Роберт Фиш - Пуля для незнакомца Страница 6

— Идея вообще-то неплоха, — заметил Уилсон. — Но у меня есть возражения.

— Назови хоть одно!

— Ну, во-первых, — начал Уилсон, вертя в руках рюмку, — представь себе, что кому-то из делегатов этой телеконференции не понравится чья-то речь — он возьмет и просто выключит телевизор.

Да Силва недоумевающе уставился на него.

— А ты считаешь это недостатком?

Уилсон усмехнулся и совсем подобрел.

— Возможно, нет. Но представь, какой шум поднялся бы в конгрессе, если бы зарубежные пикники больше не финансировались из федерального бюджета? Тогда чего доброго нам бы удалось сбалансировать бюджет! Да и через неделю все авиакомпании остались бы не у дел. Не говоря уж о двух тысячах чиновников Главного счетного управления.

— Это верно, — с усмешкой согласился да Силва. — Мне наплевать на судьбу авиакомпаний, но я бы не хотел нанести столь серьезный удар по американской экономике, выбросив на улицу сразу две тысячи безработных клерков.

— Ты хочешь сказать, ещё две тысячи безработных, — поправил его Уилсон.

— Плюс восемьдесят агентов ЦРУ, — невинно добавил да Силва.

Улыбка на губах Уилсона тут же увяла.

— Ты все зубоскалишь! Сколько раз можно повторять, что ЦРУ…

— Достойнейшая организация, на которую работают достойные люди самых прогрессивных взглядов и с незапятнанным прошлым, — с улыбкой закончил да Силва. — Но к несчастью, не слишком интересующиеся положением дел в Бразилии, о чем мне стоит лишь пожалеть. — Он уже не улыбался. — Во всяком случае мы нейтрализовали пока что собственных неблагонадежных граждан всех, кого смогли найти, и взяли под охрану все морские порты и аэропорты. Мы взяли под особое наблюдение несколько лиц, от которых можно ждать беды, но мы же не в состоянии их всех обезвредить.

Уилсон иронически посмотрел на капитана.

— Но среди них нет ни одного американца.

— Нет, — согласился да Силва. — Хотя это не особенно меня успокаивает. После того, как вы заполонили весь мир своей жевательной резинкой, солнечными очками и гавайскими рубашками, очень трудно отличить американцев от туземного населения. И к тому же ваши специалисты давно уже привыкли нанимать для особо сложных заданий местных исполнителей.

Уилсон беспомощно развел руками.

— Если тебе что-то втемяшится в голову, Зе, тебя уж никак не переубедишь. Что же касается Хуана Доркаса, то я знаю, сколько уже предпринималось попыток убрать его. Но не будешь же ты утверждать, будто все эти попытки — дело рук ЦРУ.

— Нет, — спокойно глядя на Уилсона, ответил да Силва. — Не все. Может быть, ЦРУ вообще к этому не причастно. Но на нашем континенте живут очень эмоциональные люди. Наши дипломаты иногда говорят от имени своих правительств, а иногда нет — но они редко говорят от имени народа. И очень часто, когда они все же апеллируют к общественному мнению, они делают это в силу своих тайных причин. А люди, простые люди, нередко пытаются решать возникающие проблемы самым простым способом. И неважно, кто именно хочет раз и навсегда избавиться от Хуана Доркаса, наша обязанность позаботиться, чтобы этого не произошло. По крайней мере, у нас в Бразилии. — Он неопределенно взмахнул рукой. — Я вздохну с облегчением, когда конференция ОАГ закончится.

— Это я могу понять, — сказал Уилсон с притворным сочувствием. — Нет, ты вряд ли вбил себе в голову эти шпионские бредни сам — ты, наверное, насмотрелся шпионских боевиков по телевизору. — Он фыркнул. — Доркас! Да это просто какой-то псих!

Да Силва отнесся к его словам серьезно.

— Почему ты так считаешь? Ты хоть раз его видел? Говорил с ним?

— Нет. Я вряд ли хоть раз видел его приличную фотографию. Насколько я знаю, он терпеть не может журналистов и фоторепортеров.

— И поэтому он, с твоей точки зрения, псих?

Уилсон пропустил этот саркастическое замечание мимо ушей.

— Дело не в этом. Говорят, этот парень сказочно богат, у него крупные капиталовложения чуть ли не во всех латиноамериканских странах…

Да Силва кивнул.

— Верно.

— … и все же он выступает против любой инициативы американского правительства, направленной на противостояние повстанческому движению на континенте. Хотя при смене режима в любой латиноамериканской стране он первый потеряет все в результате экспроприации. Вот почему я и считают его психом.

Да Силва медленно помотал головой.

— Знаешь, Уилсон, тебе вероятно это трудно понять, но у нас далеко не все соглашаются с предлагаемыми Вашингтоном методами подавления революционного движения. Если хочешь знать, у нас кое-кто из политиков считает, что вы только подогреваете революцию. — Он передернул плечами. — И Доркас один из них.

— Подогреваем революцию! — изумился Уилсон. — Что за ерунда!

— Может быть. Но вот тебе маленький пример: американские войска были посланы в Доминиканскую республику только под тем предлогом, что, как утверждали ваши дипломаты, там действовали восемнадцать — а может быть их было двадцать восемь или аж целых тридцать восемь — коммунистов, представлявших угрозу для демократического режима…

Уилсон нахмурился.

— А ты считаешь, их там не было?

— Не сомневаюсь, что они там были — мягко ответил да Силва. — Более того, зная, как составляются посольские депеши, я уверен, что их там было больше. Но я хочу сказать, что после ввода туда американских войск численность доминиканских коммунистов возросла, может быть, в сто раз. Вот что у нас имеют в виду под словом «подогреваете». — Он жестом заставил Уилсона выслушать его до конца. — Так вот если бы я был сеньором Доркасом, озабоченным сохранностью своих инвестиций, боюсь, я тоже бы очень критически относился к политическим методам, способствующим столь быстрому росту революционных настроений в регионе.

— Так, с твоей точки зрения, нам надо сидеть сложа руки? — недовольно спросил Уилсон.

Да Силва вдруг рассмеялся.

— С моей точки зрения, не следует рассказывать тебе свою точку зрения. Во-первых, мне в этом нет никакой выгоды, а во-вторых, я уверен, что и твоего мнения я не сумею изменить ни на вот столько. Я думаю, ты делаешь то, что считаешь нужным. Что само по себе, кстати, в точности соответствует целям Хуана Доркаса. И моим тоже, поскольку я хочу предотвратить беду в своей стране. — Он откинулся назад. Его черные глаза впились в приятеля, а сильные пальцы мучили ножку рюмки. — Ну ладно, хватит о политике. Раньше нам как-то удавалось находить иные темы для беседы. Давай попробуем и сейчас.

Уилсон некоторое время смотрел на собеседника, потом кивнул.

— Ладно. Согласен. Если только ты сам снова не заведешь разговор о политике под впечатлением своих страхов о кознях ЦРУ.

Да Силва усмехнулся.

— А как насчет ОГПУ? Ты позволишь мне опасаться их козней?

Уилсон рассмеялся.

— Нет, ты невозможный чудак! Ладно, опасайся кого хочешь.

— Ну так-то лучше. — Да Силва достал сигарету их пачки и закурил. — Ну, а что за странное происшествие случилось сегодня утром? Странно, но малозначительное.

— Не забыл! — воскликнул Уилсон с притворным восхищением. — Ну, после нашего с тобой столь жаркого спора и твоих фантастических предположений, боюсь, эта история тебе покажется скучной.

— Обожаю скучные истории. Итак, что же произошло?

— Ну если ты так хочешь… Кое-что произошло в больнице как раз перед тем, как я отправился сюда. Ты ведь знаешь, я один из членов попечительского совета «Больницы для страждущих» — это одна из разновидностей наказания, предусмотренного в этом городе для иностранцев, неспособных быстро придумать отговорку и отказаться — и сегодня утром я присутствовал на очередной нашей конференции и… — Он осекся, точно подбирая слова.

— Вы вдруг обнаружили, что обанкротились.

Уилсон усмехнулся.

— Это само собой, но в этом-то нет ничего необычного. Или малозначительного. Об этом мы поговорим с тобой в другой раз.

— Я в этом не сомневаюсь. Но все же что случилось?

— Словом, — продолжал Уилсон, чуть нахмурившись, — после конференции мы уже собрались разойтись на обед, как вдруг вошла наша старшая сестра и сообщила, что мы потеряли пациента…

— Потеряли пациента? От чего умер?

Уилсон отрицательно помотал головой.

— Не то. Ты не понял. Мы в буквальном смысле потеряли одного пациента. Потеряли — антоним слова «нашли».

— И как же можно потерять пациента? — да Силва с любопытством взглянул на Уилсона. — Я даже не поверю, что вы можете поместить пациента не в то отделение — при той фантастической организации труда и деловитости американцев и англичан, заправляющих всеми делами в «Больнице для страждущих».

— Ключевое слово здесь — «фантастический», — заметил Уилсон. — Дело было так. На вызов поехала «скорая» — острый приступ аппендицита, кажется, — они забрали больного, положили его на носилки в фургон — все нормально, а когда приехали в приемный покой и открыли дверцы фургона, чтобы достать носилки с больным — можешь себе представить? Больного-то на носилках и не оказалось.