Пьер Буало - Современный французский детективный роман Страница 69

— Вполне правдоподобно, — пробормотал Жозэ, кивая головой.

— Притянуто за волосы, — пробурчал Бари.

— Ничуть, — упорствовала Рози. — Сколько людей стали преступниками под влиянием вредного чтива! Это был бы не первый случай.

Д'Аржан привстал с кресла.

— Во всей этой истории есть одна поразительная вещь. Конечно, бывает, что писатель выводит в своем произведении реальных, я хочу сказать — живых, существовавших на самом деле людей, со всеми их качествами и даже не под вымышленными именами. Бывает, но редко, не правда ли? Что же сделал этот господин Дубуа? Он взял именно такого героя, букиниста Гюстава Мюэ, и описал его живым, а потом превратил в труп! Он, так сказать, дважды подверг его перевоплощению: в своей книге и… в действительности. Букинист-то ведь мертв. И умер он так, как это было предсказано… На мой взгляд, похоже, что автор и убийца одно и то же лицо. Не знаю, убедил ли я вас.

— Да, я с вами согласен, — сказал Бари. — Эта загадочная личность — литератор. Литература вскружила ему голову.

— Возможно, — согласился Жозэ. — А теперь…

Он подошел к вешалке и снял свой плащ.

Д'Аржан встал.

— Ну как, Робен, вы решили ехать в Муассак? — спросила Рози.

— Конечно. Самолет вылетает в пять. Бари поворчал немножко, но уже отдал все распоряжения. Я пойду отдохну и соберусь с мыслями…

— Где? — поинтересовался Бари.

— У себя в кабинете, естественно. Вы же знаете, что я живу у черта на рогах… У меня слишком мало времени, чтобы добираться до своей постели.

— Я могу вас отвезти, моя машина стоит внизу, — предложил главный редактор.

— Благодарю вас, но я, пожалуй, останусь здесь, мне и тут будет очень хорошо.

Бари надел свой плащ, вынул из кармана перчатки. Рози уже стояла на пороге кабинета. Дверь была открыта. Жозэ размышлял. Вернее, следуя своему обычному методу, перед тем как начать расследование, он восстанавливал в памяти все детали, имеющие отношение к этому делу. В голове мелькали обрывки фраз, перед глазами возникали какие-то туманные картины, смутные лица. Он терпеливо ждал, пока та или иная картина или лицо примет законченную форму.

Словно в теплую ванну, погрузился Жозэ в эти реминисценции. Прошло несколько секунд, вдруг его сознание отметило одну деталь, мелкую, незначительную. Когда Бари вынимал перчатки, из кармана его плаща выпал крошечный, скатанный из бумаги, шарик, и покатился к двери. Потом Рози случайно вытолкнула этот шарик за дверь. Чепуха, просто маленькая, пустяковая деталь. Ведь никто не придает значения летающей в воздухе пылинке, клочку бумаги на земле, оброненному билету метро… Жозэ рассеянным взглядом проследил за шариком, потом тряхнул головой и, оторвавшись от своих мыслей, пожал протянутую руку Бари и простился с Рози Соваж.

— Д'Аржан, вы уезжаете с ними? — спросил он.

— Нет, вы же знаете, я живу рядом.

— Тогда задержитесь на минутку.

— Не ждите меня! — крикнул д'Аржан вслед редактору и Рози.

— Они хотят доработать свой план наступления, — рассмеялась девушка.

— Послушайте, д'Аржан. Я улетаю в Муассак. Пробуду там недолго. Бари прав. Скорее всего, главное — в Париже. Но я обязательно хочу все увидеть собственными глазами. Значит, вы следите за развитием событий. Вам надо проникнуть во все литературные круги, которые прямо или косвенно могут иметь отношение к этому делу. Да, чуть не забыл… Это очень важно. Вам необходимо любой ценой раздобыть экземпляр рукописи, хотя бы на время, чтобы внимательно ее прочесть. Поддерживайте связь с Морелли и с Гастоном Симони. Прежде всего с Симони. Эта история с телефонным звонком поразительна. Словом, не упускайте ничего. В случае надобности я вас вызову. Согласны?

— Абсолютно во всем, — и д'Аржан протянул руку репортеру. — Не решаюсь пожелать вам спокойной ночи.

— Ничего, — засмеялся Жозэ.

Д'Аржан мялся, он явно хотел сказать что-то еще.

— Спокойной ночи, — проговорил Жозэ.

— Вы… Вы остаетесь здесь? — наконец спросил д'Аржан.

— Конечно.

— А мне кажется, что…

— Чушь, хотите меня запугать? Я не Симони, и потом, мне убийца не звонил.

— У вас нет пистолета?

— Нет, при себе нет.

Жозэ улыбнулся, глядя на растерянный вид д'Аржана.

— Мне кажется, Бари прав, — сказал д'Аржан, — господин Дубуа не в Муассаке. Он в Париже. И даже где-то неподалеку.

Его беспокоит наша газета. Иначе почему он, позвонив Симони, разговаривал с ним о репортере «Пари-Нувель»?

— Хотел отдать должное моим заслугам детектива-любителя, — продолжал улыбаться Жозэ.

— Может быть, но все равно оставаться здесь одному неблагоразумно…

— Да что вы! Внизу сидит вахтер, да и в ротационном еще есть рабочие. У меня под рукой телефон. Идите и спите спокойно. Пока что мне ничего не угрожает…

— Спокойной ночи, — сказал наконец д'Аржан, поднимая воротник плаща.

Жозэ направился по коридору к себе в кабинет. Он услышал, как захлопнулась дверка лифта и кабина, мурлыкая, стала спускаться.

Репортер уселся за свой стол, взял чистый лист бумаги и принялся писать:

«Понедельник 25 ноября — убийство Гюстава Мюэ.

Вторник 26 ноября — присуждение Гонкуровской премии.

Переполох в литературных кругах.

Волнение прессы.

Вечером убийца звонил поэту Симони.

Симони пришел поговорить с Жозэ Робеном».

Подумав, Жозэ добавил:

«Около трупа — золотая монета.

Мюэ был скуп.

Побудительная причина — литература?

Проверить: день и час, когда был убит букинист.

Зеленая накидка дрейфит. (Больное сердце.)»

Жозэ погладил колпачок своей авторучки и продолжал:

«Горпехруд, Гарпократ.

Бог с пальцем у рта.

Бесспорный шедевр.

Непризнанный гений.

Преступник получает Гонкуровскую премию?»

Жозэ поднял голову и потянулся. Сон как рукой сняло. Впрочем, у него всегда так и бывало. Стоило ему заняться делом, как он переставал ощущать усталость.

Он прислушался. На этаже было тихо. Лишь снизу, со стороны цехов, доносились какие-то неясные звуки, да еще снаружи в кабинет проникал отдаленный, слабый гул спящего города.

Редакция помещалась на четвертом этаже. На третьем и втором этажах находились административно-хозяйственные отделы.

Полная тишина. Приятная, успокаивающая, но необычная для этого здания, где с утра до позднего вечера кипит бурная жизнь.

Скоро придут уборщицы; с щетками в руках они будут переходить из кабинета в кабинет, подметать и собирать в корзинки разбросанные бумажки. «Разбросанные бумажки», — повторил про себя Жозэ и вспомнил о клочке бумажки, выпавшем из кармана Бари. Какая-нибудь чепуха, наверняка. Может быть, старый билет в кино или ненужная записка, которую Бари собирался выбросить и сунул в карман.

Но внутренний голос твердил: помни, старинный метод говорит — нет ничего ненужного, каждая деталь, даже самая незначительная на первый взгляд, играет роль.

Жозэ встал и вышел в коридор.

Он сразу же увидел на пороге кабинета Бари бумажный шарик. Он никуда не делся, никуда не закатился. Жозэ подошел и поднял бумажку.

Это оказался листик, вырванный из записной книжки. На нем стояло число: 18 июля.

Жозэ узнал почерк главного редактора. Изящный почерк, не соответствующий характеру Бари. Все буквы были округленной формы, четкие, старательно выведенные, и многие из них не сливались с соседними.

«Вот как! А я и не подозревал, что наш главный редактор дружит с музой», — сказал себе Жозэ.

На листке было набросано стихотворение, вернее, начало стихотворения, черновик. Видимо, он не удовлетворил автора, и тот, перечеркнув его двумя волнистыми линиями, скомкал.

«Потерянное стихотворение», — прошептал Жозэ.

Вот что было на бумажке:

Сегодня вечером…(Название)

Прощай, прощай, сгущается вечер,Город погружается в сон,Где же огни мои?

(Автор сперва написал: «где же пути мои», потом зачеркнул слово «пути» и заменил его словом «огни».)

Где же память о тебе,Прощай, прощай. В тишинуОденется город,В безмятежность…

На этом стихотворение обрывалось.

Жозэ присвистнул. Первым его желанием было смять бумажку, и он уже размахнулся, чтобы забросить ее подальше, но передумал, развернул листик, старательно разгладил его и заново перечитал стихотворение…

В этот момент с первого этажа здания донесся выстрел. Затем второй.

5. Убийца где-то близко

Угадай, если можешь, и выбирай, если осмелишься.

Жозэ побежал к лифту. Он нажал на кнопку вызова. Зажегся красный глазок.