Александр Колосов - Злые сумерки невозможного мира Страница 6

- Видал? Два дня - ни капли, чтобы не с пустыми руками! Врубаешься?

Да, для Гуся это был подвиг неслыханной самоотверженности. В дни их последней встречи он пил все, что горит. Что не горит - тоже.

История его падения была вполне заурядной, удручающе банальной. Жил-был рядовой советский инженер, ну, не совсем рядовой, а подающий большие надежды. Была у него любимая живая работа, красавица жена и двое чудных ребятишек. И все это ухнуло в тартарары, когда выяснилось, что все его достоинства заключены исключительно в длинных, хорошо сформированных ножках его драгоценной супруги, каковые она неоднократно и весьма охотно предоставляла в распоряжение вышестоящих и руководящих... На свою беду нынешний Гусь - а по тем временам Пал Палыч Гуселетов - в один прекрасный момент очутился в кабинете одного из этих руководящих, причем в то самое время, когда его любезная находилась, так сказать, при исполнении своего интимного долга...

Рассказывать о том, что устроил этот крупный мужчина в кабинете "друга семьи", вряд ли особенно необходимо. Хорошо, что располагался кабинет, как и положено, в бельэтаже, так что дело закончилось набором сильных ушибов и психологическим шоком. Для потерпевшего. Гуселетов же сломал себе жизнь. Будучи по натуре человеком порядочным, жилье он оставил семье. С работы выперли тихой сапой. А где еще найти утешение убитому горем рассейскому мужику, прочно засевшему под тонким слоем культурного грима в каждом из нас, как не на дне граненого стакана? А переход со дна стаканного на дно социальное - дело верное, хотя и не на все "сто".

Его дважды привлекали за бродяжничество, и оба раза судьба сводила его с Артемом. Криминала за ним действительно не наблюдалось, а кроме того, его взгляды на жизнь были весьма занимательны, так что вместе они провели времени больше, чем многие из закадычных друзей.

- Ладно, - сказал, подумав, Артем. - Даю тебе сорок минут, - и ногой отодвинул дверь вместе с Никиткой.

- Ты мне только сорок секунд предоставь, - пробурчал Гусь, входя, потом умолять будешь, чтоб остался.

Никитка разочарованно смотрел им вслед, он крепко подозревал, что задушевной беседы с "шерлоком холмсом" сегодня ему не видать. Но его бурная грусть тут же испарилась, стоило Артему подбросить в воздух пачку "LM".

- Неважно живешь, лейтенант, - говорил между тем господин Гусь, водружая коньяк на журнальный столик. - Не многого ты добился в мое отсутствие.

Артем выставил два толстодонных чешских стакана и коньячную рюмку. Повздыхав, распечатал икру и огурцы, нарезал колбасу и хлеб...

- Мне тоже рюмку давай, - сказал Гусь. - Хочу быть в форме.

- Ты что? Всерьез думаешь, будто я твое пойло глотать стану? огрызнулся Артем и налил себе пива.

Бомж медленно потянул рюмку ко рту, с вожделением вдыхая ароматы дубовой древесины, истово, словно причащаясь, выцедил коньяк до капли.

- Потому и живешь ты паршиво, лейтенант, что зажрался, - промурлыкал он, блаженно откидываясь на спинку кресла. Артем невольно отметил про себя, что накидушку придется выбросить: кто его знает, какие бациллы свили гнездо в одежде бродяги? - Ты ведь не ловчишь, не воруешь. Тебе, как честному работяге, надо жидким чайком глотку споласкивать. А ты дармовым коньяком брезгуешь.

Артем, следуя примеру собутыльника, медленно, маленькими глотками выдул стакан пива и принялся намазывать икрой полупрозрачный лепесток "бородинского".

- Закусывай, - сказал он Гусю. - И выкладывай, зачем тебя сюда занесло.

- Сначала дело, - ответил Гусь, - со жратвой успеется. Я промышляю "пушниной". Вчера рыскал в торговом центре и услыхал прелюбопытнейший разговор. На твое счастье, лейтенант, с добычей намедни было негусто, так что был я свеж и трезвехонек на загляденье.

- Собеседников знаешь? - спросил Артем, запивая бутерброд изрядной дозой темного бархатистого пива. Пиво было относительно холодным, потому что киоск располагал вместительным холодильником.

- Одного знаю, - сказал Гусь, бережно извлекая из красной бумажной пачки длинный, хорошо сохранившийся окурок. - Угости огоньком ценного информатора.

Артем чиркнул зажигалкой.

- Ты помнишь Штокмана? - сказал Гусь после долгой, глубочайшей затяжки. - Второго не знаю, но понимаю так, что это кто-нибудь из приятелей твоего нынешнего клиента: здоровый такой лосина с "пушкой" под пиджаком.

- О чем речь вели? - насторожился Артем. При ведении дел Штокман разборчивостью не отличался. Нынче они играли в одни ворота, но кто его знает, что у него на уме?!

- О чем? - ухмыльнулся Гусь. - Да ни о чем. Обычные иудины штучки. Сломок любопытствовал насчет того, сможешь ли ты вытащить клиента. Между прочим, отзывался о тебе весьма уважительно. Штокман тоже, но утверждал, что даже тебе ничего не светит, потому что дело с явным инфернальным оттенком.

- С каким?

- Ну, с дьявольским, чтоб тебе понятнее было. При этом ссылался на мнение Эдуарда.

- Ясно, - сказал Артем, а про себя тихонько удивился интуиции хронического капитана. - И что?

Гуселетов довольно прижмурился, наслаждаясь ядовитой крепостью "Примы".

- А ты меня впускать не хотел, - попенял он в ответ. - С лестницы спустить собирался.

- Замнем, - предложил Артем.

- Сперва извинись.

- Пока не за что. Изыскания Штокмана меня занимают в очень незначительной степени.

- Ладно, - сказал Гуселетов. - Возможно, тебе будет интересно узнать, что он затевает у тебя за спиной, но это не главное.

Артем смотрел тяжело, исподлобья, хруст маринованного огурчика показался посетителю хрустом зубов. Не исключено, что и его собственных, в перспективе. Гусь быстро наполнил коньяком рюмку и опрокинул ее в горящие глубины алкогольного естества. Галлюцинация исчезла, теперь собеседник выглядел хмуро, но не столь угрожающе.

- Ну, - поторопил он Гуселетова, взявшегося за колбасу.

- Насколько я понял, Штокман подбивает свидетелей на сговор.

- Ссылаясь на "отключку" клиента?

- Да. Была драка, и потерпевшая убежала.

- Ловко, - одобрил Артем.

Гуселетов посмотрел ему прямо в глаза и усмехнулся.

- Он забыл, с кем играет в команде, я полагаю? - спросил с откровенной подначкой.

- Правильно полагаешь, - подтвердил Артем. - Клиент клиентом, но девушку надо найти. Вопрос престижа.

Гуселетов налил полстакана и сделал хороший глоток.

- На это я и рассчитывал, - сказал он. - К делу. Ты мне двести баксов, я тебе - спеца по инфернальным вопросам.

- Спец у меня уже есть, - Артем стряхнул пепел в пасть бронзового льва, стоящего на задних лапах между собеседниками. Не хотелось думать о том, что двухсот рублей, выброшенных на эту безделушку, сегодня хватило бы дней на пять. - Ты мне докажи, что твой моего круче.

Бомж зачем-то оглянулся на дверь, придвинулся ближе.

- Субъект, о котором я тебе говорю, ходит в Ад. А твой?

Артем прикрыл глаза, сдерживая радостный вопль плотно стиснутыми зубами. Слух напряженно ловил тяжелое дыханье Гуся.

- Для тебя и полдня без опохмелки - Чистилище, - хмыкнул Артем, беря стакан.

- Быстро ты навострился цены сбивать. - В зрачках Гуся затаилась неизъяснимая бездна иронии. - Вот только захлебываться нужно поменьше, да волосы подлиннее отпустить.

- А это еще зачем? - удивился Артем.

- Чтобы уши прятать, если торчком встают! - Гуселетов не спеша вынул сигарету из артемовской пачки, закурил и, откинувшись на спинку кресла, с безнаказанностью единственного свидетеля бросил на стол зажигалку. Артем смолчал, ожидая продолжения, но Гусь молчал тоже - он прочно владел создавшимся положением и явно подчеркивал это.

- Что ты со мной в игрушки играешь? - сдался сыщик. - Колись!

- Денег не вижу, - ответил Гусь.

- Да зачем тебе столько? Отберут ведь. А не отберут - горячку схлопочешь.

Гуселетов, не торопясь, отхлебнул из стакана и, зажав сигарету в зубах, принялся за изготовление чудовищного сэндвича: намазал два куска хлеба толстым слоем икры, накрыл пластиками колбасы, а сверху пришлепнул кружки огурцов, затем соединил куски вместе.

- Я собираюсь завязать, - сообщил он Артему, наполняя стакан. - Пью последнюю и, заметь, в приличной компании. Вздрогнули!

Загипнотизированный сыщик чокнулся со своим бывшим подследственным.

- Встретил я недавно хорошую женщину, - с чувством сказал Гусь. Красивая, молодая... по крайней мере для меня. У нее в Истоке нечто вроде частного детского сада. Ну, то да се... пообщались, поговорили... Детсад дело хлопотное, без мужика - почти невыгодное. А какой из меня работник, когда с утра до вечера руки - будто отбойный молоток?! Хватит! Надоело! Завязываю!

- А как же свобода? - подначил Артем. - Помнишь, как ты мне насчет нее соловьем заливался?

- Дурак был, вот и заливался, - помрачнев, ответил Гуселетов. - Не отрекусь - грешен. Но человек - не ангел. Не божественным разумом жив, сердцем трепещущим. Что на сердце, то и в голове. А в сердце у меня тогда пусто было. Поверь старому бродяге, лейтенант: для человека свободы нет. Я не шучу, на своей шкуре испробовал, своими мозгами дошурупил: человек без обязанностей хуже змея. Единственно возможный вариант свободы - это выбор души, кем ей быть: Сатаной или Человеком. В высшем понимании принцип воли означает только одно - способность осознанного причинения Зла.