Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин Страница 66

- Знаете расположение вашей дивизии и численность гарнизонов по населенным пунктам?

- Я прошу провести меня к командиру отряда!- твердо проговорил Генрих.

- Вы, кажется, и здесь хотите диктовать свои условия?- смеясь заметил маки, одетый в немецкий мундир.Объясните ему, Оливье, что он в плену, а не на дипломатическом приеме.

Генрих более внимательно пригляделся к маки, который бросил эту фразу. Да, он не ошибся. Перед ним русский. Широкое, круглое лицо, типичные черты славянина, светлые волосы, а главное - этот акцент.

- Если я хочу видеть командира, то я знаю, для чего что нужно,- на чистейшем русском языке проговорил Генрих. Разорвись в этот момент бомба, это произвело бы меньшее впечатление.

- Земляк, что ли?- удивленно спросил русский, с любопытством приглядываясь к Генриху.

- Мне нужен командир, больше я ничего не скажу.

- Мельников, позовите командира,- приказал седоусый на французском языке.

Тот, кого назвали Мельниковым, вышел, еще раз окинув вопросительным взглядом пленного. Через минуту он вернулся в сопровождении человека, одетого в обычный штатский костюм. Взглянув ва него, Генрих поспешно отвернулся.

- Вы хотели меня видеть?- спросил командир отряда, обращаясь к пленному.

- Да, да и разговаривать тет-а-тет,- улыбаясь ответил Генрих, он медленно повернулся. В глазах командира можно было прочесть удивление, затем догадку, потом они словно засветились изнутри, и в них вспыхнули веселые огонечки.

- Оставьте нас одних,- приказал командир присутствующим. Все вышли.

- Боже мой, каким образом, и в каком виде?- радостно проговорил Андре Ренар, протягивая Генриху обе руки.

- Для того, чтобы пожать мои руки, их прежде всего надо развязать,смеясь, напомнил Генрих.

- Тьфу, дурень,- выругал себя Ренар и, вынув из кармана нож, перерезал веревку, которой были связаны руки пленного. Но поздороваться старые знакомые не смогли, руки Генриха так онемели и набрякли, что тотчас же бессильно свесились. Содранная кожа на правом запястье привлекла внимание Андре Ренара.

- Сестру! Пусть захватит бинты и иод,- крикнул он, приоткрыв дверь. Потом подошел к Генриху, обнял за плечи и крепко встряхнул.

- Так вот кого схватили наши вчера!

Генрих спрятал руки за спину.

- Я вас очень прошу выслушать меня. Перевязку сделаем после.

Генрх рассказал Ренару о мерах, разработанных штабом дивизии для того, чтобы придушить деятельность маки.

- Итак, Андре, задержав меня, вы лишились союзника в штабе дивизии и нарушили все мои планы.

- Теперь я догадываюсь какие. Нет, нет, я не собираюсь нарушать наш уговор о молчании. До определенного времени мы этот вопрос оставим открытым. Для меня достаточно знать, что вы друг...

- Который как можно скорее должен вас покинуть. В этом заинтересованы и вы, и я. Но нужно, чтобы обо мне знало как можно меньше народу.

- Понимаю.

- Тем более, что среди ваших людей есть провокаторы, об одном таком я хочу вас предупредить. Он работает на электростанции, возле Сен Реми, его арестовало гестапо, но тотчас же выпустило. Он напал на след ваших связных и уведомил об этом гестаповцев. Кстати, помощник начальника службы СС Заугель во время нападения на нашу машину убит. Вы избавились от опасного врага, тем более что именно он через провокатора напал на след ваших людей. Я думаю, что провокатора надо немедленно убрать, а связных в Сен-Реми на время удалить от работы...

- Спасибо. Все эти сведения для нас чрезвычайно ценны. Но как же нам поступить с вами? Может, останетесь у нас?

- Рано, Андре. Не имею права.

- Тогда надо инсценировать ваш побег. Я сейчас позову начальника штаба. Он мастер на такие трюки.

- Но он человек надежный?

- Совершенно. За него я ручаюсь головой. Он ненавидит фашизм, умеет молчать и отчаянно храбрый, как все русские.

- Ладно. Вызовите его.

Через несколько минут на пороге появился знакомый Генриху маки в немецком мундире.

- Вот что, друг, мы поймали не того, кого надо, и сейчас должны исправить свою ошибку, но так, чтобы об этом знали только ты да я. Вначале познакомьтесь - это тот офицер, который приезжал ко мне в Ла-Травельса. И об этом знаем лишь ты да я.

Широко улыбаясь, Мельников крепко пожал руку Генриха. Тот скривился.

- Больно? А глаз не болит? Не думал я, что это вы!

- Так этот синяк я получил от вас?

- От меня,- Мельников виновато вздохнул, взглянул на свой кулак и укоризненно покачал головой.

Объяснив свой план инсценировки побега, Андре Ренар вопросительно взглянул на своего начальника штаба.

- Единственный выход! А инсценируем все так, что комар носа не подточит. Это я уже беру на себя. Только не покажется ли командованию дивизии и гестапо подозрительным, что из всех задержанных спасся лишь Гольдринг? Может, для компании выпустим девушку и шофера? Пропагандиста, признаться, мне жаль отпускать.

- Бертину Граузамель!- даже подскочил Генрих.- Да вы знаете, с какой целью она послана во Францию и что она собой представляет?

- Мы еще не допрашивали ее, но я думаю, что женщину...- взглянув на Гольдринга, Мельников замолчал, потрясенный выражением его лица.

- Вчера, когда мы выехали,- произнес Генрих раздельно,- я дал себе слово, что Бертина Граузамель не доедет до места своего назначения. И не называйте ее девушкой, женщиной. Это эсэсовка, она приехала сюда с полномочиями установить в лагере спецрежим.- Генрих рассказал все, что знал о Граузамель.

Мы будем судить ее судом народа,- сурово сказал Андре Ренар.Мельников, прикажи отделить ее от мужчин и внимательно сторожить... А Пфайфером тебе придется поступиться, этот пропагандист теперь не причинит много бед. Сами события агитируют теперь лучше слов.

Почтя час просидели Андре Ренар, Петр Мельников и Генрих Гольдрииг, обдумывая план побега. Когда Генриха снова привели в сарай, он увидел лишь Пфайфера и шофера.

- А где же фрейлейн Граузамель?

- На допросе,- ответил шофер.

Пфайфер сидел, понурив голову, неподвижным взглядом уставившись в пол. Руки его, как и у всех пленных, были крепко связаны за спиной. Красная повязка с белым кругом и свастикой, словно тряпочка, моталась на рукаве. Очевидно, допрос лишил пропагандиста надежды на более или менее счастливый исход.

- Герр Пфайфер, я хотел призвать вас к мужеству и сказать, что никогда не следует терять надежды, даже тогда, когда у тебя связаны руки и завтра тебя ждет суд маки.

- Суд? Какой суд? - встрепенулся Пфайфер.

- А разве вам не сказали, что завтра утром всех нас будут судить партизанским судом?

Пфайфер, которого вопрос Генриха пробудил от апатии, снова понурил голову. Вся его фигура оцепенела.

- Как, по-вашему, герр Пфайфер, мы должны держать себя на суде?- Генрих подсел к пропагандисту.

- Все равно, один конец.- Равнодушно, уже ни на что не надеясь, ответил тот.

- О нет, черт побери! Офицер армии фюрера должен умереть красиво. Я покажу им, как умирает настоящий ариец, и призываю вас к этому.

- Ариец не ариец, какое это имеет сейчас эначение? А умирать? Разве не все равно, как умирать?

- В своих речах вы призывали к другому. Так ведь?

- Трепать языком, конечно, легко,- зло бросил шофер,- а мы, дураки, слушаем! Эх, мне бы сейчас кружку воды да сигарету в зубы, и тогда я, кажется, охотно проглотил бы и пулю маки. Тем более, что вооружены они нашими же автоматами. Выходит, и пуля будет немецкой! криво улыбнулся шофер.

Генрих поднялся, подошел к двери и начал стучать в нее ногой.

- Тебе чего?- неприветливо донеслось со двора.

- Позовете начальника караула.

- Обойдемся и без него.

Генрих снова забарабанил в дверь.

- Чего ты там толчешься?

- Я буду стучать, пока ты не позовешь начальника караула,- зло крикнул Генрих.

- Герр офицер, герр офицер! Оставьте, умоляю вас,испуганно шептал Пфайфер,- они нас убьют.

За дверью послышались шаги, щелкнул замок, и на пороге появился Мельников в сопровождения еще одного маки.

- Чего тебе? - спросил начальник штаба.

- Можете нас судить, можете после суда делать с нами что угодно, но сейчас измываться над нами вы не имеете права!- почти кричал Генрих.

Пфайфер глазами, исполненными животного страха, глядел на маки.

- Кто над вами измывается?

- Со вчерашнего вечера нам не дали ни капли воды, ни куска хлеба, до сих пор не развязали рук.

- На тот свет примут и с пустым желудком.

- Я требую воды, хлеба и сигарет!- кричал Генрих.

- Чего орешь? - Мельников, сжав кулаки, подступил к Генриху - Марш на сено!- приказал он в неожиданно толкнул пленного, Генрих пошатнулся и упал.

В тот же миг Генрих зацепил правой ногой ногу начальника штаба, а левой ударил его что было силы пониже колена. Это был один из приемов джиу-джитсу, которыми хорошо владел Генрих.

Мельников упал как подкошенный, маки, сопровождавший начальника штаба, подбежал к Генриху и с силой толкнул его прикладом в грудь.