Террорист из «Гринго» - Александр Мокроусов Страница 63

– И о чем вас попросил ваш друг? – Очень, очень важный вопрос. Не могут сотрудники разведки не дать этому связному какую-то информацию для верификации, чтобы я наверняка знал, что он действительно послан ко мне сэром Реджинальдом.

– Меня просили вам помочь. – Тихо произносит стюард.

Ну нет. Ну так дела не делаются. Даже я, профан и невежда в таких делах, понимаю, что без пароля доверять кому-то глупо. Англичане могли бы напомнить про вино у камина в Гайд парке или биллиард в особняке в Вене. А если бы мы были в кино, в какой-нибудь бондиане, стюард мог бы напеть корпоративную песенку группы компаний «Максим», которая играет на телефонных заставках моего краснодарского офиса. Какая чушь лезет в голову… Просто дать мне трубку чтобы я сам поговорил с сэром Александром или его пожилым наставником, сэром Реджинальдом…

– Вас просили мне что-то передать? Пожалуйста, вспомните дословно, что вам сказали.

– Меня просто попросили найти вас, я в другом вагоне вообще-то работаю, найти и помочь. А еще попросили узнать, куда вы направляетесь и с кем.

Так, этот поток следует разделить на факты. Во-первых, никаких авторизационных грамот, паролей или подтверждений у товарища нет. Из чего следует плохой такой вывод. Либо мои английские друзья глупы, либо это все действительно проверка на лояльность со стороны «Гринго». Возможно даже не Пателя, а кого-то другого из организации. Ровно так же можно судить и о вопросе о том, с кем я еду. Не факт, что в американском паспорте пакистанца вписано имя Патель Сингх. Тогда триггер на его фамилию мог и не сработать. Но так же это может быть проверкой… Ну что за жизнь, никому доверять нельзя.

– Дайте мне телефон, я хочу поговорить с вашим товарищем. – Если товарищ из МИб действительно существует, то сейчас рядом с ним непременно находится кто-то из моих знакомых сэров.

– Мы уже в тоннеле, тут связь не работает, но я могу вам свой телефон отдать.

Что это? Я очень редко оказываюсь растерян, умение делать выводы всегда было моей сильной стороной. Но сейчас я в замешательстве. Два факта, напрочь противоречащие друг другу. Я точно знаю, что в Евротоннеле связь работает. Я отлично помню, что и интернет и связь в тоннеле не пропадала в мои предыдущие поездки, очень сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось. А с другой стороны, он предлагает мне телефон. Возможность связи.

Рассказать ему куда, с кем и главное зачем я еду? Что я получу? В лучшем случае, если он и правда представляет, вернее имеет связь с МИб, в Тауэре меня будут ждать, ограбление сорвется, Пателя наверняка не арестуют. Если бы пакистанца хотели арестовать и заставить работать на правительство – это давно бы сделали. Он – публичная фигура. Значит, узнав о планируемом ограблении, власти точно остановят его, предотвратят. Никто не станет рисковать потерей ЭТОГО. И что я буду с такого расклада иметь? Это только отложит решение вопроса. А я уже все запланировал. По моим прикидкам «Гринго» осталось лишь несколько дней. Вероятнее всего уже сегодня, максимум завтра, я запущу механизм, который разрушит эту организацию. Так нужно ли мне вносить изменения в мой план?

Более того. Любое действие несет с собой риск. Сколько раз я, еще будучи студентом и подрабатывая в разных конторах делал что-то, за что ожидал получить как минимум похвалу, а то и премию. А получал жесткий разнос. Потому что не умел просчитать все возможные последствия и не видел всей картины.

Если я сейчас открываюсь этому стюарду, а он работает на Пателя или на других людей из «Гринго»? Вероятно, мое откровение будет наказано увольнением. Увольнением с потенциальной должности «эмира Русии». Увольнения с помощью, вспоминаю слова Пателя, выстрела, ножа, яда или ледоруба.

Ну уж нет, с таким раскладом я играть не намерен. А что если…

Есть люди, которые умеют из любого положения выйти в плюсе. Заработать на кризисе. Получить бенефит в безвыходной ситуации. Выиграть там, где возможность выигрыша не предусмотрена.

Стюард начал было медлить, но, не в обиду европейцам, за время своих якобы свобод они все же подрастеряли ту основу, которая и составляет мужчину. Гендерное равноправие хорошо ровно до тех пор, пока мужчина не превращается в слабый пол. Я просто говорю этому взрослому, здоровому мужчине, что мне нужно и протягиваю руку. Его хватает примерно на пол секунды. Ровно столько он сопротивляется взглядом, но уже через две секунды я забираю из его пальцев уже свою вещь. Задаю три вопроса, причем я на сто процентов уверен в положительном ответе на первый, сомневаюсь во втором и очень надеюсь на третий. Как я и предполагал, получаю в ответ четыре цифры и два отрицательных покачивания головой.

Я достаточно часто встречаю таких персонажей в Европе. Даю руку на отсечение, что этот двадцати пяти летний мужчина успел, после школы, попутешествовать, поискать себя, возможно начать учебу в каком-то колледже. Сейчас он наверняка студент, живет вместе с родителями и все еще определяется с будущей профессией. Стыдно, когда-нибудь я буду сидеть у камина, пить коньяк, курить «Коибу» и вспоминать вот такие моменты, когда я, по сути, отбирал конфетки у детей.

– Я дам вам парабеллум, мы будем уходить в горы, вы нас прикроете. – По-русски говорю я и, видя одновременно испуганное и совершенно безвольное лицо двадцати пяти летнего мальчишки, добавляю на английском. – А теперь иди. Я выпил много кофе, мне нужно тут задержаться, ты же не хочешь при этом присутствовать?

Я возвращаюсь к своему столику. Пакистанец бросает на меня мимолетный взгляд и, вероятно, делая какие-то неосознанные выводы, отставляет взятую в руки тетра упаковку воды.

Через два часа мы прибываем в Лондон, на второй этаж вокзала Сент-Панкрас. Я кладу кнопочный телефон в левый, а бутылку воды в правый карман джинсов.

Выходим из вагона и на перроне нас уже встречает серый костюм, слуга мистера Пателя. Очень аккуратно, пользуясь толпой, серый слуга охлопывает мои карманы. Если бы я не ожидал чего-то подобного, я бы даже не заметил, что меня только что обыскали. Выводы? Ровно одинаковые шансы на то, что я сделал глупость, не взяв телефон стюарда, и на то, что я все правильно сделал. Как бы там ни было, свой главный вопрос я в поезде решил. Очень на это надеюсь.

Понимаю, что это бред, но все же, оказавшись на перроне, оглядываюсь по сторонам. Если Патрис и правда представлял