Валерий Карышев - Бандитские жены Страница 64

В этот же вечер я набрал номер телефона Майи. На другом конце провода сняли трубку. Женский голос с явным грузинским акцентом ответил:

— Алло!

— Мне, пожалуйста, Майю, — попросил я.

— Я слушаю.

— Знаете, — сказал я, — это вас беспокоит… — И коротко сообщил, что я адвокат, звоню от Георгия.

Майя очень обрадовалась.

— Как мне с вами встретиться? — спросила она.

— Это проще простого, — ответил я. — Только давайте встретимся завтра…

— Нет, давайте сегодня! Пожалуйста! Я приеду, куда вы скажете!

Мне стало жаль ее.

— Вы живете где-то в районе Старого Арбата? — спросил я.

— На Калининском проспекте.

— Давайте встретимся в центре.

Мы назначили место встречи, и я выехал. Всю дорогу я ругал себя: выдался свободный вечер, который можно провести в семье, отдохнуть, а тут опять срывайся с места и выполняй поручения, езжай на встречу с клиентом! Вот когда инициатива бывает наказуема! Наказал сам себя — позвонил бы завтра утром, и встреча была бы совершенно обычной, в рабочем графике. Но теперь отступать было некуда, и встреча должна состояться.

Встреча состоялась через несколько минут в районе Калининского проспекта. Я ждал Майю в одном из уютных кафе. Вскоре она появилась. Это была женщина лет двадцати пяти — двадцати восьми, высокая, темноволосая грузинка, симпатичная. Она подошла ко мне и поздоровалась, назвав меня по имени-отчеству.

— Да, это я.

Майя стала внимательно вглядываться в мое лицо, как бы изучая его. Не зная, с чего начать разговор, я вытащил записку и протянул ей, как в шпионских фильмах, прикрыв ее ладонью руки. Майя взяла записку и быстро положила ее в карман. Я, как заправский разведчик, быстро оглянулся по сторонам — не видит ли кто. Майя даже улыбнулась, вероятно, от комичности ситуации.

— Ну как он там? — спросила она.

— Ничего, держится неплохо.

— Наконец-то вы вошли в дело! — сказала Майя. — Я так долго этого ждала!

Я опешил от неожиданности такого заявления. Чего она так долго ждала? Почему именно я должен был войти в дело? Я адвокат, не являющийся ведущим в этом уголовном деле, а так, стоящий где-то сбоку… Почему ставка делается именно на меня?

— А когда вы пойдете к нему в следующий раз? — продолжала тем временем Майя.

Я понимал, что следующий раз будет, когда она напишет письмо.

— Когда вы напишете ответ, — сказал я.

— Я напишу завтра. Давайте встретимся с вами завтра!

— Давайте, — сказал я.

— Но на сей раз я сама подъеду к следственному изолятору, чтобы не гонять вас. Во сколько вы можете быть там завтра?

Я достал из кармана записную книжку и стал листать ее.

— Где-то около двух, — сказал я. — Вас это устроит?

— Вполне. Значит, встречаемся в два часа.

Вскоре мы расстались. Я сел в машину и направился к дому. Всю дорогу меня не покидала мысль о том, почему мне отводится такая роль в этом деле? Я не связан с будущим судебным прочески не живу уже долгое время. А Майя — та женщина, с которой я был последнее время. И если все удастся, — он посмотрел на потолок кабинета, — то первым делом, как только я выйду на свободу, сразу женюсь на Майе. Но ситуация складывается так, что, к сожалению, по всем нашим обычаям и законам, я не имею права — «масть» обязывает, — уточнил он, — официально с ней сейчас контактировать. Поэтому мы и привлекли к осуществлению этой связи именно вас.

— Значит, я выполняю роль почтальона?

— Нет, почему же! Наоборот. Вы будете участвовать в процессе. Единственное, поймите меня правильно, Майя для меня — как глоток воздуха в этой клетке, в этом каменном мешке. Поэтому я очень прошу вас не отказываться от той миссии, которую вы выполняете! Вам же это ничего не стоит! В конце концов, мы будем платить вам за это. Я буду платить вам сам, деньги у меня есть.

Я прекрасно понимал, на что намекал Георгий. Существует так называемый тюремный воровской общак, который обычно хранили воры в законе. Действительно, Георгий тут же достал из одного потайного места несколько стодолларовых банкнот и протянул их мне.

— Нет, ничего мне не надо! — замотал я головой. — За письма деньги брать — за кого вы меня принимаете!

— Нет, возьмите, я вас очень прошу! — настаивал Георгий.

— Я деньги брать не буду. Если нужно — пожалуйста, я готов дальше выполнять эту работу. Просто мне многое было непонятно, а теперь вы все объяснили.

— Извините, пожалуйста, — сказал Георгий, — если что-то не так, если мы вас чем-то обидели…

— Нет, все в порядке, — ответил я, улыбнувшись.

Тут Георгий убрал деньги и неожиданно решил уточнить:

— У нас очень строгие обычаи, почти как в Италии. — Он усмехнулся, намекая чуть ли не на «Ромео и Джульетту». — Отношение к браку в грузинских семьях консервативное. Хотя я не живу с женой, но она моя законная супруга. Кроме этого, у нее есть родители, сестра, которые тоже наблюдают за этой ситуацией. Поэтому мы и не стали представлять вас семье как моего адвоката, тогда как другие адвокаты, ваши коллеги по моему делу, с семьей контактируют.

Теперь мне стало ясно, что я предназначен для тайной, секретной миссии, для связи с Майей.

— Ну что, я напишу ответ? — вопросительно взглянул на меня Георгий.

Я кивнул. Как будто мне решать, что ему делать.

Георгий написал ответ, снова запечатал и протянул мне записку.

Вскоре я покинул следственный изолятор и вышел на улицу. Но Майи пока не было. Минут пятнадцать я стоял и высматривал ее машину. Наконец она появилась со стороны Савеловского вокзала. Она помигала мне фарами и подъехала ближе.

Я сел в машину и тут же протянул ей записку. Она развернула ее. Я бросил взгляд на листок. Записка была на грузинском языке. Я улыбнулся — зачем нужно было так тщательно запечатывать этот листок, к чему такая конспирация?

Майя прочла несколько строк, потом сунула листок в карман шубы, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Знаете, что я хочу вам сказать? — произнесла она.

— Не знаю.

— Давайте пообедаем сегодня в каком-нибудь ресторане! Я бы хотела поближе познакомиться с вами…

Я пожал плечами. В принципе, сейчас было около пяти часов вечера, и я пропустил время обеда.

— Давайте, — согласился я. — А где?

— Я знаю недалеко уютный ресторан с латиноамериканской кухней. Давайте там и поговорим.

Я сел в свою машину, и мы поехали в сторону метро «Новослободская», где находился латиноамериканский ресторан. Вскоре мы уже сидели за столиком.

Майя снова начала расспрашивать меня, как там Георгий, как он вошел, как сидел, что говорил. Я не спеша все ей рассказал. Потом она стала расспрашивать про меня — откуда я, чем занимался, какие дела вел. Я старался отвечать короткими предложениями. Наконец почувствовал, что настало время моих вопросов.

— Извините, — обратился я к Майе, — конечно, это не мое дело, но если уж мы с вами сегодня знакомимся близко, как вы сами сказали, то мне бы хотелось прояснить свое странное положение…

— Да, Георгий пишет об этом, — кивнула Майя. — Дело в том, что, как он вам, наверное, уже объяснил, у него другая семья. А мы с ним любим друг друга, и очень сильно.

— Об этом нетрудно догадаться, — улыбнулся я.

— Поэтому вы — наше единственное связующее звено. Другого варианта связи со мной у него нет. И, я надеюсь, вы нас не бросите…

— Нет, конечно, до суда я дотяну…

Тут я решил спросить ее:

— А вы что, в Грузии жили?

— Да, в Абхазии, — сказала Майя. — А вы что, ничего не знаете?

Я отрицательно покачал головой.

Майя начала рассказывать свою историю. Оказывается, несколько лет назад она жила в Сухуми. Отец Майи был видным государственным деятелем, министром, и она жила в полном достатке. Затем она познакомилась со своим будущим мужем. Его звали Давид. Он был сыном очень известного грузинского скульптора. Часто они с отцом приезжали отдыхать в Сухуми. А поскольку их отцы были хорошо знакомы друг с другом, то, само собой разумеется, Давид с отцом часто останавливались в их особняке.

— Не знаю, как получилось, но Давид мне понравился, я — ему, и вскоре мы поженились. Свадьба была шикарная — сначала в Сухуми, затем она переместилась в Тбилиси. Обычай требовал, чтобы на свадьбе было как можно больше гостей. Жили мы нормально. Затем началось восстание абхазских сепаратистов.

Семья Майи вынуждена была покинуть Сухуми, бросить все — имущество, дом — и переехать в Тбилиси. Естественно, отец потерял свой пост и все остальное. В Тбилиси жизнь не сложилась.

В Москве, куда они с мужем переехали, жизнь также не сложилась. Тут существует своя грузинская диаспора, и, конечно, все знают друг друга. Но ее муж, Давид, имел очень специфический характер, он был очень высокомерным и не всегда запросто сходился с людьми — большей частью, он настраивал их против себя.