Зима в зеркалах - Наталия И. Новохатская Страница 64

– Очень может быть, – согласилась Влада. – Если покойный совал нос в чужую личную жизнь, то поплатился не зря. Сплетничать – дело святое, но я сама способна убить, если кто-то мне мешает. Чао, дорогая, приходи завтра и все-все расскажешь.

Когда криминальный репортаж иссяк, Владлена взялась за телефон и вновь глубоко вздохнула, набирая номер.

– Катюличек, у меня опять плохие новости, – грустно произнесла она после приветствия. – Помнишь, как мы говорили в детстве, Фантомас разбушевался. И немецкий экспрессионизм в действии, зловещий «Кабинет доктора Калигари». Я приношу извинения, но ты снова в роли плохого доктора, и Сомнамбула встала на тропу войны. Я каюсь и приготовила индульгенцию. Тебе Нинку с голубями или шинель пятого размера? Обе ненадеванные, результаты зимней сессии, очень тупой студент пошел, но богатый.

– Опять что ли, те же сны? – демонстративно простонала вторая собеседница. – Что мне твоя Нинка, с птицами, и никакая шинель не согреет! Впрочем, спасибо, дорогая, за моральную поддержку, тем более, что заработано потом и кровью. Оставь мне Нинкиных божьих птичек, они не для брюнетки. А что снится нашей подружке Сомнамбуле?

– Как обычно, разврат и убийства, – с готовностью доложила Владлена. – Насчет разврата, прими поздравления, я горжусь. Как быть с убийством – решай сама, жертву видели по телевизору и снесли к твоему порогу, извини.

– Ну, это мы проходили в летнюю сессию, навык имеется, правда, тогда были разбой и шпионаж, – заверила собеседница. – Кстати, твоего протеже в бреду зовут инкубом, но лучше ему не льстить так назойливо. Он скоро здесь будет.

– Передай привет, скажи, что причитается картинка, – попросила Владлена.

– Что за картинка? – в голосе абонентки вместе с недоумением прозвучала настороженность. – Сомнамбула обронила в бреду?

– Да нет, ни в одном глазу, – уверила Владлена, но мысль у нее заработала на турбоскорости. – Наша Сомнамбула интересуется только собой и не удосужилась. Я надеюсь, что ты смогла оценить талант, образование тебе позволяет.

– По правде сказать, – замялась абонентка. – Я видела и оценила лишь…

– Само собой, – усмехнулась Владлена. – Однако, смею заверить, что остальное во всяком случае не хуже, на уровне мировых стандартов, не будь снобом, Катюлик. Мой бывший дружок Сеня уверяет… Прекрасно, потом посплетничаем, привет ему!

Владлена повесила трубку, не успев рассказать, что такого интересного сообщал бывший друг Сеня по поводу иных достоинств своего приятеля, не связанных с дамскими секретами и многозначительными умолчаниями.

Однако долг был выполнен, предупреждение и покаяние состоялись, поэтому Владлена выкинула ситуацию из головы и занялась своими делами. Сначала проверяла контрольные работы по математическому анализу, потом с удовольствием взялась за детектив под названием "Черная башня", производства кавалерственной дамы по части детектива. Авторша много лет работала в полиции, но вряд ли ей приходилось сталкиваться с подобными затруднениями, думала Владлена, в данном контексте уместнее был бы доктор Калигари. Читала Владлена на оригинальном языке, она не терпела переводов, в особенности ей не нравилось, что интерпретаторы вкладывали в текст не только свою лексику, но и заблуждения по поводу образа заграничной жизни и мотивировок поступков. Чуть-чуть бывало даже забавно, потом становилось утомительным и скучным.

В последнее время Владлена все чаще думала, что чем старше она становится, тем труднее ей угодить по части развлечений. Все большее число объектов и субъектов культуры вызывало скуку, поскольку казалось примитивным и удручающе инфантильным. Владлена прекрасно отдавала себе отчет, что не развлечения становятся хуже, а она изощрила вкусы чрезмерно, однако веселья эта мысль не прибавляла. Со вздохом Влада в очередной раз отметила, что ее восприятие всего, чего угодно давно базируется не на этике, а на простеньких антитезах: интересно – неинтересно.

Увы, в отличие от профессиональных и прочих декадентов духа, Владлена не гордилась своей неординарностью, скорее тяготилась, все меньше оставалось в ее жизни интересного, но безвредного для других. Тем не менее причинять вред ближнему сознательно или бессознательно Владлена считала недопустимым, покойный папа прочно привил мысль, что нет греха, но страшна патология.

№**

Тьма, вокруг тьма, из жуткого квадрата льется мрак, напористый убийственный ужас ломится и врывается сквозь щель в открытую форточку. Если закрыть глаза, то кошмар становится однородным, но начинают мучить звуки: шорохи, писки, шарканье – это черные собираются вокруг, начиная с малых…

Гады, сволочи – опять кто-то из них погасил и унес ночник, маленькую розовую точку жизни, они так и не поняли, что смешная юбочка света не позволяла тьме и шуршанью обступить мое тело, ворваться внутрь. Или догадались и унесли нарочно? Конечно, мальчишка…

Теперь только лежать, не дышать и не шелохнуться, вытерпеть муку, чтобы никто не понял, что я вижу и слышу их! Пока бледная, мутная, убийственно поздняя дневная полумгла не выгонит всю нечисть из углов, тогда они с тоненьким писком полезут под кровать и там затаятся.

Проклятая скотина, серая, наглая – опять убежал гулять, мерзкий усатый боров! И они его отпускают, гады проклятые! Когда он урчал у меня в ногах, то никто не осмеливался приблизиться, и не пищали. Где ты, Фролик, Фролик? Нету, умызнул в форточку, гнусная свинья, и поминай, как звали!

Открыть глаза потихоньку, смотреть только в черный угол и мерять тьму литрами. Когда она нальется до кровати, можно плыть и разгонять ее руками. Да, да, эта рука! Ночник еще горел, я бежала к нему по коридору, потому что из черной дыры выросла рука – женская, изящная, гибкая, с отточенными ногтями абрикосового цвета. Чья же это рука, я ее знаю! Когда мрак уйдет, мысли выстроятся по-другому, и я пойму, зачем меня манила эта рука, что обещала. Она была красивая, но опасная, одна рука, а тело, тело провалилось в дыру. Звала она меня туда или запрещала?

Утром будет ясно, утром все заснет, а я буду, как вчера. Почему теперь все больше смешивается, раньше мрак был отдельно, а при свете совсем по-другому. Потому что унесли ночник, они не понимают, как мучительно смешиваться. Или понимают и смеются. Мальчишка!

Что я вчера видела, кроме этой руки, тоже нереальное, но очень близко пришедшее, опасное? Было лицо, застывшее и искаженное. Рука от того лица? Нет, рука женская, живая. Два лица застывшие и мертвые оба, но теперь я знаю, почему оно стало мертвое, второе. Первое было бледное неживое и так… И черные пятна съедают все, расплываются и поглощают. Это было давно.

Рука позвала