Александра Маринина - Оборванные нити. Том 2 Страница 7

За ручку двери то и дело дергали со стороны коридора, но секретарь начальника не обращала на это ни малейшего внимания.

Сделав первый глоток чаю, девушка прислушалась к чему-то, потом удовлетворенно кивнула.

— Отвечаю на ваш вопрос, Сергей Михайлович. Наш шеф — человек сильно пьющий. Уверена, что вас об этом предупредили. А если нет, то вы наверняка сами это поняли, вы же врач, не могли не заметить.

Он кивнул, ожидая продолжения.

— Об этом давно уже знает все наше Бюро. Иметь пьющего начальника, с одной стороны, крайне неудобно, потому что он не решает вопросы, но с другой стороны — весьма приятно, потому что он самоустраняется от руководства и никому на мозг не капает. Особенно удобно это в том случае, если у начальника нет заместителя. А у нас его как раз и нет. Ставка есть — человека подобрать не могут. Пьющие начальники, как правило, ничего не помнят, ничем не интересуются и ни во что не лезут, давая подчиненным полную вольницу. Именно так и случилось у нас в Бюро. И однажды один из экспертов, отвечая на вопрос о том, почему он пропустил сроки, легкомысленно ответил, дескать, зачем ему думать о сроках, если начальник Бюро ничего не помнит и ни о чем не спрашивает. Если дословно, то нецензурную часть я опущу, а цензурная звучала примерно так: «Этот алкаш все мозги пропил давно, он даже не помнит, каким учреждением руководит, вероятно, думает, что баней, в которой если горячая вода есть — то и слава Богу, а люди сами помоются, ими руководить не нужно. Какие сроки, помилуйте? Да он дает указание и через три минуты забывает, что говорил и кому говорил». Это было неосмотрительно.

— Почему? — рассмеялся Саблин. — Шефу кто-то настучал?

— Хуже. Он все слышал. Шел в этот момент по коридору, а дверь в кабинет была приоткрыта. Крик стоял — аж уши закладывало. Вот с этого момента и началось. Шеф действительно ничего в голове не держит, но взял за правило приезжать за десять минут до начала рабочего дня и строить из себя цербера, который все видит, все сечет и вообще держит руку на пульсе. Это единственное, на что его хватает. На этом процесс руководства нашим Бюро и заканчивается. Дальше — сами. И работаем, и проблемы решаем, выкручиваемся кто как может. При этом шеф не должен ничего знать о том, что проблемы решаются без него и за его спиной, иначе совсем озвереет, и неизвестно, какие еще идиотские формы контроля придумает.

Саблин смотрел на девушку с интересом и недоверием.

— И вы не боитесь мне, совершенно новому, незнакомому вам человеку все это рассказывать? Рисковая вы, однако! — заметил он. — Не боитесь, что я расскажу Георгию Степановичу о том, как вы тут его поносили? Вы же не можете знать, какие у меня с ним на самом деле отношения.

Светлана посмотрела удивленно, потом глаза ее стали равнодушными и холодными, такими же, как утром в кабинете Двояка, когда тот орал на девушку.

— Ну и что? Хотите — идите к шефу, рассказывайте ему, как я выдаю его маленькие гадкие секретики первому встречному. Мне все равно.

— Значит, не боитесь?

— Нет.

— А почему?

— Да потому, что секретиков этих больно много, и все они мне известны. Чего мне его бояться? Пусть он меня боится. Подлить вам еще чаю?

Чай был очень вкусным, какого-то неизвестного Сергею сорта, и он от добавки не отказался. Светлана пошла к нему, держа в одной руке заварочный чайник, в другой — электрический, и слегка наклонила голову, чтобы не промахнуться и не пролить кипяток на брюки Саблина. Солнечный луч упал на ее волосы, и Сергей вдруг увидел обильную седину у корней. Значит, вот почему она красится! Девушка налила чай и подняла голову, и он бросил внимательный взгляд на ее лицо. Морщинки вокруг глаз… Господи, какие девятнадцать?! С чего он это взял? Да ей никак не меньше двадцати семи — двадцати восьми. Совсем не девочка.

— Света, сколько вам лет? — вырвалось у него. — Извините, если мой вопрос показался вам бестактным, но у меня в голове не совмещается ваша внешность ребенка и такая умудренность жизненным опытом.

Она поставила оба чайника на тумбочку и тряхнула челкой.

— Тридцать. А вы подумали сколько?

Тридцать… Как Ольге? Получается, эта девочка всего на три года младше его самого?

— Семнадцать, — признался Сергей. — Потом добавил два года, состарил вас до девятнадцати. Неужели вам действительно тридцать? Вы меня не разыгрываете?

— Паспорт показать? — иронично предложила она. — Я в Бюро работаю уже десять лет, как закончила юридический техникум в восемьдесят девятом году — так и пришла сюда.

Он задумчиво посмотрел на Светлану и покачал головой. Совсем, совсем не девочка. Взрослая женщина. Злая. Гордая. Независимая. Самостоятельная. Смелая. Просто внешность такая…

Да, Саблин, тяжелый у тебя сегодня день… День больших и малых потрясений и открытий.

— Вы проводите меня в секционные? — спросил он. — Я мельком посмотрел одну, но мне хотелось бы ознакомиться с моргом более тщательно.

Светлана молча кивнула, повернула ключ в замке, распахнула дверь и повела Сергея в отделение экспертизы трупов.

— Если хотите побывать на «живом» приеме, то это не сегодня, — сказала она. — Поликлиника далеко, в самом центре города, вам придется туда отдельно поехать.

Сергей понимал, что амбулаторный прием, на котором проводится экспертиза свидетелей и потерпевших, или, иначе говоря, «живой» прием, не должен проводиться в одном помещении с моргом, на этот счет существовали строгие правила. Ну что ж, в другой раз.

ГЛАВА 2

Квартиру ему выделили однокомнатную, но в целом неплохую, в доме, построенном в начале девяностых, то есть по меркам застроенного преимущественно «хрущевками» Северогорска, совсем новом, стоящем в самом центре города на месте снесенного здания горкома партии. Это здание просуществовало со Сталинских времен и как-то утратило первозданный торжественный вид. Горком соорудил себе новое роскошное строение, а старое снесли и освободившуюся площадь отдали под строительство дома «улучшенной планировки», вероятно, предназначенного для проживания все тех же работников идеологического фронта и их семей. Дом начали проектировать в 1984 году, потом объявили перестройку, стали меняться кадры, соответственно, постоянно менялся и переутверждался проект, поскольку каждый следующий руководитель изо всех сил старался доказать, что он лучше и профессиональнее своего предшественника, и выискивал в проекте ошибки и недоработки. Наконец, к 1989 году, проект утвердили в окончательном виде и стали рыть котлован. Котлован вырыли. И даже дом в конце концов построили, однако конец этот самый пришелся на то время, когда не стало ни горкомов, ни компартии. Дом поставили на муниципальный баланс, часть квартир выделили очередникам, часть распределили, как водится, среди «своих», и еще несколько квартир оставили для предоставления в качестве служебного жилья особо ценным работникам. Стараниями Петра Чумичева к таковым и был отнесен исполняющий обязанности заведующего отделением судебно-гистологической экспертизы Северогорского городского Бюро СМЭ Сергей Саблин.

Приступив к работе, он первым делом начал налаживать контакты с патологоанатомами, перезнакомился со всеми и стал то и дело возить им «стекла» с просьбой проконсультировать. Он всегда помнил, что работа гистолога — это работа исключительно глазами, а глаз штука коварная, никогда нельзя быть совершенно уверенным в том, что ты увидел ВСЕ. Вопрос интерпретации увиденного — это уже другое дело, но хорошо бы, чтобы стеклопрепараты смотрел не один человек, а как минимум двое. Ведь чуть ослабишь внимание, задумаешься о какой-нибудь посторонней ерунде — и все, пропустил то, что пропускать никак нельзя.

Решение кадрового вопроса в централизованном патологоанатомическом отделении центральной городской больницы, единственном в Северогорске, оставляло желать много лучшего. Специалистов не хватало, вакансий было с избытком, и заведующий патанатомическим отделением с готовностью взялся «пробить» вызов для Ольги Борисовны Бондарь. Попасть на работу в районы Крайнего Севера — дело непростое, нельзя взять и приехать в поисках работы. Нужен оформленный определенным образом «вызов» специалиста, то есть его официальное приглашение. Иными словами, городские власти сами принимают решение о том, нужен им конкретный специалист или нет, и если решают, что его следует пригласить, то предоставляют возможность за счет городской казны перевезти контейнер с имуществом весом до 5 тонн, а также гарантируют предоставление служебного жилья — либо комнаты в общежитии гостиничного типа, либо квартиры, если должность, на которую приглашается человек, достаточно солидна.

Завотделением патанатомии сделал все, от него зависящее, Сергей же, со своей стороны, подключил Чумичева, и уже в октябре 1999 года Ольга приехала из Москвы в Северогорск. Квартира ей, конечно же, не полагалась, но комнату в общежитии гостиничного типа она получила.