Ирина Зарубина - Госпожа следователь Страница 63

— Тяжко вам теперь, наверное, — словно бы невпопад, но на самом деле очень кстати произнесла Клавдия.

Лидия пожала плечами, а потом кивнула.

— Доля наша такая женская, — невесело усмехнулась Дежкина, — ждать, терпеть, любить… У вас смешной муж. Да-да. Смотрю я на него, и жалко мне, и смешно. Вроде бы разговор об убийстве, но у меня в голове как-то это не укладывается. Вот прошлый раз на комаров жаловался. Понимаете, сидит человек в тюрьме, — и ничего ему не мешает, кроме комаров!..

— Да что вы!.. — озаботилась Лидия. — У вас что, комаров много?.. Бедный Артурик!.. Может, я ему какую-нибудь мазь могу с вами передать, чтоб насекомых отпугивала?.. Я б мигом в магазин сбегала и купила, а вы бы передали ему, а?..

— Не положено, — сказала Клавдия. — И потом, — напомнила она, — сбежал ведь благоверный ваш… ему теперь не до комаров…

— Ах да!.. — спохватилась собеседница, прикусив губу. — Как же теперь быть?..

Клавдия развела руками.

— Что ж, — подытожила она, — за чай спасибо. Пора. Если вдруг возникнет какая-нибудь новая информация, звоните сразу же. И не раздумывайте. Запомните раз и навсегда: если вы действительно хотите помочь мужу, должны слушаться меня беспрекословно. Идет?..

— Идет, — помедлив, кивнула Лидия.

В этот момент в дверь позвонили.

Клавдия вопросительно взглянула на хозяйку, а та закатила глаза к потолку:

— Агитаторы!.. Совсем замучили, ей-Богу. И ходят, и ходят, и ходят, и ходят!.. «Голосуйте за нашего кандидата!..» А я им говорю: я вашему кандидату не верю. Все они хорошие, пока голоса избирателей собирают. А как в начальничье кресло влезут, куда девались добрые намерения?.. И охрана у них, и в приемной секретарша — не пробиться. Я уже голосовала за таких умных, которые небо в алмазах обещали. А теперь у них небо в алмазах для самих только!..

Последние слова она говорила уже из прихожей, направляясь к входной двери.

— Кто?! — зычно крикнула она. — Если агитаторы, меня нет дома!..

Клавдия услыхала, как щелкнул дверной замок.

Затем — тихий всхлип Лидии.

И тишина.

Ей понадобились доли мгновения, чтобы все понять.

Как кошка, она стремительно и бесшумно соскользнула с табурета и метнулась к выходу.

Она увидела то, что и предполагала.

У двери, привстав на цыпочки и открыв от ужаса рот, стояла Лидия Аркадьевна.

А на пороге, хлопая глазами, застыл Артур Гаспарян собственной персоной.

— Стоять, — тихо приказала Клавдия.

— Ой, — сдавленно выдавил Гаспарян, и вид у него был такой, точно он нос к носу столкнулся с привидением.

Сделав шаг вперед, Дежкина ухватила беглеца за рукав и затянула в прихожую.

Потрясенный, он и не думал сопротивляться.

— Вот и славно, — произнесла Клавдия, притворив для надежности дверь. — Вот мы и встретились…

— Ой… — повторил Артур, а Лидия тоненько проскулила:

— Что же будет!..

— Ну, Лидия Аркадьевна, боюсь, что теперь будет долгий разговор, — усмехнулась следователь. — Ведь вы же не оставите нас вдвоем, верно?..

Хозяйка суетливо закивала.

— В таком случае, ставьте на плиту чайник. Мы-то начаевничались, а вот супругу вашему горяченькое, по-моему, не помешает. И поищите в холодильнике, может, отыщется что-нибудь съестное…

Артур переводил затравленный взгляд с жены на Дежкину. Он заметно изменился со времени последней их встречи. На щеках проступила щетина. Глаза впали и сверкали лихорадочно-болезненным блеском. Под глазами проступили иссиня-черные круги.

— Рассказывайте, — приказала Клавдия, усаживая Гаспаряна напротив себя за кухонный стол. — Все рассказывайте, без утайки.

— Я больше не буду, госпожа следователь, — заныл Гаспарян.

— Что произошло?

— Все было тихо-спокойно… комары кусались. И вдруг: трах! бах!., дым, все летит в разные стороны. Потом гляжу: двери нет, и коридор виднеется. Люди бегут, вертухаи… И тут меня бес попутал, госпожа следователь.

Клавдия глядела на него с немым укором.

— Послушайте, Гаспарян, я не понимаю: сколько вам лет?.. Смотрю и удивляюсь. Вы хоть соображаете, что натворили?..

— Соображаю, госпожа следователь, — вздохнул Артур.

— Где ночевали сегодня?

— Прятался… В подвале… тут, напротив. А комары там!., ну, просто звери. Хуже, чем у вас, госпожа следователь. Я уж думал: съедят они меня живьем, честное слово!..

— Ой, подождите, пожалуйста, — встряла в разговор Лидия. Она поставила на стол перед супругом огромную дымящуюся тарелку с супом, из которой соблазнительно выглядывала огромная сахарная кость с куском мяса. — Кушай, Артурик!.. гляди, как исхудал!.. А вы?.. Может, Клавдия Васильевна, и вы откушаете?.. Очень вкусно, только вчера сварила!..

— Правда, вкусно!.. — подтвердил Артур с набитым ртом.

Дежкина отрицательно покачала головой. О Боже, где ж найти силы, чтобы переварить эту милую семейную идиллию!..

— Бедненький, — продолжала ворковать жена, гладя супруга по щетинистой щеке и стряхивая с подбородка пролившиеся капли супа, — изголодался небось на тюремных харчах!..

— Не, там тоже нормально кормят, — соврал Гаспарян, чтобы не расстраивать супругу.

— Но ведь не лучше, чем дома, ведь не лучше! — наивно допытывалась та.

— Еще бы! — подтвердил Артур.

— То-то же.

— Ну вот что, братцы-кролики, — не выдержала наконец Дежкина. — У меня времени маловато, поэтому…

— Погодите же! — возмутилась Лидия. — Дайте человеку наесться, а потом забирайте в свою тюрьму.

— А я не собираюсь его никуда забирать, — неожиданно сообщила Клавдия.

— То есть как? — От удивления Артур даже позабыл про свой наваристый суп.

— А так. Сам сбежал — пускай теперь сам и возвращается. Если, конечно, не желает осложнений. Да-да, друг мой, — кивнула она Гаспаряну, — мой вам совет: явитесь-ка вы в Бутырки. А уж дальше наше дело, как вытаскивать вас из каши, которую вы заварили…

— Ничего я не заваривал, — обиделся Артур. — Это меня спровоцировали. Если бы не сорвало дверь, никуда бы я не убежал!..

— Вот что я вам скажу, Артур, — произнесла Клавдия. — Доедайте суп, примите душ… понежьтесь в мягкой постели, так уж и быть, а потом езжайте в СИЗО. Это в ваших же интересах. Хуже будет, если вас отловят и приведут… поверьте моему опыту. А там уж поговорим.

Гаспарян обреченно вздохнул.

Дз-ззинь! — вновь раздалось из прихожей.

— Ну не могу больше! — вскричала хозяйка, а Артур вздрогнул, как от удара хлыста. — Не бойся, — успокоила она мужа, — это опять агитаторы, черт бы их побрал. Работали б лучше, чем по домам с листовками шастать. Ну, сейчас я им все скажу!..

Раззадоренная, она вылетела в коридорчик и распахнула входную дверь.

— Здравствуйте, — услыхала Клавдия знакомый, голос, — а следователь Дежкина не у вас случайно?..

— Здесь, здесь! — вскричала она, направляясь в прихожую.

На пороге, улыбаясь, стоял Игорь.

В руках его был сверток из полотенец и платков, и выглядывала из свертка, поблескивая глазами-бусинками, смышленая собачья мордочка.

Клавдии достаточно было взгляда, чтобы узнать пса, хотя она знала его лишь по фотокарточкам.

Какие сомнения?! — Это был Фома!

13.40–14.51

Наконец Москва осталась позади, и «рафик» с бешеной скоростью понесся по пустынной магистрали в сторону Переделкина.

Фома спал, уютно устроившись на коленях у Игоря. Пес свернулся калачиком, подвернул передние лапы под грудь и ткнулся мокрым носом в собственный хвост. Иногда он вздрагивал, все его тельце начинало трястись, а зубы тихонько поклацывали.

— Что-то страшное снится. — Дежкина ласково потрепала собаку за ушком. — Ну тихо, тихо… Успокойся, маленький. Все хорошо, скоро будешь дома.

Фома проснулся, открыл глаза, благодарно посмотрел на своих спасителей — сначала на Игоря, затем на Клавдию, после чего опять погрузился в чуткий сон.

— Натерпелся Фомка за последние дни, врагу не пожелаешь, — сказал Порогин. — Если бы не баба Лиза… Вы бы видели, в каких условиях она живет… Ужас… Грязища, воняет так, что не продыхнуть.

— Сколько у нее зверушек?

— Я насчитал девятнадцать собак, но наверняка еще кто-нибудь под кровать спрятался или еще куда. Собаки ведь тоже разные бывают — кто посмелей, к чужим людям тянутся, а кто шарахается от них, как от огня…

— И правильно делают, — вздохнула Дежкина. — С людьми надо осторожно.

— Да уж… Баба Лиза их всех из живодерни вытащила, от смерти спасла. И они понимают это! Ни на минуту не отходят от хозяйки, руки ей лижут… Она же на живодерню как на работу ходит, каждый день. Клянчит, унижается, выпрашивает… А потом пристраивает, ищет хорошие руки… Да ей памятник за это мало поставить! Сама нищенствует, недоедает, а зверюшки ее всегда досыта накормлены, шерстка лоснится!..