Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой Страница 64

– Ладно. Я позвоню, когда что-то найду. Кажется, у меня есть на примете парень. Если он подойдет, тогда завтра. Но будь осторожен.

– Кому ты говоришь… – Мухамед повесил трубку и выкурил сигарету, стоя у распахнутого окна. Ночь была черная, но звезд не видно, небо затянули тучи. Воздух заметно посвежел. Он дышал жадно, глубоко, чтобы успокоиться. Услышал в коридоре шлепанье босых ног, обернулся. Исса шел в туалет, покачиваясь со сна, ничего не разбирая. Как ему надоели все эти люди в квартире! Уже две недели из-за них он не был с женщиной. Наверное, оттого копилась глухая злоба, то напряжение, которое переполняло его. На память пришла точеная фигурка Лены, ее лицо, длинные волосы, отливающие медью. Он прогнал видение, стал думать о Фатихе и Сафаре. Вспоминал все, но не находил ничего подозрительного. «И все же надо было догадаться… – сказал он себе. – Фатихе нужен мужчина. Кто знает, что ей в голову пришло. Если она ни при чем, ее надо будет выдать замуж. Хватит капризов». Как и многие мужчины секты, он воспринимал чужие семейные дела как собственные. Он не чувствовал к девушке ни злобы, ни ненависти. Он даже жалел ее, но предпочел бы обойтись без подозрений по ее адресу. Когда он начинал подозревать, чувства исчезали, оставался расчет. Без расчета он не продержался бы столько лет в Москве, не смог бы столько сделать для своей семьи и для других семей.

Фатиха тихо шептала на ухо подруге:

– Деньги спрячь подальше, но так, чтобы успеть забрать. Знаешь такое место?

– Нет. А сколько ты мне даешь?

– Три тысячи долларов.

– Это очень много! – Лена от неожиданности даже отстранилась. – Откуда у тебя такие деньги?

– Жаль мне тебя. Для меня это мелочь. – Фатиха улыбнулась. – Если бы Ариф не был дураком, ты бы тоже считала это мелочью. Но больше у меня с собой денег нет.

– А зачем ты их отдаешь?

– Если будут нужны деньги, отец пришлет, сколько скажу. А у тебя долги. Ну, Мухамед! Надо же быть таким скупым!

– Мне наплевать на него. Как ты думаешь, удастся вырваться? Веришь Арифу?

Фатиха бесшумно рассмеялась. Этот смех напугал Лену – она села в постели, подтянула под себя ноги, пристально посмотрела на подругу:

– Смеешься? Зря ты дала ему денег. Он не придет.

– Как я могла не дать? Он озлобился бы. Тогда ничего хорошего ждать нельзя.

– Он сильно изменился?

– Ты его не узнаешь.

– А я и не хочу его узнавать, – вздохнула Лена. – С одной стороны – рада, что он объявился. Хоть какая-то надежда. С другой…

– Что такое?

– Мне что-то тревожно.

– Ты должна уже привыкнуть к тревоге. Мне всю жизнь тревожно.

– Только бы Ариф вышел… – горестно повторила Лена. Она посмотрела на сына – тот спал на полу, на матрасе, и чмокал во сне губами. Потом вдруг резко перевернулся, разметался на простыне, задышал спокойнее. – Какой он нервный!

– Темперамент, – улыбнулась Фатиха. – Скажи, ты ни за что на меня не злишься?

– Я? На тебя? Ты мне сейчас всех ближе. – Лена забеспокоилась. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Я, конечно, мало сделала, но может быть, еще чем-то помогу.

– Ну что ты говоришь… Если бы тебя здесь не было, Ариф бы не появился. Он спрашивал обо мне? О сыне?

– Да, – солгала Фатиха. – Он беспокоится за вас и обещал обязательно выйти.

– Где же он прятался?

– Теперь уж ты сама его будешь расспрашивать.

– Не буду!

– Ты решила с ним расстаться? – Фатиха пристально смотрела на нее, пытаясь рассмотреть в полутьме выражение глаз. Лена кивнула:

– Не хочу иметь с ним ничего общего.

– Боже тебя упаси что-то рассказать ему про секту! Пусть думает, что ты ничего не знаешь.

– Я слова не скажу, – пообещала Лена. – Клянусь – если он появится, увидит набитую дуру. Я пока еще жить хочу. А они меня точно отпустят, если он придет?

– Точно. Да, вам в самом деле лучше будет расстаться… Это конченый человек. А все-таки жаль, – задумчиво заключила Фатиха.

– Чего жаль?

– Да так. Всех.

– Странные мысли у тебя. Какие-то новые, – заметила Лена. – Раньше ты была агрессивно настроена.

– Ну, это точно… – снова раздался странный беззвучный смех. Лицо Фатихи в сумраке казалось моложе, нежнее, чем было днем, и смеялась она как-то по-детски, словно боялась разбудить взрослых. – Я изменилась.

– А что с убийцей Сафара? Ты будешь его искать?

– Давай спать, – Фатиха откинулась на подушку. – Завтра у меня тяжелый день.

– Не хочешь говорить?

– Не хочу.

Лена вытянулась рядом с ней, вздохнула, закрыла глаза. Полежала минуту, подняла голову:

– Ты дрожишь? Холодно?

– Да, что-то…

Лена встала на колени, оперлась о подоконник, выглянула наружу и сказала:

– Посвежело, звезд не видно. Все небо в тучах. Кажется, завтра будет дождь. Закрыть окно?

– Если хочешь.

Лена прикрыла окно, улеглась и вздохнула:

– Хоть жара пройдет. Неужели скоро всему конец? Не верится.

– Скоро, – сонно ответила Фатиха. – А дождь – это некстати.

На другое утро она встала рано – раньше всех. Мужчины еще спали. Она тщательно умылась, расчесала свои густые волосы, в которых сломалась не одна гребенка. Посмотрела в зеркало, подумала, что этим утром ей пригодилась бы косметика. Хотя бы румяна, чтобы не быть такой бледной. Вскипятила на кухне чайник, выпила чашку чая без сахара. Выглянула во двор. Увидела «ракушку», в которой стояла машина Мухамеда. «Ракушку» тот снимал у хозяина квартиры. Посмотрела на небо. Тучи пришли, но дождя еще не было. Она быстро помолилась, чтобы дождь не начался в ближайшие полчаса. Фатиха вернулась в комнату, оделась для выхода в город, вытащила из сумки оставшиеся деньги, пересчитала их. Оказалось даже больше, чем она сказала Лене – почти три с половиной тысячи. Деньги сунула Лене под подушку. Та спала крепко, ее щеки во сне порозовели, лицо снова стало юным, красивым. Оглянулась на мальчика. Тот во сне совершенно разворотил постель, спал на голом матрасе. Фатиха порылась в своих вещах, отыскивая зажигалку, потом вспомнила – она отдала ее Арифу. Положила в сумочку пачку сигарет, прошла на кухню, нашла коробок спичек, тоже сунула его в сумочку. В гостиной послышался шум – кто-то встал. Через минуту она увидела Мухамеда в купальном халате. Позевывая, он вышел в коридор, сразу заметил на кухне совершенно готовую к выходу Фатиху. Остановился. Она ему улыбнулась:

– Долго спишь.

– Который час?

– Восьмой.

– Не слишком рано ты собралась?

– Чем раньше туда приедем, тем лучше. Моя подруга приходит в магазин с утра.

Мухамед с сомнением посмотрел на нее. «Думает, что я хотела убежать… – догадалась Фатиха. – Смешно! Как будто от них убежишь».

– Не передумала? – спросил он.

– Нет. Ты же просил помочь распродать товар. Может, моя подруга согласится. Я попробую ее уговорить, она хорошая девушка.

Фатиха говорила так уверенно, что на миг сама поверила своей легенде. Мухамед смотрел на нее все неуверенней, потом кивнул:

– Хорошо, я быстро.

Она приготовила легкий завтрак, подождала, пока он поест. Улыбалась, шутила, и сама себе удивлялась – никакого страха не было, все легко и просто. Наконец Мухамед отставил в сторону пустую чашку:

– Едем?

– Пошли.

Они спустились во двор. Мухамед открыл «ракушку», вывел машину, проверил бензин и сказал:

– Еще пять минут, сейчас долью.

Она вздохнула – так легко, что едва приподнялась ее плоская детская грудь. Теперь она ничего не боялась. Фатиха знала, что Мухамед большой перестраховщик, каждое утро доливает в бак бензин, потому что практически весь день проводит за рулем – мотается по городу, на складе почти не сидит. Она ставила на это, и выиграла.

– Тебе помочь? – спросила девушка.

– Не надо, я сам. – Он обожал свою машину и никому не позволял к ней прикасаться. Если бы он умел, то сам бы делал профилактику и вставлял разбитые стекла. Мухамед принес из «ракушки» канистру и воронку, долил полный бак. Проделывал это так осторожно, что ей захотелось смеяться. Когда он закончил эту операцию, Фатиха, не дав ему опомниться, выхватила у него канистру и воронку и сказала:

– Я сама уберу. Включи какую-нибудь музыку, ладно?

Мухамед не возражал, сел за руль, включил магнитолу и стал возиться с кассетами.

– Мануэль пойдет? – крикнул он, перебирая кассеты. – Нравится?

– Очень. Поставь.

Мухамед склонился к магнитоле, а она быстро отвинтила крышку канистры, облилась бензином с ног до головы. Не удержала канистру, уронила на землю, нагнулась, зачем-то поставила прямо. Встретила на себе взгляд Мухамеда. Тот смотрел на нее расширенными бешеными глазами, и она увидела – понял. Она не знала, что улыбается в этот миг, зато он видел, потому и оцепенел. Мануэль пел старый шейк «В эту ночь», когда девушка открыла сумочку, достала спички. Боялась, не промокла ли коробка – совсем об этом забыла. Рука дрожала. Она стала чиркать спичками, сломала две, третья зажглась, запылала сильнее от паров бензина. Было трудно разжать пальцы, которые намертво приросли к спичке, и пришлось собрать все силы, чтобы сделать это.