Александра Маринина - Последний рассвет Страница 60

– А что, мужчины к таким словам относятся спокойнее?

– Мужчины иначе устроены, им неважно, что они нужны женщине, им важна социальная востребованность, они должны быть нужны на работе, в профессии, коллегам и начальникам. Если женщина скажет мужчине, что он ей нужен, это никогда не удержит его, если он хочет уйти. А вот если скажет начальник, то он не уйдет на другую работу, даже более интересную и выше оплачиваемую. Другое дело, что женщины генетически тренированы к чувству одиночества и ненужности, нам от этого больно, но мы не умираем и даже не болеем. А вот мужчины свою социальную ненужность переживают плохо, ломаются, спиваются.

Разговор приобрел какой-то неожиданный оборот, и Антону стало ужасно интересно все, что говорит эта женщина. И ведь действительно все так и есть… Но он как-то ни разу не задумался, почему так происходит.

– А почему женщины тренированнее мужчин? – спросил он с любопытством.

– Да потому, что в половозрелом возрасте юношей и мужчин всегда меньше, чем женщин, это статистика. На протяжении веков мужчины гибли и на охоте, и на войне, и в драках. И мы привыкли, что значительная часть из нас остается без мужчины и без семьи. У мужчин проблема одиночества стоит не так остро, строго говоря, она вообще не стоит в смысле возможностей выбора, и если мужчина одинок, то только потому, что он сам так хочет в силу особенностей характера и менталитета. И встречается это крайне редко. Не жена – так любовница или случайные подружки, но совсем одиноких мужчин вы наищетесь. А вот совсем одиноких женщин на каждом шагу встретите. Поэтому я и говорю, что женщина привыкла чувствовать себя одинокой и ненужной, для нее это больно, но нормально. А мужчины ненужности своей совершенно не выносят, не умеют с ней справляться, навык утрачен.

Она посмотрела на Антона неожиданно тепло и спросила:

– Налить вам еще чаю?

Он с ужасом понимал, что не хочет уходить. Ему было так хорошо в этой комнате, на этом диване, с чашкой чаю в руках. Но главное – рядом с этой женщиной, такой красивой и такой… Он даже не мог подобрать слова, чтобы самому себе объяснить, что так привлекало его в Карине Горбатовской. Но ее безусловная внешняя привлекательность никакой роли не играла. Его няня Эльвира была намного красивее, если уж на то пошло. Но ни разу за все годы у него не возникло желания близости с ней, даже мысль такая в голову не приходила. И ни разу не почувствовал он сожаления, когда Эля одевалась и уходила домой. Нет, не в красоте дело.

В чем-то другом. В чем-то неуловимом, что не дает ему вот так просто встать и уйти. Потому что больше вопросов у него нет, и надо все-таки соблюдать приличия.

И, решив соблюдать приличия, Антон Сташис протянул Карине свою чашку.

– Да, будьте добры, налейте. У вас очень вкусный чай.

Хотя на самом деле чай был совсем обыкновенным, даже не очень вкусным. Во всяком случае, Антон такой сорт не любил.

Но разве это имело хоть какое-нибудь значение!

В эту субботу Надежда Игоревна Рыженко была дежурным следователем, и Антону не составило особого труда вклиниться между выездами дежурной следственно-оперативной группы на место происшествия, чтобы доложить новую информацию. Ему казалось, что Надежда Игоревна слушает не особенно внимательно, ее постоянно дергали и отвлекали, как всегда и бывает во время «суток», когда нужно принимать решения по всем происшествиям, какими бы они ни были, и нет возможности сесть в своем кабинете за столом, достать материалы какого-то одного дела и вдумчиво их изучать.

– Заключение судебных медиков по трупу Курмышова пришло, – сообщила она. – Много интересного я из него узнала. Следователь, который возбудил дело и выносил постановление о проведении экспертизы, оказался умным парнем, сразу сообразил, что наш покойный – человек крупный, физический сильный, и просто так его не задушишь. Должны быть хоть какие-то следы борьбы. А их нет. Зато есть кровоподтек в области правого запястья, и на коже в этом месте – следы металла. Как раз там, где они и должны быть, учитывая наручник, который оказался у убитого на правой кисти. Вот он и поставил перед экспертами вопрос о наличии следов отравляющих веществ. И, как выяснилось, поставил не зря. Обнаружили нитразепам. Нашего Курмышова как следует накачали снотворным и пристегнули наручником к чему-то. А когда он совсем ослабел, задушили. Ну-ка быстренько скажи мне: какой из этого следует вывод?

– Убийцей может быть женщина, даже не особенно крупная, – ответил Антон. – Или мужчина, но такой… хлипковатенький.

– Вот именно. И вы до сих пор не выяснили, кто из контактов Курмышова был его последней любовницей? – не то спросила, не то констатировала Рыженко. – Почему? Это что, так сложно?

Антон почесал переносицу.

– Понимаете, я думаю, что это была Панкрашина. И поскольку она предпринимала поистине титанические усилия к тому, чтобы муж ничего не узнал, они очень тщательно шифровались. Ведь о ее контактах с биологической матерью приемной дочери Игорь Панкрашин так и не узнал, хотя дамы общались больше двух лет.

– Слушай, ты мне тут прямо шпионские страсти описываешь! – неожиданно рассердилась Надежда Игоревна.

«Наверное, дежурство выдалось непростым, она устала, нервы сдают», – сочувственно подумал Сташис.

– Ну, хорошо, допустим, Панкрашина делала все возможное, чтобы муж ничего не заподозрил. А Курмышов? Ему-то зачем скрывать от окружающих свой роман с женой бизнесмена? И потом, они же должны были как-то контактировать, созваниваться. Этот парнишка, Надир, мне твердо сказал: среди телефонных номеров, которыми пользовался убитый ювелир, нет ни одного телефона Панкрашиной, ни мобильного, ни домашнего. И среди контактов Панкрашиной нет ни одного телефона Курмышова. Надир – мальчик с головой, он проверил не только мобильный, домашний и рабочий номера ювелира, но и телефоны его ближайших помощников на фирме, людей, с которыми он давно работал и которые преданы ему. Мало ли, может, они связывались через мобильник начальника производства или старшего технолога! Вот какие мысли этому мальчику в голову пришли! И ничего не нашел. Ни-че-го! Скажу тебе больше: у него хватило ума проверить электронную почту Курмышова и его переписку в социальных сетях. Панкрашина компьютером не пользовалась вообще. Ее дочь показала, что если маме что-то было нужно, она просила Нину найти или сделать, но сама к компьютеру не притрагивалась и даже не знала, как его включать. Тем более у Нины стоит пароль, которого ее мать не знала. Или ты полагаешь, что любовники пользовались записками и тайниками? Чушь все это!

– И все равно я хочу понять, как ожерелье попало из сейфа Курмышова к Панкрашиной и как оно туда вернулось, – твердо проговорил Антон. – Конечно, если это было одно и то же ожерелье.

– Но ты же сам говорил, что копия исключена, – заметила Рыженко, успокаиваясь. – И имитация тоже.

– Говорил, – вздохнул Антон. – Но с этим в любом случае надо разбираться, особенно в свете истории с Виктором Волько.

– Вот и разбирайся, только мне не мешай и мои планы не нарушай. Я Волько сама допрошу в понедельник, вы с Дзюбой к нему пока не суйтесь. Уяснил?

– Уяснил. А можно я сам еще раз проверю контакты Курмышова и Панкрашиной?

Рыженко глянула недовольно, головой покачала.

– Надир нормальный опер, не хуже тебя. Он все сделал как надо и даже больше. Откуда у тебя столько самомнения?

Нет, определенно Надежда Игоревна была сегодня не в духе.

– У меня не самомнение, – мягко пояснил Сташис. – У меня твердое убеждение, что шаблонные слова о замыленном глазе не с бухты-барахты появились. Кстати, в редакции любой газеты и любого журнала всегда был сотрудник с функцией «свежего глаза». Именно поэтому.

Рыженко еще немного подумала, потом со вздохом открыла сейф, полистала заметно распухшую за последние пару дней папку с материалами дела и протянула Антону скрепленные листы.

– Копию сделай, ксерокс включен.

Сташис быстро скопировал страницы и вернул оригиналы следователю. Надо срочно искать Ромку.

Телефон Дзюбы упорно находился «вне зоны», и Антон не понимал, куда подевался его временный напарник. Наконец, около восьми часов вечера Роман ответил на звонок.

– Но ты же сам сказал, что сегодня я тебе не нужен, – растерянно и даже как будто обиженно протянул он в ответ на нападки Антона.

– Нужен – не нужен, а на связи быть должен! – отрезал Сташис. – Надо встретиться, дело есть.

Антон подъехал к условленному месту, припарковался, оперся затылком о подголовник и опустил стекло. Не то дождь со снегом, не то снег с дождем. 1 декабря, первый день зимы, а на деле – не пойми что. Скоро каникулы у детей, надо что-то думать, куда-то их отправлять покататься на лыжах, что ли, или просто воздухом подышать… В прошлом году Эля забрала ребят на зимние каникулы к себе в загородный дом, водила их на каток и в лес на лыжах, возила куда-то кататься на запряженных лошадками санях, и тогда же впервые отвела Василису в конный манеж, чтобы та могла вдоволь пообщаться со своими любимыми животными. Васька, конечно, загорелась идеей заниматься верховой ездой, но это удовольствие Антону не по карману: конный спорт очень дорог. Хорошо бы бракоразводный процесс у Александра Андреевича Трущёва подзатянулся… Но даже и в этом году, пока Эля еще не замужем, она может не взять ребят к себе: в соседнем доме живет ее любовник, и ей гораздо интереснее проводить время, в том числе ночное, с ним, а не с чужими детьми. Что же делать? Как выходить из положения?