Дарья Калинина - Любовь и ежики Страница 67

Максим молча направился в свою комнату и вернулся оттуда еще быстрей.

— Да, все деньги, которые лежали у меня на хозяйство, пропали, — ответил он. — Пропала также и моя кредитная карточка.

— Это уже что-то! — воскликнул Сорокин. — Попытаемся узнать, в каком месте были получены от нее деньги. Извините за нескромный вопрос, там было много денег?

Максим молча кивнул.

— Около пяти тысяч долларов.

— Прилично, — сказал Сорокин. — Значит, так, пока что в вашей квартире подежурит один из моих сотрудников. На тот случай, если ваша сестра вернется домой или как-то иначе захочет связаться с вами. А остальных я прошу удалиться.

И он бросил сердитый взгляд на подруг и Ангелину с Григорием Петровичем.

— Простите, но я не понимаю, какие претензии могут быть у вас к моей сестре! — наконец подал голос Максим. — Она свободный взрослый человек. Я не держу ее взаперти. Если она захотела куда-то поехать, то это ее право.

— Разумеется, — кивнул Сорокин. — Если бы ее исчезновение не совпало по времени с убийством ее бывшего любовника Павла Аистова.

— А при чем тут моя сестра? Вы что, нашли в машине оружие, из которого она, по вашему предположению, застрелила его? Или вы можете доказать, что моя сестра была на месте убийства Павла именно в то время, когда он был убит?

Судя по смущенному выражению лица Сорокина, ничего подобного в арсенале его вещдоков не имелось.

— Так какие же претензии у вас к моей сестре? — настаивал Максим.

— Мы нашли следы лыж, которые вели от тела Павла к шоссе, — сказал он наконец. — Мы также нашли следы покрышек от машины «Жигули», к которым нас и привели следы лыж.

— А сами лыжи вы нашли? — спросил Максим. — Да и с чего вы взяли, что это были следы от лыж моей сестры или от покрышек машины именно моей сестры? Машина ведь сгорела, а покрышки должны были расплавиться в первую очередь. Так что рисунок протектора вам никакая экспертиза не поможет восстановить. И доказать, что именно машина моей сестры находилась на шоссе возле того места, где был убит Павел, вы не сможете.

— Но ваша сестра до того, как попала в аварию, занималась спортом, — сказал Сорокин. — Вы сами мне это рассказали. И занималась она именно биатлоном. То есть отлично умела стрелять и бегать на лыжах.

— Сотни людей, не занимаясь профессионально лыжным спортом и стрельбой, могли убить Павла, — возразил Максим.

— Могли, — согласился Сорокин. — Но именно у вашей сестры был мотив, чтобы сделать это. Между ними произошла ссора и разрыв. Павел женился и чувствовал себя прекрасно. А ваша сестра оставалась одна. На вашем иждивении.

— Ну и что? — воскликнул Максим.

— Ничего, — сдержанно ответил Сорокин. — Я просто хочу побеседовать с вашей сестрой. Кстати, это ведь ваша квартира? Сестра жила тут только временно?

— Да, — кивнул Максим. — Свою квартиру она сдавала. Так что там ее быть не может.

— Мы это проверим, — кивнул Сорокин. — Туда как раз поехал мой человек.

— Проверяйте, — равнодушно пожал плечами Максим. — Я вам говорю правду. И если вам уж так хочется дождаться возвращения сестры в этот дом, то можете оставить своего человека. Можете даже осмотреть комнату сестры, если получите ордер на обыск.

— Получим, не беспокойтесь, — заверил его Сорокин. — А пока я еще раз прошу удалиться всех посторонних.

— Почему это вы распоряжаетесь моими гостями? — возмутился Максим. — Они могут находиться тут с тем же правом, что и вы с вашими людьми. А я пойду и сварю им кофе. Я и вам сварю, если пожелаете.

И он действительно пошел на кухню. Сорокин остался в холле, чтобы дать указания, кому из его ребят приступать к дежурству первым. А Мариша последовала на кухню за Максимом. Он недовольно покосился на нее, но ничего не сказал.

— Если ты собираешься сжечь над газом записку Наташи, то не советую тебе этого делать, — шепотом произнесла Мариша, подойдя к Максиму вплотную. — Сейчас это слишком рискованно. Подожди, пока уйдет Сорокин. А кто-нибудь из нас отвлечет второго мента подальше от кухни. Тогда и жги на здоровье.

Максим вздрогнул и кинул на Маришу затравленный взгляд.

— Наташа ведь и в самом деле оставила тебе письмо, в котором признавалась, что это она убила Павла, — так же тихо сказала Мариша. — Твоя сестра великодушный человек и не хотела, чтобы за нее попал в тюрьму невиновный. Она взяла всю вину на себя, так?

Максим молча кивнул.

— Павел был редкостный негодяй, — продолжила Мариша. — И я вовсе не хочу, чтобы твою сестру осудили. Так что я на твоей стороне. Но оставлять записку в квартире опасно, менты могут осмотреть квартиру, пока ты спишь. Или как-то иначе найти ее.

— Но уничтожить записку тоже нельзя, вдруг милиция найдет какого-нибудь козла отпущения вместо Наташи. Этого ведь и старалась не допустить моя сестра, — прошептал в ответ Максим.

— Да, — согласилась Мариша. — Конечно, потому она и оставила тебе свое признание.

Максим сосредоточенно варил кофе и, казалось, не слушал Маришу. Но вдруг девушка почувствовала, как ей в руку вложили свернутый в несколько раз листок бумаги.

— Спрячь у себя, — сказал Максим, почти не разжимая губ. — Отдашь мне потом, когда все утихнет.

Мариша проворно сунула бумажку за пазуху и шепотом заверила Максима, что тут письмо его сестры будет в полнейшей безопасности. Максим снова кивнул и, кажется, слегка порозовел. После того как все выпили сваренного Максимом кофе, Сорокин повторил, что неплохо бы и честь знать. На этот раз подруги не стали противиться и, попрощавшись с Максимом, ушли. Ангелина, Сорокин и Григорий Петрович ушли с ними.

А Максим пошел провожать гостей, правда, в сопровождении дежурного, которого оставил ему Сорокин. Выйдя на улицу, все разошлись в разные стороны. Подруги поехали к Инне домой. Ангелина и Григорий Петрович — к себе. А куда направился Сорокин, осталось для всех тайной.

— Послушай, Максим, — обратилась к парню Мариша, когда Сорокин исчез из поля зрения, — скажи, а зачем ты приезжал к Григорию Петровичу накануне того дня, когда отправился на охоту?

— К кому? — удивился Максим. — К этому мужичку? Да я его впервые вижу!

— Но ты же ездил к нему домой на Горьковскую и разговаривал с его женой! — возразила Инна.

— Так это я к нему ездил? — удивился Максим. — Не знал.

— То есть как это? — удивились подруги.

— Меня сестра попросила съездить по этому адресу, — сказал Максим. — И спросить хозяина. А ведь и в самом деле, того тоже звали Григорий Петрович.

— И что тебя просила сделать Наташа?

— Да ничего особенного, — пожал плечами Максим. — Просто просила узнать, может ли он принять ее. Она ведь после автокатастрофы действительно поправлялась не так быстро, как ей хотелось бы. То есть врачи говорили, что все идет отлично. Но сама она считала, что поправляется слишком медленно.

И, сказав это, Максим отправился к себе домой. Опер потопал следом за ним.

— Если Наташа что-то и хотела передать через Григория Петровича для Ангелины или как-то иначе связаться с ней, то мы уже об этом вряд ли узнаем, — глядя вслед Максиму, сказала Инна.

Приехав домой к Инне, подруги облегченно вздохнули. Юля прошла к себе в квартиру, побыла там минут десять и вернулась к подругам с сияющим лицом.

— Просто не представляю, как я могла быть такой глупой, чтобы променять свой дом на жизнь с Павлом, — сказала она. — В его же квартире просто нечем было дышать.

— И неудивительно, ведь там покончили с собой подряд две женщины, — сказала Мариша. — Любой бы там начал задыхаться.

— Надеюсь, что ментам не удастся найти Наташу, — озабоченно сказала тем временем Инна. — Хотела бы я знать, где она скрывается.

— Я тоже, — согласилась с ней Мариша.

— А я вот почему-то уверена, что Наташа оставила брату письмо, в котором все объяснила, — сказала Инна, пристально глядя на Маришу. — По крайней мере объяснила причину своего исчезновения. А, подруга? Ты что скажешь?

— И что ты так на меня смотришь? — пожала плечами Мариша, сделав невинно-недоуменное лицо.

— Но ты ведь крутилась возле Максима, пока он там варил кофе, а мы сидели в холле, — сказала Инна. — Максиму оставлять письмо в доме было бы опасно. А я тебя, Мариша, достаточно хорошо знаю. Ты уж постаралась растолковать этот факт парню подоступней. Колись, где письмо?

— С чего ты взяла, что Наташа вообще оставила брату какое-то письмо? — спросила у подруги Юля.

— Очень просто, исходя хотя бы из характера Наташи, — сказала Инна. — Вспомни, когда она целилась в Павла из обреза, то дала ему возможность поговорить в последний раз с матерью и велела сказать, чтобы та привезла детей в город. Как мы теперь знаем, дети Павла ей были совершенно не нужны. Она им мстить не собиралась. Но она даже в том состоянии, когда собиралась убить человека, подумала о том, что детям лучше быть дома. Маленькой Тане со своей матерью. А Андрею с бабушкой, и чтобы мальчик мог спокойно ходить в школу. Наташа даже о родных своего врага побеспокоилась. Так неужели она бы не объяснила причину своего исчезновения родному брату? И неужели допустила бы, чтобы кто-то пострадал за убийство Павла вместо нее?