Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева Страница 65

— Вздремни минут десять, девочка…

Я не дремала — я играла звуками этого слова: «девочка»… Девочка, девочка, девочка… Это я — девочка моего Юла!

Вернувшись, он торжественно распаковал большую коробку и включил в сеть новенький решетчатый обогреватель. На лбу умного прибора зажглась красная лампа, а вскоре раскалились докрасна спрятанные под сеткой спирали. Повеяло горелым маслом, теплом, уютом, домом. Я пила чай с лимоном вприкуску с таблетками «колдрекс», а потом на кухне запахло изумительным пиршеством, зашкворчало, зашипело… Я почувствовала, как растворяюсь в особом блаженстве заботы, исходящей от моего мальчика. Он появился с подносом, уставленном тарелками и чашками. Повязанный по узким бедрам цветным полотенцем, с волосами, схваченными сзади резинкой, и в очках с круглыми, как на портретах Белинского, стеклами, а потом на столике, пододвинутом к дивану, расположилась сковорода с ломтями поджаренного бородинского хлеба. У нас было роскошное пиршество — сыр, паштет из утиной печенки, вкуснейшее молоко, подогретое с медом, и даже вино — горячий, благоухающий лимонными ломтиками кагор.

— Ты разбогател. Как все быстро вышло… Или я давно болею?

— Ты уже выздоравливаешь. Сегодня утром, прогуливаясь в твоем дворе, я хотел убить обвешанную бриллиантами старушку, заимствовав идею у Раскольникова. Но потом прогулял трех её собачек и заработал деньги. Твой телефон не отвечал, но я видел, как вышел из подъезда твой муж — у него было спокойное лицо.

— Откуда ты знаешь Сергея?

— Я давно обхаживаю твой дом, девочка.

На этот раз «девочка» прозвучало с блатной бравадой — Юл разыгрывал авантюриста.

— А у меня в машине целый пакет с едой. Даже не знаю, что там. Ну-ка, тащи его!

— Разве тебе чего-то не хватает? Не надо, Слава, сегодня я — твой мужчина. Поверь, я действительно никого не грабил, чтобы накормить и согреть тебя. У меня была от отца одна книга, которую очень хотел получить мой сосед. Вот и все. Что-то совсем не интересное про Юлия Цезаря. А у него кобель — мой тезка.

— Мне не хватает только тебя. Скорее сядь рядом! Нельзя же уходить так далеко — этот стол — как океан!

Юл сел рядом на диван и я прижалась к нему, слыша, как учащает удары его сердце. Юл отстранился:

— Не соблазняй, ты сегодня больна.

— Да, очень серьезно больна. И мне срочно требуется операция. С общим наркозом твоих поцелуев…

…Мы провели под сбившимися пледами и одеялами неведомое время. Бескрайнее море поцелуев, бездна ласк поглотили нас. И в этой вселенной нашей любви, казалось, не было ничего, что могло бы хоть когда-нибудь надоесть, пресытить, утолить…

Странно, но и у бесконечности есть предел. Мы отпустили друг друга, отдав себя на растерзание холоду и сомнениям.

«Боже, что я делаю, что?.. У меня есть дом, муж… Сережа.» Господи… что это? Что? — Я сидела, раскачиваясь, сжав руками голову, и тихонько поскуливая, как человек, сраженный абстинентным синдромом. Власть наркотика иссякла — обессиленный организм подмяла под себя «ломка».

Юл поставил передо мной телефон:

— Звони подружке, предупреди, что остаешься у нее.

В моем взгляде, наверно, вспыхнуло разочарование. Мне хотелось, чтобы он молил мен о вечности, настаивая на разрыве с мужем.

— Ты же обещал, что не отпустишь меня… Правда, это было вчера. Уже немного привык к разлукам?

— Хм… Ты ничего не поняла. Я целиком заполучу тебя, но лишь тогда, когда буду иметь на это права. Я очень гордый, Слава. Это у меня от царственного тезки. Я должен сделать так, чтобы ты никогда не пожалела о том, что стала моей… Поверь, я постараюсь повзрослеть очень быстро. Чтобы ты не успела завязнуть во лжи, презирая мое бессилие… — Он взял мою руку, поцеловал ладонь и вложил в неё телефонную трубку. — Сегодня ты не можешь вернуться домой потому, что больна и способна натворить глупостей. Все очень серьезно, Слава. Нельзя допускать ошибок.

Со мной беседовал мудрый, опытный «старший товарищ», которого я не могла ослушаться Мне пришло в голову лишь одно — попросить Ассоль о «прикрытии». Допустим, мы что-то отмечали и я, не рискуя сесть за руль после рюмки вина, остаюсь переночевать у подруги. Обычный случай, но в моей семейной жизни, кажется, первый. К счастью, Аська оказалась дома. Услышав мой голос, она сразу же накинулась с информацией:

— Сергей тебя с собаками ищет. Три раза звонил, где ты? Ну, теперь это не важно. Он улетел куда-то по срочным делам. До понедельника. Поздравляю!

— Ты все правильно поняла, Ася. Мне жизненно необходимы эти три дня! Даже не представляешь, как я тебе благодарна! — Чуть не завизжала я от радости. — Три свободных дня — это и есть целая вечность.

— Только не забудь, он же будет звонить домой, тебя разыскивать… Скажешь, что был отключен телефон. А если позвонит мне, я доложу, что у тебя грипп и ты валяешься в горячке… — Аська понимающе усмехнулась. — Я не слишком ошибаюсь, правда?

— Ты попала в точку. У меня было днем около 38 градусов. Естественно, добраться до дому трудно… Спасибо, Ась. Ты очень меня выручила.

Последние слова я еле выдавила, стиснутая Юлом.

— Невероятно — три дня! Это в три раза огромнее вечности!

Да, он был прав, мой мудрый, сентиментальный мальчик. Я не сильна в современных физических теориях, но знаю, что время способно сжиматься и растягиваться. Теперь я ощутила это на собственной шкуре. Часы на полке тикали с усердной точностью, но как несоизмеримы были отмеренные ими мгновения! Всем известно, что в кабинете дантиста и, допустим, у кромки лазурного моря время течет по-разному. Секунды под бормашиной кажутся бесконечными, а день в пальмовой тени — мимолетной улыбкой счастья. Время, проходя сквозь нас, умеет растягиваться и сжиматься, меняет вкус, цвет, энергетический тонус, эмоциональную, информационную «плотность».

За часы, проведенные вместе, мы узнали друг о друге все, хотя чаще всего просто молчали. Даже когда прерывали любовь «беседой», состоящей из взглядов, коротких реплик, прикосновений.

Осматривая приютившее нас жилище, я увидела на книжной полке большую коробку из светлого дерева. На крышечке, в рамке резного орнамента наивно написанный южный пейзаж — пляж, прибой, одинокая пальма и надпись «Привет из Сочи! 1950 год».

— Это семейная реликвия, подарена моей бабушке во время медового месяца. В это лето был зачат мой отец… — Юл взял из моих рук шкатулку, но я успела заметить торчащий из-под крышки кусочек бирюзового пуха.

— А ну, покажи! — Я вытащила за кончик пальца свою утерянную перчатку.

Юл равнодушно пожал плечами.

— Совершенно безобидная клептомания… Ты бросила её, а