Чак Хоган - Город воров Страница 63

Журнальный столик был завален каталогами одежды и журналами «Шейп» и «Мэри Клэр». Фроули заглянул в спальню: одеяло скомкано, кровать не заправлена. Потом зашел на кухню и посмотрел в окно на здание, стоявшее на другой стороне проулка.

— Если хотите посушить волосы, я подожду.

— Нет, — ответила Клэр, раздражаясь, что он бродит по ее квартире. — Мне и так хорошо.

Агент долго смотрел на девушку. Под мышкой у Фроули был коричневый конверт, в котором лежали фотографии Макрея из досье.

— Значит, вы уволились из банка.

В ее глазах мелькнула паника.

— Да, просто… не могла больше.

Он старался не думать о ней плохо и подвергать сомнению факт ее причастности. Считать ее ничего не подозревающей пешкой. Жертвой аферы бывшего мошенника. Фроули пришел к ней спозаранку с целью не только выяснить, что ей известно о Макрее, но еще и в надежде вызвать в себе хоть какое-то сочувствие к девушке.

Но надежда растаяла без следа, когда на кухонном столе он увидел плоский футляр традиционного для «Тиффани и компании» голубого цвета с каким-то ювелирным украшением. Положив конверт на стол и открыв футляр, агент подцепил тонкое ожерелье и взвесил его на пальце. Крупный бриллиант сверкал, как хрустальный глаз.

— Мило, — заметил он.

— Это… подарок.

— Уж не от грузчика ли?

Клэр не ответила. Фроули держал себя в руках. Хотя прикасался к части тех денег, которые Макрей украл из кинотеатра. Этот жулик покупает на них бриллианты.

— Можно взглянуть, как оно выглядит на вас?

Клэр схватилась за шею, словно хотела защититься.

— Я не одета для того, чтобы…

Но Фроули уже подал ей ожерелье, расстегнув изящный зажим, и ждал, когда она повернется к нему спиной. Клэр нехотя повернулась, убрав волосы с шеи. Фроули щелкнул застежкой. Корни ее волос были чуть темнее. Он ждал, когда девушка повернется к нему лицом.

Клэр не поднимала глаз, стараясь победить неловкость. Бриллиант поблескивал, словно подмигивал, над глубоким вырезом черной майки, которая обтягивала ее грудь. Под ней просвечивали соски, и девушка виновато сложила руки на груди.

— Слышали про кинотеатр в Брейнтри?

Клэр моргнула от неожиданного поворота беседы.

— Да, конечно. Ограбление.

Фроули кивнул, отступив на шаг назад.

— Те же ребята. Мы абсолютно уверены.

— Те же? — Ее удивление было подлинным.

— Вооруженное ограбление инкассаторов. Нам также известно, что все грабители проживают в Чарлзтауне.

— Точно? — И снова она ужаснулась.

— Сейчас мы за ними следим. Уже буквально по пятам ходим.

Клэр опустила глаза и кивнула, будто пыталась в чем-то разобраться. Может быть, где-то в глубине души у нее засело неясное подозрение. Фроули говорил все это, надеясь застать ее врасплох.

— Ребята из Города большие любители инкассаторских машин. Они всегда увлекались банками и бронированными фургонами. Это обряд у них такой: нанюхаются и давай грабить. Раньше в ответ на сигналы тревоги из банков бостонские полицейские перекрывали Чарлзтаунский мост, ожидая, что грабители с добычей через него попытаются вернуться в город. Особенно зимой — воры любят снег, приходящую с ним безлюдность, надевают лыжные маски — и вперед, грабить. Но некоторые из этих ребят, немногие отдельные личности, пообтесавшись в исправительных учреждениях, где им вправляют мозги, все-таки становятся умнее. Эти вырастают в профессионалов. Для них ограбление банков становится профессией, призванием, делом жизни. Видите ли, тюремная теория всегда казалась мне слегка банальной.

Клэр покачала головой, пытаясь уловить смысл.

— Тюремная теория?

— Муниципальный колледж у шоссе раньше был единственной бостонской тюрьмой. Сакко и Ванцетти,[94] Малколм Икс.[95] Теория гласит, что семьи обитателей тюрьмы поселялись в окрестностях, чтобы быть рядом. Таким образом вырастали поколения преступников и бандитов. Но я думаю, все гораздо проще. У меня есть собственная теория. Ограбление банков в здешних местах — что-то вроде ремесла. Ведь в прошлом любая американская или европейская деревня славилась своим особым мастерством. Одни были стеклодувами, другие — серебряных дел мастерами. А тут вот грабители банков и налетчики на инкассаторов. С течением времени их методы развивались и совершенствовались. Талант передавался из поколения в поколение. От отца к сыну.

Клэр побледнела, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль. Одной рукой она коснулась угла дивана, а другой рассеянно потрогала ожерелье.

— Ну и плюс умонастроения войны за независимость, — продолжал излагать Фроули. — Они взяли мифологию и все там с ног на голову перевернули. Взяли лозунг: «Накостыляем захватчикам» — и подогнали его под свои криминальные цели. Банковский грабитель — чуть ли не народный герой, и прочие глупости. А я здесь вроде как враг, понимаете? Злодеи тут не они, а мы, закон. — Агент взял в руки диск, лежавший на музыкальном центре, и показал Клэр. — Ага. «Золотые хиты». Хороший?

Клэр его не слышала. Ее мысли витали где-то далеко.

Фроули вернул диск на место и продолжил:

— Но вы только не волнуйтесь. Эти ребята всегда прокалываются, даже самые умные. Слишком много про банки болтают. Или слишком много вопросов людям задают, про ФБР выспрашивают. Или деньгами сорят направо и налево. А такое ведь всегда в глаза бросается.

Клэр отняла руку от ожерелья.

— И помимо всего этого. — Фроули вернулся к столу и поднял конверт. — Помимо всего этого у нас теперь есть частичные отпечатки пальцев.

Это вывело девушку из состояния транса.

— Мне казалось, вам нельзя о таких вещах говорить.

— Ну… — Фроули широко улыбнулся и повел плечами. — Вы же никому не расскажете, верно?

Она кивнула, не встречаясь с ним взглядом. Ожерелье душило ее. Фроули подумал: жаль, что она стала ничего не подозревавшей жертвой, но совсем не жаль, что так складывается ее жизнь. Сама ведь пригласила на борт своего разбившегося кораблика того самого пирата, который захватил и ограбил его. Фроули мог бы защитить ее, если бы она позволила. Мог бы оградить ее от всего этого. Но теперь Клэр стала его козырем против Макрея. И этим нельзя было не воспользоваться. Он сунул запечатанный конверт обратно под мышку. Его работа — ловить грабителей банков, а не спасать управляющих от них самих.

— Вы точно в порядке? — осведомился он.

Клэр снова сложила руки на груди и кивнула, стоя практически на одной ноге. Она видела мрачные тучи, сгущавшиеся на горизонте, но отказывалась верить, что они предвещают бурю.

— Да, — сказал Фроули. Клэр ждала, чтобы он поскорее ушел. И он заставил ее подождать. — Да. Ну что же… — Агент надел солнцезащитные очки и направился к двери, остановился рядом с ней, снова пораженный ожерельем. Легонько прижал кончик указательного пальца к ямке между ключицами девушки, касаясь сверкающего шарика, впитывая ее неловкость, ее напряжение. — Ну ладно, — наконец произнес он и вышел.

32. Каток

Четверо парней в футболках, джинсовых шортах до колен и черных коньках, надетых на толстые хлопковые носки, слегка спущенные на мускулистых икрах, в середине июня обедали на крытом катке. Они были одни. Вентиляторы холодильных установок, словно моторы грузовиков, шумели за ограждениями, а четверка на коньках вилась вокруг двух коробок с символикой пиццерии «Папа Джино», поставленных на пьедестал из молочного ящика.

— Ну чего, — сказал Джем, жадно глотая «Хайнекен» и призывая собрание к порядку. — Кто-то где-то налажал.

Бросив корочку в открытую коробку, Дуг мастерски объехал Джема и, схватив свою бутылку «Дью» со льда, плавно проехал задом наперед.

— И мы до сих пор не знаем, как именно, — продолжил Джем. — Я даже не знаю, кому ноги оторвать.

Дез нечаянно качнулся в сторону — на роликах он чувствовал себя увереннее, чем на обычных коньках.

— Не повезло, что машина не до конца сгорела, — добавил он.

Глоунси допил «Хайнекен» и затормозил, чтобы поставить пустую бутылку назад в картонную коробку из-под пива.

— Да пошел ты на хер, ты сам там был.

Дуг посмотрел на ряды сидений. Ему вспомнились крики и топот дальних рядов. И как фанаты рифмовали его фамилию: «Макрей — бодрей!» Им всегда казалось, что для принимающей команды победы слишком мало — только если все здание вспыхнуло бы, эта толпа утолила бы свою жажду крови.

Он как сейчас видел рекрутера «Медведей», парня в клетчатой бело-черной шляпе и шерстяных перчатках без пальцев, сидевшего на краю среднего отсека пятого ряда. Он что-то судорожно писал в своем блокноте, а сестрички Мартин, сидевшие рядом с ним, выкрикивали: «Дуг! Дуг!» В его итоговом отчете, который Дугу показали после перехода в «Медведей», говорилось, что Дуг — «драчун с задатками высококлассного игрока», результативный защитник с высоким потенциалом, соединяющий традиционно силовой хоккей семидесятых с ловкостью восьмидесятых.