Антон Леонтьев - Часовня погубленных душ Страница 64

– И не нападут! – заявил, оглушительно рыгая, Андрей. – Потому что теперь я не Андрей Онойко и не Андрей Григорьев, а Андрей Смирнов. Даже отчество у меня не Романович, а Владимирович. И дату рождения вы мне тоже другую сделали. Спасибо вам большое за это!

– Не мне, а моей хорошей знакомой в паспортном столе, – пробормотала Лариса, глядя в окно. Погода была подходящей. Да, никто ничего не увидит. И все пройдет, как тогда, двадцать пять лет назад. Сынка ожидает та же участь, что и папашу.

Превратно истолковав взгляд Ларисы, Андрей вздохнул:

– Да, погода собачья, придется сегодня сделать паузу. А то на кладбище мне не повезло, я ведь рассказывал… Клянусь, девчонка была как две капли воды похожа на Настю Панченко, последнюю жертву папы! Наверняка ее сеструха или племянница. Вот ведь прикольно было бы все же найти ее и тоже ей башку отрезать! И я это сделаю! Обязательно!

Лариса рассеянно улыбнулась. Андрей не изменился, несмотря на то что она приложила столько усилий! А значит, настало время привести в исполнение давнишний план. Сделать это следовало бы еще много лет назад, но она все надеялась. Гены! Что ж, яблоко от яблони недалеко падает.

– А потом я еще хочу бабку навестить. Ну, ту, что в психушке мне когда-то угрожала, – продолжал Андрей, размешивая сахар в чашке с чаем. – Я узнал: она живет теперь на другой стороне реки, на даче. Вот там ее и навещу, пощекочу ей крюком брюхо. Ведь именно из-за нее нам с мамой пришлось покинуть Заволжск во второй раз! Вот же стерва!

– Стерва, да еще какая, – произнесла Лариса с улыбкой на лице.

Итак, решение принято…

– Андрюша, я давно хотела тебе кое-что сказать, но не решалась… – произнесла Бормотухина. – Это связано с твоим папой. Кстати, хочешь еще котлетку? Последняя осталась.

Женщина взяла сковородку за ручку.

Андрей, побелев, выпустил из рук вилку и промямлил:

– Тетя Лора, что вы хотите мне о папе сказать? Что-то важное?

– Очень важное! – промурлыкала журналистка, поднося к лицу Андрея чугунную сковородку. – Очень и очень важное! Так хочешь котлетку или нет?

– Да забодали вы меня, тетя Лора, своей котлеткой! – заорал вдруг Андрей, вскакивая с табуретки. В его глазах загорелся огонь безумия. – Что вы знаете о моем папе? Говорите же, иначе… иначе я за себя не ручаюсь!

Он оглянулся по сторонам, а Лариса сказала:

– Крюк свой ищешь? Тот, который ты у папки украл и которым теперь в Заволжске людей убиваешь? Я его припрятала, Андрюша. Он тебе больше не понадобится! А что касается твоего папани… Да, я знаю такое, отчего ты закачаешься! Ты ведь очень хочешь увидеться с ним? Для этого тебе вовсе не придется отправляться в ад! Я устрою вам встречу здесь, в Заволжске. Этой ночью.

Андрей, чье лицо исказилось, став похожим на маску монстра, проревел:

– Тетя Лора, ты на что намекаешь? А ну, живо говори! Иначе мне придется применить к тебе силу!

Он схватил со стола нож, а Лариса, размахнувшись чугунной сковородкой, со всей силы ударила ею Андрея по лицу. Тот, крякнув и покачнувшись, мешком осел на грязный пол.

Убедившись, что мужчина находится без сознания, Бормотухина-Звездинская подняла с пола котлету.

– Ну, если ты, Андрюша, не хочешь, то я сама съем. Кстати, сама я готовить не могу и не хочу, а покупаю все в кулинарии или супермаркете. Но ты этого не просек! Как и многое другое!

Лариса выдвинула один из ящиков кухонного стола, извлекла моток бечевки и скотч и принялась связывать Андрея. А потом залепила ему рот клейкой лентой. Затем, достав из другого ящика большой черный пластиковый мешок, стала заталкивать в него сына дяди Крюка.

Когда все было готово, журналистка вытерла со лба пот и произнесла:

– А теперь на тележку и в грузовой лифт! Вниз, в гараж, в багажник – и на встречу с папочкой, Андрюша!

Мешок начал извиваться, что означало: маньяк пришел в себя. Лариса пнула его ногой и сказала:

– Затихни, мразь! Не то отвезу тебя на мост и сброшу в Волгу! А так у тебя имеется уникальная возможность – после двадцатипятилетней разлуки встретиться со своим родителем, дядей Крюком. Потому что он все еще жив!

И, подхватив мешок, Лариса с пыхтением поволокла его из кухни в коридор.

Кружок «Победи дядю Крюка!». Лето 1985 года

– Ну и откуда именно он вылез? – спросила Оля, укоризненно смотря на Леню. – Ты уверен, что он здесь вообще был?

– Конечно, уверен! – горячился Леонид. – Сынок дяди Крюка, он самый! Я что, не узнаю его разве? Нам надо только хорошенько поискать!

– Жаль, что из Андрея нельзя правду выбить, – вздохнула Оля. – Потому что теперь и он, и его мамаша исчезли. Из города бежали. Боятся, что разъяренные горожане их на части разорвут.

Ситуация в Заволжске после ареста дяди Крюка не только не урегулировалась, а, наоборот, еще больше накалилась. Так как Романа Андреевича Онойко взяли на месте преступления, он практически сразу стал давать признательные показания. Сознался во всех двадцати семи убийствах, имевших место в Заволжске, и еще в куче других, которые совершил в разное время в других уголках Советского Союза.

Однако тела убитой в подземелье под часовней девушки так и не нашли – Онойко успел его спрятать. Правда, ребята, члены кружка «Победи дядю Крюка!», полагали, что сделал это не сам маньяк, а его сынок. В отличие от кровожадного папаши, Андрея не арестовали – просто, допросив, отпустили. Тот разыграл спектакль: изобразил из себя плаксивого, напуганного ребенка и заявил, что отец привел его кладбище, намереваясь убить. Парню поверили, сочли потенциальной жертвой кошмарного папани.

Дали показания и ребята, хотя многое утаили, например, не стали докладывать следствию о своем кружке и его действиях. Не рассказал об этом и Михаил Федорович, который в одночасье стал героем. Еще бы, ведь именно он вышел на след дяди Крюка и избавил город от монстра!

Однако кружок «Победи дядю Крюка!» не прекратил свое существование. Леня вызвался следить за Андреем и узнал, что тот тайно побывал на заброшенном кладбище.

– Надо и этого психа на чистую воду вывести! – заявил подросток. – Что он делал здесь? Правильно, прятал улики! Потому что его папашу, который прикинулся жутко больным, отправили в психушку, на освидетельствование…

Леня кивнул на здание психиатрической больницы, возвышавшееся на холме и светившееся во тьме окнами.

– Да. Я лично думаю, что сынок и перепрятал тело последней жертвы. А также черепа предыдущих жертв. Ведь их так и не нашли! Милиционеры, конечно, кладбище прочесали, но ведь здесь столько старых склепов, а под кладбищем целая система подземных ходов! – Катя вздохнула. – Хорошо бы все-таки найти черепа, тогда у следствия будут дополнительные улики.

Леня, указав на расколотую, поросшую мохом могильную плиту, сказал:

– Вот здесь он и исчез! Причем так быстро, что я даже не понял, как это произошло! Я вел его от дома до кладбища. Уверен: он меня не видел. А потом раз – и все, нету его.

Ребята осмотрели массивную плиту и даже попытались приподнять ее. Безрезультатно. В тот момент издалека донеслись крики и гудки автомобилей. Присмотревшись, ребята увидели толпу людей, быстро поднимавшихся по холму к психиатрической больнице. Некоторые из горожан держали в руках факелы, у других же имелись ружья или просто массивные дубины. А вслед за ними, гудя, следовала вереница машин. И слышался визгливый, усиленный мегафоном женский голос:

– Я, Лариса Бормотухина, чью сестру убил нелюдь-маньяк, призываю вас покарать его здесь и сейчас! Мы сами устроим ему суд и приведем в исполнение смертный приговор!

– Похоже, начинается заварушка, – усмехнулась Оля. – Причем знатная! Еще бы, ведь в городе только и говорят, что дядю Крюка отправят в Москву и судить будут там. А мои мамка с отчимом хотят, чтобы его здесь судили. И прямо на площади Ленина публично расстреляли. Или еще лучше – повесили.

Со стороны психушки донеслись выстрелы: разъяренные жители взяли ворота больницы штурмом и ввалились на территорию закрытого учреждения.

– Ну, сейчас дяде Крюку зададут жару! – сказала Оля.

Девочка облокотилась на гранитную фигуру ангела, стоявшую в непосредственной близости от надгробной плиты, и вдруг куда-то провалилась. Катя и Леня бросились к образовавшемуся в земле отверстию, которое вдруг снова закрылось: плита, только что отошедшая в сторону, опять встала на свое место.

– Тут темно! И страшно! Вызволите меня отсюда! – раздался из-под земли жалобный голос Оли.

– Ты случайно привела в действие механизм, открывающий подземный ход! – Леня принялся колотить по ангелу. Однако плита с места не двигалась.

– Прямо как в рассказе Эдгара Аллана По «Падение дома Ашеров»! – воскликнула Катя. – Погребенная заживо…

– Эй, вы, выпустите меня! – голосила Оля.

– Привести механизм в действие не получается! – ответил ей Леня. – Может, его заело? Ведь ему наверняка сто, а то и больше лет. На что ты нажала, Оль?