при нем состояли Рыжий и Мозырь, но решения Усман принимал всегда единолично.

Была ночь. В черном углу, где жил Усман, колготилась его кентовка. Бойцы сегодня получили добро на пользование услугами опущенных. Возле входа в отгороженный угол барака сидел на полу главпетух Петюня, пожилой, совершенно обабившийся зек, с писклявым голосом и желтыми белками коровьих глаз. В большой полиэтиленовый пакет с изображением грудастой девицы в купальнике Петюня собирал дань за пользование его гаремом. Бойцы бросали ему пачки чая, бутылочки с одеколоном, пакетики с анашой и получали взамен на какое-то время «девочку», как называл своих подчиненных начальник. Встречи происходили на двухъярусной шконке, отделенной от барака временной ширмой из одеял.

В самом логове Усмана сидели он сам, Рыжий и Мозырь, а также те, кто ждал своей очереди. Мозырь и Усман курили анашу и запивали это дело водкой. Рыжий только пил.

– Ты посмотри, что делается, Усман, – сказал Мозырь, выпустив дым. – Смены нам нет никакой. Жизнь на воле настала сладкая. Редкий вор на зону идти хочет. Забывают законы. В золоте купаются. Кто держать порядок будет, когда мы выйдем?

– Сладкая, говоришь? А ты не люби сладкое, а люби горькое. Чтобы потом не расстраиваться попусту.

– Ну а тут-то, на зоне, сладкого мало.

– Ну это кому как, – задумчиво пробормотал Усман. – Кому и на киче дом родной.

– А ты не выходи, – сказал Мозырю Рыжий. – Мочкани кого-нибудь – и еще десятерик обломится. Вот и зона без присмотра не останется.

– Типун тебе на язык. – Мозырь выпил и закусил хлебушком. – Я еще погуляю. Да и не по понятиям это вору в юшке мараться. Слава богу, бойцов не переводится.

– Да этого хлама вал, – сказал Усман, который полулежал с закрытыми глазами, откинувшись на цветные засаленные подушки. – А вот ребята с головой попадаются все реже. Некому скоро будет этим бакланьем рулить. Правильно я говорю?

Он обратился к крепкому узколобому парню, с сопением прислушивающемуся к рычанию и скрипам за занавеской.

– Нет базара, Усман, – улыбнулся парень остатками выбитых и сломанных зубов.

– Вот смотрите… Он даже не вкурил, что говорят. – Усман взъерошил ежик седых волос, а Рыжий расхохотался. Несмело засмеялся и узколобый парнишка.

В этот момент в загородку зашел Чахлик. Воры приветствовали его почти как равного. Предложили место за столом, предложили стакан, косячок. Но Чахлик отказался, сел в сторонке, он знал, что не всякое приглашение следует принимать. Как говорится, ваше дело предложить – наше отказаться. Не по чину ему пока что с ворами за одним столом сидеть.

– С чем пожаловал, друг ситный? – спросил Усман.

– Да дело такое. Рыжий сказал, что интерес к двум пацанам моим имеете. Что проверить их нужно. Предложение есть у меня.

– Ну пацаны, положим, наши. – Усман нахмурился.

– Извини, ошибся. – Чахлик побледнел и сглотнул слюну.

– Ладно, замнем. Ну да, имеем мы интерес. Так что у тебя за предложение?

– Блажного надо поучить. Совсем нюх потерял, мужиков мутит, забил на порядочных людей.

– На нас он не забивал. – Рыжий выпил водки и закусил хлебом. – Но мужиков и вправду мутит. Знаю.

– Рассказывает какие-то байки, – подливал масла в огонь Чахлик, – глядишь, в мужицкие авторитеты выбьется.

– Ну мужикам тоже главный нужен… – рассудительно сказал Мозырь.

– Главный-то главный, – парировал Рыжий, – но не авторитет. Авторитеты на зоне всегда из воров должны быть. Это закон. А то вон и Петюня тоже – волю дай, он в авторитеты полезет.

– Вот человек, – возмутился Усман. – Дал ему права, так живи и радуйся. Так нет, других за собой тянет.

– Ты хочешь Секу с Калиной на блажном проверить? – спросил Рыжий.

Чахлик кивнул. Рыжий вопросительно посмотрел на Усмана. Тот задумался.

– Только смотрите, без мокрухи. Пусть здоровье его заберут, – произнес наконец Усман.

– Монтировками замесят – и весь сказ, – сказал Чахлик.

Его ладони сжались в кулаки, а в глазах появился звериный, мстительный огонь.

– Ты не кипятись, – спокойно сказал Усман. – Он хоть и блажной, а таких, как ты, пару-тройку загасит легко. Завалить-то мы его всегда можем потом, а вот авторитет пострадает. Справятся твои ребята?

Чахлик пожал плечами.

– Уверен в них, я спрашиваю? – чуть громче спросил Усман.

– Да, – сказал Чахлик, но прозвучало это как-то не слишком убедительно. И главное – присутствующие воры это заметили.

Мозырь неожиданно сказал:

– Не сделают, грош им цена. Имей в виду. И тебе, Чахлик, тоже.

– Ты гляди, – прибавил Рыжий, – авторитет зарабатывается тяжело, а вот потерять его можно в две секунды.

– Ладно, не пугай пацана, – вступился Усман. – Мы подумаем, как по понятиям все решить.

Усман положил на стол пачку чая:

– Брось Петюне за петуха. Иди.

Чахлик взял пачку и вышел из загородки.

Когда через пятнадцать минут он вылез из-за занавески и отдал засаленный влажный порножурнал следующему зеку, тот передал ему приказание снова явиться к Усману.

Мозыря уже не было, главвор спал, за столом сидел Рыжий.

– Делай все правильно, – сказал он Чахлику и положил на стол два остро заточенных коротких куска ножовочного полотна.

Чахлик взглянул на них и не смог сдержать вздоха:

– Но ведь Усман говорил…

– Мы тут посовещались и решили, что так будет вернее. Да ты не вздыхай. Все будет путем. Когда они его замесят, перережешь ему горло. А писки отдашь им, пусть сами решают, что делать. Вкурил?

Чахлик кивнул, не подозревая, что это проверка не только для Секи и Калины, но и для него.

– Смотри не тормозни. Тобой с воли Титан интересуется. Знаешь такого?

– Знаю. В смысле – слышал.

– Ну вот и ладушки. Иди.

Чахлик ушел, гордясь и размышляя о том, чем же он приглянулся Титану.

– Ни шиша он не понял, по-моему, – сказал со своего места Усман.

– Да он дурачок, я всегда говорил, – откликнулся Рыжий. – Ну поглядим, как будет делать дело.

…Место для расправы над Сергеем Чахлик выбирал долго. Он не хотел рисковать, зная, что помощников у него будет только двое, а блажной очень сильный боец. Он до сих пор помнил, как Бабурин схватил его за запястье.

Одновременно Чахлик готовил Калину и Секу, внушая им мысль о необходимости проучить Сергея и что это дело угодное ворам и оно без сомнения поможет ребятам подняться. Калина и Сека согласно кивали, но что они думают на самом деле, Чахлик разгадать не мог. И из-за этого волновался. Но в конце концов он решил, что даже если они не справятся с заданием, то это их личное дело, которое его, Чахлика, если и затрагивает, то лишь самую малость.

Местом нападения был выбран распилочный цех, точнее, узкий и длинный «карман» у входа в помещение. Это место устраивало Чахлика тем, что здесь у Сергея не было возможности маневрировать, и если нападающие встанут по обеим сторонам от входа и не пропустят жертву на свое место, то несчастный будет вынужден постоянно поворачиваться к кому-то из палачей спиной, а это равносильно поражению. Потому что уголовники, не задумываясь, всегда нападают сзади, из-за спины, в прямом и переносном смысле, несмотря на все свои «понятия». Так всегда поступал и Чахлик.

Три уголовника стояли у большого окна в распилочном цеху и поджидали жертву. Окно состояло из ячеек, многие из которых были разбиты, а другие покрыты толстым слоем маслянистой грязи. Через окно преступники смотрели наружу, опасаясь быть замеченными раньше времени. Чахлик нервно перекатывал окурок из одного угла рта в другой, Сека заметно нервничал, спокоен был только Калина.

Чахлик и раньше замечал, что нервы у этого пацана будь здоров, как стальные канаты. Хладнокровию Калины можно было только позавидовать. Что Чахлик в глубине души и делал.

– Размажем козла по стенам, – подбадривал себя Сека. – Будет знать, как хвост на воров подымать. Гнида!

– Не кричи, Сека, – спокойно сказал Калина. – А он точно придет, Чахлик?

– Прибежит, дело верное, охраннику «корабль» плана обещан.

– Целый «корабль» за такого козла? – взвизгнул Сека. – Да ты лучше бы мне этот «корабль» отдал. Я бы его за шкиряк притащил.

– А он тебя вместе с «кораблем» проглотил бы и не поморщился, – иронично сказал Калина.

– Да что он, медведь гималайский, в самом деле? – возразил Сека, в глубине души понимая, что Калина прав.

– Тихо тут! – прикрикнул на них Чахлик. – Охранник его как-нибудь выманит. Придет, никуда не денется.

– А что, его в бараке нельзя было загасить? – поинтересовался Калина. – Зачем такие сложности?