Аркадий Гендер - Траектория чуда Страница 60

На кухне на самом деле ждала его инвалидная коляска, в которую Роман и уселся, ловко отставив костыль с палочкой. Сидя в коляске, как птица в гнезде, Роман оживленно болтал, подтрунивая над своим теперешним состоянием, рассказывал, что когда операцию делали — собирали кость, под наркозом больно не было, зато потом, как заморозка стала отходить, он сутки от боли "жил на потолке". Говорил, что вот, дескать, хотел, чтобы отец отвез его на дачу, уже почти погрузили его, как багаж, в машину, но нет, больно еще, да в дороге тряска, решили вернуться, помочь Жанне клеить обои. Я сочувствовал, улыбался и кивал ему в ответ, а думал о том, что это не Роман позавчера убил Лорика и похитил Галину с Юлькой. И не он звонил мне после, и говорил страшные вещи. И не Роман писал им приказы, что делать, и не он подсыпал им наркоту в питье. Не Роман это, слава Богу, не он. Какая-то огромная тяжесть свалилась с моей души, потому что пусть давно, но с Романом мы были очень близки. И одно дело, что он обманул меня с моими деньгами, и другое — похищать, разорять, убивать, лишать. Я был рад, очень рад, что это — не он. Но кто же тогда?! Дядя Коля уже наливал чай, Жанна ходила за ним следом, как сомнамбула, и только изредка бросала на меня беспомощные взгляды. Меня тоже эта ситуация, всю идиотичность которой осознавал один лишь я, начинала невыносимо тяготить, и тут спасительно зазвонил мой мобильник. Звонил Гоха.

— Глеб, брателло, ну не сердись, — извинительно забасил мне в ухо он. — Все, я починился, и в полном твоем распоряжении. Где встречаемся?

— Я тебе перезвоню через минуту, — примирительным тоном ответил я. — Пока продвигайся на Ленинградку, в район Водного, о'кей?

— Замазано! — радостно отрапортовал Гоха. — Еду.

— Торопишься? — сразу погрустнев, спросил Роман.

Я кивнул. Потом как мог серьезно посмотрел в его глаза, и сказал:

— Вообще-то я совершенно случайно сейчас у тебя, Ром, и совершенно по другому вопросу. Но считаю — очень хорошо, что так получилось. Я очень тебе сочувствую, но кости, слава Богу, срастаются, еще будешь лазать по крышам, как Маугли. И я хочу, чтоб ты знал, что я зла на тебя не держу, и ты, если думаешь, что есть за что, тоже не держи, ладно?

Дядя Коля перестал греметь посудой и чайником, и затих в углу кухни, Жанна, не дыша, сидела на табуретке рядом с мужем. Роман ответил мне долгим взглядом своих карих глаз, потом просто протянул руку, и я крепко пожал ее.

— Одна просьба, очень простая, но очень большая, — сказал я, вставая. — Никому, ни одной живой душе не говорите до вторника, что видели меня. Ни-ко-му, ладно?

— Могила, — ответил Роман, а Жанна закивала часто-часто.

Я встал, и пошел.

— А как же чай? — закричал мне вслед дядя Коля, но мне было не до чая.

*****

Мы встретились с Гохой в тошненькой с виду забегаловке на Адмирала Макарова, в которой, однако же, всегда подавали приличный шашлык. Настроение у меня снова было ни к черту. Потому, что теперь, когда выяснилось, что это — не Роман, с точки зрения безопасности Галины и Юльки мое подпольное пребывание в Москве, как ни крути, было ничем иным, как авантюрой. Долго ли смогу я сохранять свое инкогнито, буде Голос более или менее серьезно проверит, где я есть на самом деле? А плана действий, то есть нахождения и нейтрализации Голоса и освобождения семьи, как не было, так и нет. Да еще и телефон тетки Эльмиры, которой я наконец-то нашел время позвонить, упорно молчал. В общем, опять все было плохо. Если честно, вся надежда у меня теперь была на бывшего эфэсбэшника Гоху.

Поскольку последний раз я хоть что-то клал на зуб еще в самолете, да и Гоха тоже с самого утра торчал в сервисе, решили вдарить по шашлыку. Я, то ли чтоб не пересыхало горло от длинных речей, то ли уже по привычке всех последних дней, взял себе пива. Рассказ на самом деле получился долгий, и халдей приносил пиво трижды.

Я рассказал Гохе обо всем, кроме Таши и всего, что с ней было связано. Получилось, что я сдуру оставляю Галину и Юльку под присмотром Лорика; Лорик звонит мне в Женеву и говорит, что на самом деле это — похищение и требует три миллиона, которые я, растерявшись, перевожу; кто-то нападает на квартиру, убивает Лорика и перепохищает мою семью, выставив мне предъяву еще на трешник. Гоха молча жевал жестковатое мясо, только изредка хмыкая и вставляя что-нибудь типа: "Во, блин!" или: "Ну, ё…!", причем одна и то же такое восклицание по ходу повествования могла выражать то восхищение, то негодование его по поводу услышанного. Но, наконец, я закончил, и Гоха, ковыряя в зубах за отсутствием в заведении зубочисток ногтем, подытожил:

— Ну что ж, Глеб, конечно, за то, что ты оставил семью под охраной какого-то там Лорика, тебе, конечно, надо яйца оторвать, но ты и сам это знаешь. Если тебе и вправду казалось, что Галина с Юлькой на время твоего отъезда нуждаются в присмотре, поручил бы это дело мне, я бы подключил старых корешочков — сослуживцев, все было бы в лучшем виде, и уж в любом случае обошлось бы малость дешевле, не находишь?

При иных обстоятельствах за эту злую Гохину иронию я бы, пожалуй, не пожалел бы на его круглую физиономию остатков пива из кружки, но сейчас я только сокрушенно покивал головой.

- Ладно, теперь поздно по этому поводу бить хвостом по песку, — оценив степень моего самоуничижения, смилостивился Гоха. — В остальном же можно сказать, что, сам себя загнав в ситуацию, далее ты размышлял и действовал в основном правильно, и я бы сказал, даже профессионально. Мне, к примеру, и невдомек, как там отвечают эти разные системы, когда мобила выключена, а ты вон как все проинтуичил! Молодец! И то, что Голос мог быть Романом, ты предположил почти правильно, а что это оказался не он, только избавляет нас от необходимости портить здоровье нечужому человеку, что всегда неприятно, отметает экзотику и сужает круг подозреваемых.

— Какую экзотику? — не понял я.

— Ну, видишь, ли, Глеб, — расправил плечи Гоха, вероятно, ощущая себя профессором криминалистики перед аудиторией зеленых курсантов-салаг, — твоя версия о том, что вы с теткой, совершенно определенно на самом являясь наследниками, были найдены не в результате целенаправленных поисков, а потому, что у двух случайных знакомых — Романа и Лорика оказалась нужная половинка информации о тебе, не выдерживает критики, потому что слишком экзотична. Слыхал о законе Оккама?

Я слыхал, но, чтобы потрафить Гохе, допивая кружку, помотал головой.

— В общих чертах, по этому закону наиболее вероятным объяснением чего-либо является самое простое, — охотно провел ликбез Гоха. — Не было никакой "команды наследника", понимаешь? И то, что Роман оказался ни при чем, это только подтверждает.

- Спасибо за науку, отец родной, — съерничал я, но Гоха на мою иронию внимания не обратил.

"К тому же за Романом остается неясность, — эпизод с Ташей", — подумал я, уже сожалея, что не рассказал Гохе вообще все, но теперь уж точно было поздно колоться до конца.

— Таким образом, что мы имеем? — вопросил Гоха, наваливаясь грудью на деревянный стол.

— Да, что мы имеем? — согласился с ним я, принимаясь за четвертую кружку.

— Мы имеем следующую цепочку умопостроений, — продолжил свои упражнения в дедукции Гоха. — Мы не знаем численного состава шайки, так как то, что похититель и Голос — одно лицо, и что — нет, примерно равновероятно. Шесть миллионов одинаково хорошо делится и на два, и на три. Но зато мы знаем того, кто убил Лорика.

— Как — знаем? — подпрыгнул я. — И кто же он?

— Кстати, его, Глеб, ты мог бы вычислить и сам, — усмехнулся Гоха, цыкая зубом, — если бы сопоставил три вещи. Первое — Лорик должен был его знать, иначе он просто не впустил бы визитера на конспиративную квартиру. Второе — для того, чтобы застрелить, он должен был иметь оружие.

— У Лорика был пистолет, — вставил свое соображение я. — Его могли завалить из его же пушки. Невязочка получается.

Гоха снисходительно рассмеялся:

— Судя по твоей характеристике и по тому, что Лорик подвизался начбезом в весьма серьезной фирме, он был в прошлом или из нашего, или из эмвэдэшного спецназа. Ты когда-нибудь пробовал отнять у человека, прошедшего спецподготовку, его личное оружие, и замочить его им же?

— Нет, не пробовал, — честно ответил я.

— И не пробуй, — с видом доброго папы сказал Гоха, — это не просто бесполезно, это опасно для жизни.

— Хорошо, не буду, — безропотно согласился я.

— И третье, самое главное, — продолжил Гоха, — что никто, никогда не будет стрелять в глаз, если только у него не оружие, из которого можно завалить, стреляя только в глаз. Ну, или в висок. Короче, газуха.

- У Шуляева есть газовый пистолет, — тихо произнес я, узнавая Гохин фоторобот. — Он постоянно таскает его с собой.

— Ну, вот ты и ответил на свой вопрос, — улыбнулся Гоха.

Я взболтал в кружке остатки желтоватой жидкости, некогда бывшей пивом, и допил их залпом. Потом с усмешечкой посмотрел на Гоху и, как давеча он меня, похлопал его по плечу: