Александра Маринина - Последний рассвет Страница 7

– Господи, какой ужас, Женечка, какой ужас, – без конца повторяла Татьяна Петровна Дорожкина, всхлипывая и утирая слезы бумажной салфеткой. – Кто мог ее убить?

– Да обычное дело. – Колосенцев пожал плечами. – Убийство с целью ограбления. Ни кошелька, ни мобильника нет. Значит, это и есть причина преступления. Из-за них и убили.

– Как?.. – Татьяна Петровна с трудом выговаривала слова. – Как Женю?..

– Ножом. Два удара спереди, – хладнокровно ответил Геннадий.

– А колье? – спросила хорошенькая Светлана. – Колье нашли?

– Какое колье? – насторожился Колосенцев. – Ну-ка быстренько выкладывайте все, что знаете. Какое такое колье?

Светлана испуганно посмотрела на мать, а та принялась объяснять:

– Ну как же, у Женечки с собой должно было быть колье. Она позавчера его взяла напрокат, потому что ей вчера нужно было быть на каком-то важном мероприятии, а своих драгоценностей у нее нет. Вот она и взяла напрокат, на два дня, а сегодня должна была его вернуть. Мы так и договаривались с ней: с утра она приедет к нам, испечет торт, мы все посмотрим, поучимся, а от нас она поедет сдавать колье.

Рыжеволосый крепыш Роман Дзюба, присев за стол, быстро записывал показания в блокнот: это всего лишь опрос, потом этих свидетелей допросит следователь уже под протокол.

– Позавчера – это, стало быть, в понедельник, девятнадцатого ноября, – уточнил Дзюба, которого Колосенцев с первых же дней работы учил записывать показания дословно и тут же делать уточняющие пометки, иначе потом с этими «вчера», «три дня назад» или «в соседнем доме» греха не оберешься. Зафиксировал то, что сказал опрашиваемый, – спроси точную дату или адрес.

– Ну да, – кивнула Татьяна Петровна. – В понедельник она взяла колье напрокат, потом приехала к нам в гости.

– А мероприятие, на котором она должна была присутствовать, было вчера, двадцатого ноября, во вторник?

– Да-да, вчера.

– А сдавать колье она собиралась именно сегодня? Не завтра? Не послезавтра?

– Нет-нет, Женя точно говорила, что сегодня, она даже время рассчитывала с учетом этого. Она сказала, что приедет к одиннадцати утра, на торт ей нужно будет часа четыре, это, значит, до трех, но она посчитала с запасом – до четырех, и еще говорила, что если в четыре выйдет от нас, то нормально всюду успеет.

Колосенцев стоял, привалившись спиной к мебельной стенке, явно пережившей и брежневский застой, и горбачевскую перестройку. Так, началось… Новые обстоятельства Придется приспосабливаться к ситуации. Может, хоть чаю нальют, Ромчик, поди, опять голодный – новые осложнения в работе.

«Теперь отсюда быстро не уйти», – подумал Геннадий с сожалением.

– Света, а вы нас чаем не угостите? – обратился он к девушке. – Разговор у нас, судя по всему, будет долгим.

– Может, вы кушать хотите? – любезно спросила Дорожкина-младшая.

– Ну, если дадите что-нибудь, будем признательны, – ответил оперативник, бросив насмешливый взгляд на Романа, который немедленно смутился и, как большинство рыжеволосых людей, сделался пунцовым.

Геннадий был красив и нравился девушкам, чем он и пользовался совершенно беззастенчиво. Светлана, несмотря на только что пережитый шок, кокетливо улыбнулась ему и отправилась на кухню.

Геннадий убедился, что Дзюба сидит с открытым блокнотом и все записывает, и задал следующий вопрос:

– Куда Панкрашина должна была ехать сдавать колье?

– Ну, я не знаю, где она его взяла, – растерянно проговорила Татьяна Дорожкина. – Она же сказала, что взяла напрокат. Я понятия не имею, где можно взять украшения напрокат. Я даже вообще не слышала, что такое возможно. Вот от Женечки только узнала.

– А что за колье? Она вам говорила?

– Да мы его видели, она как раз к нам заехала чайку попить по дороге из этого пункта проката. И колье показала. Мы его рассматривали, даже примеряли.

– Мы? Кто это – мы? Сколько вас было?

– Мы с дочерью, – робко пояснила Дорожкина. – Со Светочкой. Мы обе были дома.

– Опишите его, пожалуйста.

Краем глаза он следил за тем, как фиксирует показания в своем блокноте Роман, и с удовлетворением отмечал, что тот пока все пишет правильно: «Изделие из желтого металла с камнями красного, синего, желтовато-коричневого цвета и бесцветными». Ромка еще молодой, неопытный, пишет – и вслух произносит. Конечно, обе услышали – и мамаша, и дочка, вернувшаяся из кухни с черно-цветным жостовским подносом, на котором стояли чашки, чайник, сахарница и тарелка с бутербродами.

– Что это вы такое пишете? – возмутилась Светлана. – Вам же ясно говорят: рубины, бриллианты, сапфиры, топазы, золото. А вы что?

Роман, не глядя, протянул руку к тарелке, принесенной Светланой из кухни, и взял бутерброд. Он все время хотел есть. И если первые пару лет работы в уголовном розыске еще носил из дома коробки и пакеты с бутербродами и пирожками, которые постоянно жевал, то теперь начал стесняться и стоически терпел муки голода. Однако при любой возможности сметал все, что попадалось под руку.

– Так положено, – объяснил Геннадий, с нескрываемой насмешкой глядя на молодого напарника. – Все считается металлом и камнями какого-то определенного цвета, пока эксперты не установят, что это за камни и что за металл. Может, это стразы, бижутерия. И даже скорее всего это именно так и есть. Вы же не ювелиры, разве вы на глазок можете определить, что вам показывают?

– Но Женя сказала… – осторожно попыталась возразить Дорожкина-старшая.

– Ну и вы говорите, – усмехнулся Колосенцев. – Откуда у вашей подруги может быть такое украшение? Вы что же думаете, его напрокат за три копейки отдадут? Наверняка потребуют залог в размере полной стоимости изделия, а оно стоит огромных денег, если там все так, как вы мне тут рассказываете. Откуда у нее такие деньги? Она что, подпольная миллионерша? И она везла такое дорогое колье в сумке на метро?

– Нет, у нее муж богатый и вообще…

– Какой еще муж?

– Ну как же, Игорь Панкрашин, он создал фонд помощи детям, он крупный бизнесмен, у него денег много. И не на метро Женечка ездила, не думайте, ее водитель возил. Ей Игорь машину с водителем дал.

– Не смешите меня, – фыркнул Колосенцев. – Как у такого человека может быть такая жена? Наверняка они просто однофамильцы.

– Да нет, что вы, – горячо и торопливо заговорила Татьяна Петровна. – Мы Игоря знаем с молодости, мы с Женечкой вместе работали в одной организации много лет, дружили семьями, еще при советской власти, пока Игорь бизнесом не занялся и не разбогател. Тогда уж я перестала к Жене в гости приходить, только она ко мне.

Колосенцев открыл паспорт убитой и внимательно изучил штамп о регистрации брака. Все совпадает, зарегистрирован брак с Панкрашиным И. Н. И все равно он сомневался.

– Почему ваша подруга так странно одета?

– Почему странно? – В голосе Татьяны Дорожкиной звучало неподдельное удивление. – Нормально она одета, как всегда одевалась. Да мы все так одеваемся. Что не так-то?

– Да все не так, Татьяна Петровна, уважаемая! – с досадой произнес оперативник. – Если у нее такой состоятельный муж, то почему у нее нет своих украшений? Почему на ней пуховик, купленный в дешевом магазине, и ботинки, так хорошо поношенные, что даже трудно понять, в каком году их сделали. Не бывает у бизнесменов и руководителей фондов таких жен. Вы уж меня простите, не хочу лично вас обидеть, но мне нужно установить истину, а все, что вы мне тут рассказываете, на истину как-то мало похоже.

Татьяна Дорожкина принялась многословно объяснять, что Женя всегда такой была, украшения не носила, дорогую одежду не покупала, ей не надо. Трудно в это поверить, но это именно так. Она настоящая жена и мать, для нее главное – семья, дети, у них с Игорьком четверо детей и трое внуков, она привыкла нянчиться и заниматься хозяйством и воспитанием, а не цацками и шмотками.

Колосенцев вздохнул: ох, уж эти бабы! Вечно у них голова какой-то дурью забита… Вот ведь лепит черт знает что – и сама в это верит. Более того, надеется, что и другие поверят. Но раз у Панкрашиной было с собой колье, то вполне возможно, именно оно и было истинной целью преступника, а не кошелек и не мобильный телефон. Значит, в первую очередь под подозрение должны подпасть те, кто знал, что у потерпевшей должно было быть с собой украшение. Настоящее или нет на самом деле – вопрос десятый, главное, что она всех уверяла, будто оно настоящее, стало быть, преступник тоже должен был в это поверить. Первые подозреваемые – члены семьи убитой женщины, но это как-то уж совсем маловероятно: зачем убивать мать, если у отца денег куда больше? Вторые – мать и дочь Дорожкины. Но они твердят, что сидели в квартире безвылазно, и это подтверждают соседка и ее муж. Конечно, убедительно, но кое-что не вяжется.

– Вот Панкрашина позвонила в домофон, – вкрадчивым голосом начал Геннадий. – Вы ей открыли дверь подъезда, а она не поднялась в квартиру. Почему вы не забеспокоились? Почему не вышли на лестницу? Почему сидели дома до тех пор, пока не услышали шум и голоса в подъезде? Ведь прошло уже очень много времени.