Им придется умереть - Питер Джеймс Страница 69

Все трое отправились обратно в зал суда.

87

23 мая, четверг

– Пригласите присяжных, – сказал Джапп судебному приставу, заняв свое место.

Присяжные вернулись в зал и расселись.

– Продолжайте, – обратился судья к Примроуз Браун.

– Спасибо, ваша честь. – Она встала. – Вызываю свидетеля, эксперта по почерку из Кембриджа, профессора Джеффа Шоу.

На трибуну, излучая уверенность, поднялся мужчина лет сорока с копной растрепанных седеющих волос и ясным, живым взглядом.

Королевский адвокат начала с того, что представила профессора как ведущего специалиста по почерку, и перечислила судебные дела о мошенничестве, в ходе которых данные им показания стали основным аргументом для вынесения обвинительных приговоров.

Шоу выступал с заразительным энтузиазмом: сперва проанализировал предполагаемую подпись Теренса Гриди на документе из «Сейф бокс», указывая на слайды на мониторе, установленном рядом с судьей. На каждом было изображение подписи: на некоторых – целиком, на других – увеличенные фрагменты.

Он щелкнул пультом дистанционного управления, и через некоторое время на мониторе появилась подпись «Теренс Гриди», от руки, без наклона, с пробелом между именем и фамилией, а снизу было напечатано: «СЕЙФ БОКС».

– Для краткости я обрисую ключевые моменты, на которые следует обратить внимание, не вдаваясь в подробности. Позже вам предоставят копии отчета для изучения. Первое, что следует отметить, – это линии в начале слов, которые выделены желтым на первом изображении. – Он сверился с документом, не сводя глаз с присяжных. – Далее вы видите также выделенное желтым место, где ручку оторвали от бумаги, а в линиях появилась дрожь, что свидетельствует о нерешительности и недостаточной уверенности исполнителя.

На экране появилось третье изображение. Разные части подписи были обведены желтыми кругами.

– Это самое показательное из всех трех изображений, поскольку на нем явно видны следы дорисовки. Для тех, кто незнаком с почерковедческой терминологией, поясню, что дорисовка, или ретушь, – это понятие, обозначающее внесение исправлений в надпись. В этой подписи есть четыре места, куда вносились исправления, и каждое обозначено желтым кружком.

Шоу помолчал, задумчиво глядя на присяжных.

– Не знаю, исправляли ли вы когда-нибудь собственную подпись после того, как уже где-то ее поставили, но я уж точно никогда так не делал. – По выражению их лиц он понял, что они с ним согласны. – Я хочу сказать, что каждый раз, когда вы расписываетесь, ваша подпись не всегда является точной копией предыдущей подписи, это просто ваша личная отметка. Итак, попрошу хорошенько подумать вот о чем: если эту подпись действительно сделал Теренс Гриди, то почему он впоследствии так тщательно подретушировал ее – в четырех разных местах?

– Сторона защиты утверждает, что данная ячейка не была арендована моим клиентом и это не его подпись, – заявила Браун.

– По моему профессиональному мнению, – отозвался Шоу, – в подписи наблюдается ряд несоответствий, и она не совпадает с образцами почерка обвиняемого, которые мне предоставили.

Браун просмотрела документы, помолчала немного и села.

Корк встал и повернулся к Шоу.

– Верно ли, что для работы вам предоставили только подписи и у вас не было никаких других образцов почерка? – спросил прокурор.

– Да, – подтвердил Шоу.

– Правда ли, что, анализируя подпись, вы можете определить лишь, была ли она поставлена конкретным человеком с большей или меньшей долей вероятности?

– Во многих случаях это так. Всегда сложно, когда работаешь только с подписями. Но можно оценить сходства и особенности строения букв и слов.

– Я хочу сказать, профессор Шоу, – заметил Корк, – что, поскольку в вашем распоряжении были только образцы подписи, весомость этого доказательства весьма ограниченна.

– Могу заявить суду лишь одно, – подытожил Шоу, помедлив секунду. – Существует вероятность, что ответчик не делал этой подписи, и надо отметить, что конструкция подписи выглядит необычно.

– Последний вопрос, профессор Шоу. Возможно ли, что кто-то хотел поставить под сомнение подлинность подписи и поэтому так сделал. Я имею в виду, мог ли этот человек намеренно придать подписи сомнительный вид?

– Это возможно. Отмечу, что эта подпись, предположительно сделанная мистером Гриди, не соответствует другим, которые я от него получил. Допускаю, что это его подпись, но, опять же, ее мог сделать кто-то другой, пытаясь подделать почерк.

– Больше вопросов нет. – Корк сел.

– Профессор Шоу, – встала Примроуз Браун, – справедливо ли будет утверждать, основываясь на ваших показаниях, следующее: вы пришли к выводу, что было бы крайне странно, если бы кто-то поставил свою обычную подпись таким образом?

– Да.

– Спасибо, больше вопросов нет.

– Объявляется обеденный перерыв, – сказал Джапп.

88

23 мая, четверг

На улице хлестал ливень, и большинство присяжных, помня о том, что по прогнозу обещали дожди, принесли обед из дома. Те немногие, кто не захватил еду с собой, быстренько сбегали за ней, чтобы поесть в совещательной комнате. К 12:30 все уже сидели за столом.

Мэг чуть приободрилась после того, как королевский адвокат представила доказательства, касающиеся подписи подсудимого. Казалось, с ними не поспоришь. Она достала сэндвич с яйцом и помидорами из ланч-бокса Лоры, украшенного зверюшками, и поняла, что чувствует себя увереннее. Она отложила сэндвич и пометила в блокноте, который носила в сумочке с самого начала судебного процесса: «Подпись на договоре аренды банковской ячейки».

Подпись являлась еще одним доказательством в пользу Гриди, поскольку существовали некоторые сомнения в ее подлинности. Столь же веские, как и высказанные ранее возражения против аргументов, представленных следователем из отела по борьбе с экономическими преступлениями. Ничего, кроме косвенных улик, не связывало Теренса Гриди с зарубежными банковскими счетами и операциями. До того, как Майкл Старр дал показания – и Мэг понимала, что ей придется попотеть, чтобы их опровергнуть, – ничто не говорило о том, что они с Гриди когда-либо встречались.

Она просмотрела свои заметки. Были у нее некоторые и весьма убедительные аргументы для коллег-присяжных. Может быть, у нее получится.

«Господи, пожалуйста».

– Знаете, – протянул Марк Адамс, – если эта долбаная балаболка из защиты в ближайшее время все это не свернет, я проголосую за то, что он виновен, просто чтобы ее позлить.

– Вам не кажется, что стоит отбросить эмоции, Марк? – упрекнул его Гарольд Траут. – Мы здесь для того, чтобы выполнить свой гражданский долг и судить человека по фактам. Мы тут не голосуем назло всем, просто потому, что кому-то не нравится адвокат.

– Хорошо, но мой гражданский долг – прокормить семью. Я и так с трудом справляюсь с этой задачей при нынешней конкуренции, а тут еще и без зарплаты на две недели остался. Может, вас, с вашей солидной пенсией, все устраивает, но для меня с перспективой, что все затянется еще на неделю, – просто катастрофа.

– И для меня, – отозвался Сингх.

– Аналогично, – вставил Тоби. – Платят тут смехотворно. Я рискую пропустить прослушивание, которое, возможно, принесет мне роль в сериале, а с ним и приличный заработок на ближайшие полгода, что мне крайне необходимо.

– А судьба человека, которому грозит провести за решеткой немало лет, – это не важно? – выпалила Мэг, так и не притронувшись к сэндвичу. – Мы все торчим здесь, чтобы решить, виновен или невиновен наш ближний. Просто задумайтесь на минутку, что это значит! Представьте, что он невиновен, – неужели вы готовы вынести неверное суждение, которое навсегда разрушит его жизнь, только для того, чтобы поскорее выбраться отсюда?

Она злилась все больше и больше.

– Любой из нас мог оказаться на скамье подсудимых по обвинению в преступлении, которого не совершал. Как бы вы себя чувствовали, зная, что присяжные, которым предстоит решать вашу судьбу, больше заинтересованы в том, чтобы суд поскорее закончился, а не в том, чтобы вынести правильный вердикт?

Мэг смотрела на них и ждала. Судя по лицам коллег, ее замечание попало в цель.

– Марк, вам не терпится вернуться в «Убер», чтобы заработать. А вы, Тоби, беспокоитесь, что пропустите прослушивание. Что ж, у меня такая же ситуация. Я без работы, меня уволили – спасибо, что спросили. У меня в понедельник собеседование. И из чувства гражданского долга я готова пожертвовать шансом найти