Терри Хейз - Я Пилигрим Страница 60

Не думаю, что существует много хороших способов умереть, но я знаю один из самых худших: вдали от дома и семьи, в заброшенной деревушке, посаженным на цепь, как собака, когда тело твое ослаблено оспой, а вопли о помощи слышит только бородатый палач, равнодушно взирающий на тебя сквозь армированное стекло.

На следующее утро пленники проснулись поздно, ощущая сильную головную боль, молотом бьющую в основание черепа. Они решили, что это реакция на скверную еду, но никто из них не подумал, что находится под воздействием наркотиков. Какой смысл одурманивать их? Ведь они скованы железной цепью в каменной темнице и убежать никак не могут.

Когда двое мужчин с трудом дотащились до маленького тазика, чтобы умыться, оба заметили друг у друга покрасневшую кожу: на бицепсе у японца и на бедре у голландца. Первая мысль, пришедшая им в голову: это укус скорпиона или паука. С помощью масляной лампы они осмотрели каждый дюйм своей темницы, но никого не нашли.

Лихорадка усилилась к вечеру и в последующие двенадцать дней становилась все интенсивнее. Ночью они обильно потели. Итальянке выпало ухаживать за больными мужчинами в этой душной тюремной камере. Она меняла им одеяла, давала еду, обтирала пот и стирала грязную одежду. Все это время на женщину воздействовали их дыхание, пот и слюна: она не понимала, что плавает в невидимом океане из миллиардов инфицированных молекул, все их узилище буквально кишело болезнетворными микробами.

Больные задыхались из-за отсутствия свежего воздуха. Итальянка встала на бочку с водой и выглянула в окно, чтобы привлечь внимание Сарацина. То, что она увидела, испугало ее больше, чем все пережитое за время этого долгого испытания. Почему – она и сама не знала. Их мучитель стоял в тридцати ярдах от амбара и оживленно разговаривал по спутниковому телефону. До сих пор женщина полагала, что он всего лишь скромный труженик на ниве этого местного бизнеса, но теперь ей пришло в голову, что он не обезьянка, а скорее шарманщик. Араб держал телефон так, что она хорошо видела его лицо, и по тем немногим словам, что смогла расшифровать, итальянка догадалась: он говорит по-английски. Закончив, он обернулся и увидел ее за стеклом. На лице тюремщика отразился испуг, сменившийся необузданной яростью, и в это мгновение бедная женщина поняла, что стала свидетельницей того, чего не должна была видеть.

Впрочем, это в любом случае никак не повлияло на ее дальнейшую судьбу.

В тот день симптомы болезни, которые и без того постоянно нарастали у обоих мужчин, приняли лавинообразный характер. Начался новый виток лихорадки, несчастные бредили, их руки и ноги покрыли гнойные волдыри, вены и капилляры начали лопаться, делая кожу темной от крови. А затем плоть стала отделяться от костей, от тел исходили странные запахи, а боль была такой сильной, что оба кричали два дня без перерыва, пока не умерли.

Каждые несколько часов лицо Сарацина появлялось в окошке, чтобы проверить, как развивается запущенный им процесс. К своей радости, он наблюдал действие высокоактивного вируса, и хотя полной уверенности у него не было, это сильно походило на геморрагическую форму оспы, которая вызывает катастрофическое кровотечение в самом обширном органе человеческого тела – коже. Эта болезнь смертельна в ста процентах случаев.

К тому времени как умерли мужчины, итальянка уже сама страдала от высокой температуры и ужасной ночной потливости. Она поняла, что конец близок. Однажды ночью Сарацин удовлетворенно наблюдал, как женщина, шатаясь, шла к умывальнику, чтобы охладить свое горящее лицо, и заметил первые волдыри на тыльной стороне ее руки. К тому моменту он уже не только знал, что синтезировал новейший чрезвычайно заразный вирус, но и не сомневался в том, что дополнительный ген позволил ему сокрушить самую лучшую из известных на тот момент науке вакцин. Вне всякого сомнения, это оружие превосходило все иные средства террора и спасения от него не было.

Поскольку итальянка носила под сердцем ребенка, которого уже успела полюбить, она восприняла происходящее еще тяжелее, чем мужчины. Сарацин же продолжал наслаждаться этим зрелищем, затыкая уши ватой и декламируя Коран, чтобы заглушить ее крики.

Когда женщина окончательно истекла кровью, он никак не прореагировал. Сарацину хотелось посмаковать этот момент: три мертвеца в амбаре доказывали, что он теперь готов запустить процесс, который эксперты по терроризму сочли столь устрашающим, что дали ему особое название – «тихое убийство Америки».

Глава 37

Давайте посмотрим правде в глаза: не имея эффективной вакцины, ни одна страна на свете не сможет пережить хорошо организованную террористами эпидемию оспы. Не в силах противостоять этой напасти оказалось даже государство с населением в триста десять миллионов человек, на долю которого приходилось более пятидесяти процентов мирового богатства, с запасом ядерного оружия, способного сто раз уничтожить планету, давшее миру больше нобелевских лауреатов в области науки, в том числе медицины, чем любая другая страна мира. Увы, это государство было столь же беззащитно перед лицом Variola major, как трое пленников, что лежали теперь мертвые в собственных выделениях в каменной могиле.

Однако неужели всего один человек, располагая смертоносным вирусом, мог устроить подобную катастрофу? Представьте себе, мог. Сарацин это знал, но самое удивительное, что об этом знали и в Вашингтоне.

Даже соответствующий термин был придуман – «Темная зима». Так называлась учебная операция, имитирующая потенциальные действия биологических террористов и осуществленная на базе ВВС США Эндрюс весной 2001 года. Через несколько лет, работая в Ливане, Сарацин прочитал в Интернете об этих учениях. Даже если бы он и не задумывался прежде о превращении вируса оспы в биологическое оружие, этот некогда секретный отчет, безусловно, указал бы ему правильное направление.

«Темная зима» теоретически допускала атаку вируса оспы на США после того, как всего один инфицированный зайдет в крупный торговый центр в Оклахома-Сити. Затем была составлена карта распространения заболевания и подсчитано примерное число жертв. Через тринадцать дней после появления инфицированного в торговом центре вирус распространится на территорию двадцати пяти штатов, заразит сотни тысяч людей, треть их убьет, разрушит систему здравоохранения, отправит экономику в свободное падение и приведет к частичному, а может быть, и полному коллапсу всех общественных связей. Естественно, вирус не будет делать различий между людьми: и копы, и пожарные, и медицинские работники станут жертвами эпидемии наряду со всем остальным населением; пожалуй, они даже в большей степени подвергнутся риску. Поэтому пожары никто тушить не будет, больницы прекратят свою работу, мародерство выйдет из-под контроля, и простым людям останется лишь сидеть дома, забаррикадировав двери изнутри. Учения остановили раньше намеченного срока: слишком уж мрачные вырисовывались перспективы.

У всех участников этих событий, равно как и у тех, кто прочитал о них отчет, возникла примерно одна и та же мысль: речь идет всего лишь об одном-единственном посетителе торгового центра в Оклахома-Сити, инфицированном не самой активной формой вируса. А представьте себе, что это случилось в нью-йоркской подземке, на параде «Мейси»[11] в честь Дня благодарения или во время «Супербоула» – финального матча чемпионата по американскому футболу!

И хотя правительство США в итоге выделило деньги на производство и хранение вакцины, никаких серьезных исследований с целью найти способы лечения этой болезни не велось. Похоже, решено было сдать оспу в архив, убрав ее с полки потенциального биологического оружия. Давно подмечено: генералы всегда разыгрывают в уме сражения прошедшей, а не будущей войны.

А что, если инфицированных людей окажется двадцать, сто, тысяча? Хотя в отчете об учебной операции «Темная зима» прямо об этом не говорилось, все аналитики ЦРУ, эксперты по биологической защите, эпидемиологи и иже с ними исходили из предположения, что инфицированный из Оклахома-Сити был своего рода самоубийцей – человеком, намеренно получившим дозу вируса и имевшим возможность свободно перемещаться по территории США.

Но Сарацин считал полнейшей нелепостью использовать инфицированных самоубийц, так называемых переносчиков инфекции. В лагерях для беженцев в секторе Газа было нетрудно найти юных мучеников, готовых зайти в кафе с бомбой, спрятанной на поясе. Но одно дело – убить себя мгновенно, устроив эффектный взрыв, и совсем иное – умирать медленной мучительной смертью от оспы. Немало проработав в этих лагерях бок о бок с женой, Сарацин прекрасно понимал, что потенциальные воины Аллаха вряд ли найдут что-то героическое в наполненных гноем волдырях, даже если после событий одиннадцатого сентября им и удастся беспрепятственно пройти иммиграционный контроль в США.