Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2 Страница 61

Одним махом допив алкоголь и вынув из кармана куртки смартфон, Ларс набрал номер телефона Марка. Его наблюдатели не смогут ничего заподозрить: разговор действительно будет касаться ландшафтного дизайна. Теперь только остается молиться, чтобы Марк был дома и смог бы понять завуалированный крик о помощи несчастного садовника.

До вечера было еще много времени, и я в ожидании Тодескини чертил от руки схемы и таблицы, вписывая в них все известные нам факты, хотя подобных рисунков у меня накопилось предостаточно. На этот раз я решил приметить теорию интеллект– карт (Mind Maps), разработанную известными братьями Тони и Барри Бьюзен. Этот метод, прозванный «швейцарским армейским ножом мозга», позволяет обрабатывать обширную и сложную информацию с высокой результативностью. Не могу сказать, что я отлично владею этой «бьюзеновской» теорией, но в моем случае, когда много хаотичной информации и мало времени, «безобразная» интеллект-карта может будет и не такой уж бесполезной. По крайней мере, я ничего не терял: больше запутаться уже, похоже, было невозможно (я ошибался!). Впрочем, честно говоря, я уже не представлял себе, чем могу еще заняться до приезда Фрэнка. В конечном итоге мой нарисованный чертеж или начерченный рисунок напоминал гибрид робота с осьминогом, «щупальца» которого, при дальнейшей моей работе, грозили распространиться на все пространство нашего с Клео жилья. Хорошо, что мой приятель приехал раньше оговоренного времени, иначе моя фантазия вкупе с отсутствием минимальных способностей к рисованию могли бы окончательно спутать все ниточки нашего расследования. А если учесть, что, кроме выше перечисленных качеств, чувство меры меня тоже нередко подводит, индуцируя в моем сознании неуемное желание довести начатое дело до совершенства – финальной картины моих творческих потуг мы могли бы вообще не дождаться. Но все же я нашел в себе силы остановиться в своем совершенствовании часам к пяти пополудни. Немного перекусив, покормив Клео, я сел было за ноутбук, как вдруг уловил вибрацию смартфона в кармане домашнего пиджака. На дисплее высветилось имя нашего священника. Ни чуть не удивившись, я ответил:

– Приветствую вас, отец Коварт.

– Добрый вечер, мистер Лоутон. Извините за беспокойство, но, честно говоря, мне очень нужно с вами увидеться и я очень рад, что вы уже возвратились, – торопливо проговорил священник. – Когда бы вы смогли со мной встретиться?

По его обеспокоенному голосу, я понял, что святой отец тактично настаивает на встрече явно не для теологических дискуссий.

– Когда вам будет угодно, отец Коварт…

– Замечательно, мистер Лоутон. Особой срочности нет, я просто хотел убедиться, что в ближайшее время вы не собираетесь уезжать, – сказал он спокойно. – Что вы скажите по поводу завтрашнего вечера?

– Скажу-замечательно.

– Если ваш друг составит вам компанию, я буду ему признателен.

– Полагаю, это мы вам будем признательны. Спасибо за приглашение, отец Коварт.

Попрощавшись с викарием, я задумался. Может, еще одна ниточка отыскалась? По легкой обеспокоенностью его голоса, я сделал вывод, что предстоящая встреча обещает важный разговор. Только что могло случиться? Опять кто осквернил погост? Нет, тогда бы священник об этом сказал по телефону. Странно, но почему-то звонок священника не удивил меня… После сегодняшнего «полетного» сна, у меня появилась какая-то внутренняя убежденность, что моток, собранный из многоцветной пряжи, будет постепенно раскручиваться в отдельные нити– версии, а разобрать такие разноцветные спирали все же легче. Вернувшись к своим схемам, я стал в них высматривать тот момент, который от меня постоянно ускользал, хотя я чувствовал, что знание об этом существует в моем сознании. Но каким образом вытащить из захламленного чердака моей памяти эту деталь? Размышления о прошлом привели меня к боли, потому что я не мог не вспомнить Лору, даже захотелось чуть погрустить, но не по умершей женщине, а по скоротечности жизни; по тому обстоятельству, что мы не успеваем понять ее стремительное угасание, и многие не успевают даже понаблюдать за этим угасанием… как Лора. И, кроме этого, было бы особенно интересно узнать: куда же мы уплываем потом и осознаем ли мы свое индивидуальное растворение в бесконечности?…

Я подошел к окну и посмотрел на облачное небо. Возможно, и Лора где-то там и, не исключено, что она уже обладает тем знанием, которого мне сейчас так не хватает… Понаблюдав за равнодушным к моим мыслям небосводом, я вернулся в гостиную и поставил «Реку слез», разбудив спящую Клео.

Полностью растворившись в этой фантастической для моей энергетики композиции Эрика Клэптона, я не услышал, как (почему-то на такси) подъехал Тодескини (стало быть не менее одной «чашки чая» он уже пригубил). Вовремя успев дослушать замечательную вещь и убавив громкость, я чуть не оглох от стаккато чего-то твердого по дереву, но быстро вспомнил, что это-Фрэнк. Он добровольно взял на себя роль «дятла», как-то заметив, что трель звонка на входной двери моего дома не очень-то гармонично вписывается в окружающий пейзаж, и стук дятла буде органичнее сочетаться с этим живописным уголком сада. Сейчас я бы мог об этом поспорить, хотя, честно говоря, не хотелось. Если ему хочется иногда побыть «дятлом», пожалуйста! Мы с Клео снисходительны к слабостям своих гостей. Впрочем, я был действительно рад приезду Фрэнка (его отсутствие не очень-то хорошо сказывалось на темпе и интенсивности моих умственных процессов).

Тем временем Клео подплыла к входной двери быстрее меня. Сам Тодескини, похоже, тоже успел по нам соскучиться, несмотря на его обычную браваду о своей эмоциональной самодостаточности.

В одной руке у Фрэнка была синяя дорожная сумка. Его рыжий хвост был заправлен под оранжевую бейсболку. Сняв кожаную серую куртку, Тодескини оказался в черном свитере, который вкупе с черными джинсами создавал неповторимый «шпионский» стиль.

Тепло поприветствовав друг друга (особое внимание гость уделил Клео), мы прошли в гостиную. В двух словах я рассказал ему о наших планах на сегодняшний вечер, о которых он, в общем-то, и так знал, но без детализации. Фрэнк выслушал меня молча, хотя звонок отца Коварта его удивил. Он поднялся в свои скромные апартаменты, а я достал их холодильника пиво и подошел к окну, выходящего на террасу, и в ожидании гостя наблюдал за вялотекущими облаками.

Фрэнк появился спустя минут семь. Он продемонстрировал нам с Клео свой «домашний» стиль одежды: темно-фиолетовый спортивный костюм, который неплохо сочетался с его рыжим хвостом. Поначалу лицо моего приятеля было чуть сосредоточенным, однако две охлажденные банки пива, стоявшие на барной стойке, заметно улучшили настроение нашего гостя, и его лицо осветилось широкой белозубой улыбкой. Мы молча стояли у барной стойки, потягивая ячменный напиток. Сделав пару затяжных глотков, Фрэнк сообщил мне о некоторых своих выводах. Обдумывая его слова, я прошел в к кофейному столику и уселся в кресло, Фрэнк последовал за мной. Этим моментом незамедлительно воспользовалась Клео, быстренько запрыгнув хакеру на колени. Глаза ее довольно поблескивали, но в ее взгляде, брошенном на бокал с алкоголем, на миг отразилась искорка высокомерного пренебрежения, к которому примешивалась жалость, обычно испытываемая снобами к ущербным представителям класса млекопитающих. Отвращение Клео к выпивки нам было известно, но мы предпочитали делать вид, что этого не замечаем, боюсь, правда, кошка знала о нашем лукавстве и не пыталась свое знание скрывать. Спустя несколько минут нам стало понятно: разговор лучше перенести на террасу, что мы и сделали.

Обсуждение началось не сразу-наше внимание вновь привлекло неугомонное животное. Завидев большую ворону, вольготно прогуливающуюся неподалеку, кошка возбужденно встрепенулась. От глаз хитрой птицы этот маневр врага не остался не замеченным, но ворона, тем не менее продолжала нагло, как по своим собственным угодьям, разгуливать по лужайке! Это обстоятельство очень не понравилось Клео, и я ее понимаю (наглость, по нашим с ней представлениям, отвратительное качество, и не только у людей). Пригнувшись к траве и чуть извиваясь, кошка стала приближаться к месту вороньей дислокации. В конце концов, заняв выгодную, по ее мнению, позицию, Клео приготовилась к прыжку. Птица даже не смотрела в сторону нашей охотницы и продолжала наслаждаться прогулкой, надменно поблескивая хитрым антрацитовым глазом. Кошка взвилась в грациозном прыжке, а ворона очень медленно и изящно, с чувством собственного-наглого! – достоинства, упорхнула на ближайшее дерево. Покачиваясь на ветке и высокомерно усмехаясь (я не вру!), она противно каркнула. Я понимал чувства моей красавицы, но даже, если бы я застрелил эту хамку в перьях – все равно не смог бы потешить уязвленное самолюбие Клео; хотя она сделала вид, что ничего не произошло и, никоим образом не показав своего огорчения, гордо удалилась в дом. Что ж, умеет проигрывать-моя школа! Мысль о проигрыше вызвала у меня боль, не только головного, но и спинного отделов мозга; Фрэнк, по-видимому, ощутив вибрацию моих болевых мысленных стонов, сочувственно посмотрел на меня. (Тем временем возвратившаяся Клео вновь разместилась на коленях гостя.) Спустя минуту он вслух стал строить догадки относительно звонка священника. Я не очень-то внимательно его слушал, погрузившись в свои размышления, как вдруг (позже этот момент я буду вспоминать, как озарение) понял, что мой недавний, многочасовой сизифов труд, таковым все же не оказался. Вероятно, провидение, сжалившись надо мной, подкинуло мне какой-то кончик… чего-то… возможно, той «самой» ниточки, дабы я смог решить финальную задачу всей своей жизни, коль мне удалось избежать авиакатастрофы.