Алексей Макеев - Диктатура Гурова (сборник) Страница 68

…Учитывая приближение конца рабочего дня, Крячко сразу же после звонка Гурова во весь опор помчался в сторону предприятия «Полюс-Вектор», успев лишь на ходу позвонить Орлову. Узнав о том, что служебную записку о прослушке телефонов Суконцевой тот подписал, но связисты пока еще не успели разрулить все вопросы с операторами сотовой, которые всячески противятся подобным акциям, он решил действовать иначе. Оставив своего «мерина» у проходной «Полюс-Вектора», он прямо с проходной созвонился с Ириной Суконцевой и безапелляционно уведомил о том, что намерен срочно с ней встретиться по вопросу, не терпящему отлагательства. Та попыталась было сослаться на некие неотложные дела, однако рев голодного троглодита, вырвавшийся из трубки, очень быстро помог ей избавиться от сомнений.

Войдя в кабинет зама главбуха, Станислав без приглашения плюхнулся на стул напротив и молча воззрился на нее немигающим взглядом. В кабинете повисла тягостная тишина. Суконцева, пытаясь изобразить горделиво-невозмутимую неприступность, сидела с независимым видом, тоже молча глядя на своего настырного гостя. Однако, судя по всему, в эти «гляделки» опер сыграл гораздо лучше, поскольку хозяйка кабинета, в какой-то момент не выдержав, нервно передернула плечами и сердито объявила:

– Ну и чего вы от меня хотите? Какие еще сплетни собрали?

– Сплетни? – Крячко снисходительно улыбнулся. – Не сплетни, а весьма серьезные факты. Скажите, где-то в середине января вы были в ресторане «Токката». Кто с вами был там еще?

– Вы думаете, я помню – где, когда и с кем бывала? – саркастично хохотнув, Ирина всплеснула руками. – Вы еще спросите про позапрошлый год.

– В тот вечер к вашему столику подошли двое хулиганов, и с одним из них подрался сопровождавший вас Андрей Вертянин, – все так же, пронизывающе глядя на нее, строго напомнил Стас. – Это зафиксировано в полицейском протоколе. Вас опознал один из официантов. Вот по этому фото… – он показал снимок, распечатанный информационщиками с личного дела Суконцевой.

– От… куда это у вас? – несколько растерялась хозяйка кабинета. – Да и вообще, кому какое дело, где и с кем я бываю? Ну, допустим, мы с Андреем пошли в ресторан. Ну и что? Да, к нам клеились два каких-то пьяных маргинала. А мы-то тут при чем? Не мы же к ним лезли!..

– Меня интересует пара, которая была вместе с вами. Что это за люди? – доставая еще несколько снимков, прищурился Крячко.

– Я их не знаю и не помню… – уже с нотками истеричности в голосе отрезала Суконцева.

– Да? И вы совершенно не знаете этого мужчину, который изображен на этом снимке? – Стас достал фото Гвоздикина.

– Этого человека я вижу впервые! Что вы ко мне пристали, в конце концов? – еще громче выпалила Ирина.

Но Крячко, внимательно наблюдавший за выражением ее лица в тот момент, когда она смотрела на снимок, понял со стопроцентной точностью – в ресторане был именно Гвоздикин.

– Что пристал? – укоризненно переспросил он. – А вы что, уже не помните, в связи с чем я приходил к вам прошлый раз? Напомню… Мы уточняем версию гибели Андрея Вертянина, которая произошла якобы вследствие несчастного случая. У нас она вызывает большие сомнения. И я бы советовал вам быть откровеннее. Потому что, если однажды выяснится ваша даже минимальная причастность к этому нехорошему событию, вам придется отвечать не как свидетелю, а как соучастнице.

– То есть вы хотите сказать, я уже подозреваемая?! – брови Ирины поднялись вверх, а глаза с удивленным возмущением сильно округлились. – Ну, знаете ли… Да на каком основании вы смеете говорить мне такие вещи?..

– На основании вашей неискренности! – во взгляде Стаса сквозил убийственный сарказм. – Вы ведь меня прошлый раз бессовестно обманули, заверив в том, что из ресторана «Эльф и тролль» вы уехали вместе с Вертяниным и он довез вас до дома. А вот по словам свидетелей, двадцать седьмого марта к своему дому вы приехали совсем с другим мужчиной на большом черном джипе. Где же и при каких обстоятельствах вы расстались с Вертяниным?

– Ничего подобного! Это сплетни кучки старых безмозглых перечниц, которые на ходу сочиняют всякие небылицы… – со страхом и ненавистью глядя на своего неумолимого гостя, уже с ярой остервенелостью отчеканила Суконцева.

– Ну, как знаете… – Крячко поднялся со стула и с сожалением покачал головой. – Мне вас очень жаль. Говорю это искренне. Могу сказать вам еще кое-что. Когда вы вдруг одумаетесь, может быть уже слишком поздно. Я и сейчас представляю, как это будет выглядеть. Вы мне звоните и назначаете срочную встречу, на которой пытаетесь предложить деньги и даже саму себя, лишь бы не предстать перед судом. Но это будет напрасной жертвой. Во-первых, хотя я вовсе и не святой, подобной ситуацией никогда не пользовался и пользоваться не собираюсь. Это грязно и отвратительно. Денег я никогда и ни с кого не беру – это принцип. Тем более с женщины. И что вам тогда останется? Идти на зону? Ну, тюремные коблы – вы же знаете, кто это такие? – вам очень обрадуются. Молодые, красивые, еще пахнущие волей – у них в цене. Не дай бог, как говорится! Вот вам мой телефон, если надумаете – позвоните. Не затягивайте со звонком… Иначе может случиться так, что ваши показания уже будут не нужны. Удачи!

Он круто повернулся и решительно вышел из кабинета, оставив его хозяйку в сплошных тревогах и сомнениях. Достав из кармана небольшой предмет, напоминающий сотовый телефон, Станислав с удовлетворенной улыбкой отметил наличие вспыхнувшего на его панельке красного индикатора. Это означало, что незаметно оставленный в кабинете Суконцевой крохотный «жучок» в данный момент передает на этот приемник аудиоинформацию, которая записывается на встроенный цифровой диктофон.

Сев в машину, Крячко нажал на кнопку воспроизведения аудиозаписи. Диктофон зазвучал несколько искаженным акустическими аберрациями испуганным голосом Суконцевой:

– Алло! Веня, говорить можешь? Слушай! Горю ясным пламенем! Да подожди ты, туды твою!.. Какая на хрен пустая паника? Ко мне только что опять приходил тот опер из главка, Станислав Крячко. Ну, который такой здоровенный, в кожанке… Да! Так вот, Веня, они уже и до тебя докопались. Короче, помнишь, в январе мы были в кабаке «Токката»? Ну, когда два дебила к нам начали липнуть?.. Вот! Какой-то, блин, официант опознал меня по фото, да, похоже, и тебя – опер мне твою фотографию показывал… Чего-чего?!! Что, обделался уже заранее? Да, сказала я ему, что вижу тебя впервые. Но хуже-то другое. Старые грымзы с нашего двора трепанули этому оперу, что двадцать седьмого к своему дому я подъехала не с Андреем, а с другим мужиком. Еще не хватало, чтобы и они тебя опознали по снимку. Тогда – уж точно, трындец полнейший!.. В общем, Веня, хватит ныть и скулить, ты лучше думай, как выкрутиться из такой ситуации, но я одна на нары не пойду! Запомни это. И не вздумай подослать ко мне своего Чупу. Понял? Не дай бог заподозрю, что ты собираешься меня убрать, – кранты вам всем!.. А что Вахтанг? Он за свое пусть отдувается. Мы с ним в разводе, люди чужие. Да и с тобой тоже. Что-о-о?!! Это ты прокурору будешь рассказывать, непорочный наш! Короче, я все сказала. Сидите там и думайте, как жить и с кем дружить. Пока, «незапятнанный»!

Нажав на кнопку «Стоп», Стас сбросил аудиозапись с диктофона по блютузу на диктофон своего телефона и вышел из «мерина». Походив вдоль стены ограждения, он обратил внимание на большое старое дерево с небольшим дуплом на высоте поднятой руки. Правда, подле него вились крупные полосатые осы. Оглядевшись, Крячко ловко отправил приемник в дупло и, отмахиваясь от набросившихся на него разозленных насекомых, поспешил к своей машине. Садясь в кабину, он ощутил, как в его шею словно вогнали раскаленную иглу. Яростно хлопнув по этому месту рукой и с хрустом смяв пальцами полосатую злыдню, посмевшую его ужалить, он поспешил дать газу и отправиться в сторону улицы Сомова, где ему предстояло до самого позднего вечера выслеживать педофила Крыкела.

…Улица Сомова, судя по архитектуре построек, в не очень далекие времена была частью то ли большого села, то ли малого городишки. Купеческие особняки здесь чередовались с высотками. А немалая ее часть была образована многоэтажными «спальниками», сколь однообразными по архитектуре, столь же претенциозными по части «эксклюзивности» и «уникальности». Припомнив, что ему нужен дом сорок четыре, Стас без труда нашел нужную высотку и, вычислив, в каком подъезде может быть квартира семьдесят девять, выбрал наиболее выгодную позицию для наблюдения. Окинув взглядом припаркованные у дома ряды легковушек, он быстро выявил в этом многоцветном разнообразии белый «Опель» с госномером, содержащим тройку и две восьмерки.

Включив музыку, Крячко меланхолично наблюдал за пешеходами, шествующими по тротуарам, за автотранспортом, бегущим по улице. К тому же и у самого дома шла бесконечная «рокировка» машин. Время от времени кто-то, запустив двигатель, куда-то отправлялся по своим делам, а немного погодя на его место заезжал кто-то другой… Такие моменты, когда спешить куда-либо не было необходимости, да еще и представлялась возможность со стороны посозерцать копошение людского муравейника, Станислава настраивали на философский лад. Наблюдая за тем или иным из прохожих, он пытался логически вычислить, кто он по профессии, какова его семья, скряга он или транжира, добрый альтруист или угрюмый мизантроп, жизнерадостный весельчак или слезливый меланхолик…