Анна Данилова - Незнакомка до востребования Страница 7

— Нет-нет, спасибо, милая.

Аркадий подождал, пока сестра отойдет от них на несколько шагов, после чего тихонько постучал в дверь палаты. Услышал тихое «да» и открыл дверь.

В палате горел ночник. Справа от окна, на огромной хирургической кровати кто-то лежал, прикрытый до подбородка одеялом.

— Вы только не бойтесь, я врач, — тихо произнес над ухом Тихого Аркадий, и тотчас раздался отчаянный женский крик.

7

Решив, что Марина могла просто-напросто вернуться к себе домой, в Камышин, к матери, по каким-то своим причинам, Максим Караваев, сильно досадуя на себя за то, что в свое время не поинтересовался домашним телефонным номером дочери, попросил своего друга, служащего в полиции, помочь ему в этом вопросе.

— Послушай, Сава, я твой должник, — благодарил он его по телефону, разглядывая только что нацарапанный им на листке бумаги заветный камышинский номер. — Что ни говори, а иногда и от полиции бывает толк.

— А я уже давно не работаю в полиции, вернее, тогда еще она была милицией, когда я уволился, — сообщил ему Савелий Головко, и в голосе его Максим уловил какую-то даже радость. Или же ему это только показалось?

— А чего так радуешься? Где же ты тогда обитаешь?

— Занимаюсь частным сыском, работаю, так сказать, на себя.

— И как? Не прогадал?

— Да ты что?! Ты не представляешь себе, сколько у меня клиентов! Люди богатеют, сами не знают, чего хотят. Мужья заказывают слежку за женами, жены — за мужьями, потом разного рода информацией интересуются, прежде чем взять кого-нибудь партнером в свой бизнес. Люди стали умнее, осторожнее…

— Значит, если что, и я могу обратиться к тебе за помощью?

— Без вопросов. Всегда помогу и скидку тебе сделаю.

Максим попрощался с Савелием и, набравшись решимости, позвонил в Камышин.

Много лет тому назад, в своей прошлой жизни, он без сожаления расстался с женщиной, которую не любил, но с которой, однако, прожил целый год под одной крышей. Ее звали Галина. Он знал, что и она его тоже не любит и что живет с ним уже давно по инерции, но разорвать отношения никто из них первым не решался. Оба учились, встречались дома лишь поздно вечером, молча ели и ложились спать. И в один прекрасный вечер Максим не вернулся домой, заночевал у другой женщины, да так потом у нее и остался. Она была старше его на целых десять лет, ничего от него не требовала, возможно даже, любила его. А Галина, узнав об этом, написала ему письмо, в котором говорилось, что она уезжает и что ей жаль потраченного на него времени. Еще сообщила, где он сможет взять свой багаж. И долгое время он о ней ничего не слышал. И вот в прошлом году, совершенно случайно, их общий знакомый, Егор Гольцев, который был в его городе проездом, сообщил Максиму, что у него растет дочь. Вернее, что уже выросла, стала настоящей красавицей. Что ей уже двадцать четыре года, она живет с матерью и отчимом в Камышине. И что, скорее всего, даже и не знает, кто ее настоящий отец.

Максим тогда несколько ночей не спал, все представляя себе, какой должна быть его дочь. Какие у нее глаза, какое лицо, волосы, характер. А потом сел на машину и поехал в Камышин, разыскал семью Галины, встретился с ней. Она сильно изменилась, но выглядела очень молодо. Ухоженная, хорошо одетая, она вела себя с ним надменно, хотя и призналась в том, что дочь действительно его, да только ей ни к чему это знать, что она знает другого отца, который вырастил ее. И что ни к чему ее травмировать. И что если он хочет ей добра, то должен молчать. Знакомая история, таких историй — сотни, если не тысячи.

— Ты пойми, Караваев, у тебя своя жизнь, у нас — своя. И тебе нечего делать в нашей жизни. У нас семья, у нас все хорошо, и мы в тебе не нуждаемся. И никогда не нуждались. И если хочешь иметь дочь, то сначала роди ее, воспитай, а потом уже и считай своей, родной. А так… Подумаешь, переспали, сделали девочку… Не такой уж и большой труд. Ты себе не представляешь, как ее любит ее настоящий отец, да-да, именно — настоящий! Он взял Мариночку впервые на руки, когда ей было всего несколько месяцев… Он знал, что у нее есть биологический родитель, но ему было все равно. Он любил меня, а потому полюбил и ее. Всем сердцем. Словом, ты меня понял…

— Дай хотя бы посмотреть на нее!

— Ни к чему это. Я же говорю, хочешь травмировать девочку — действуй. Докажи, что ты — страшный эгоист. Давай, давай! Что тебе с того, что ты узнал о ее существовании? Как жил без нее, так и дальше будешь спокойно жить…

— Ты записала ее на мою фамилию…

— Я подумала, что это будет правильно.

— И как же тебе это удалось?

— Знакомая паспортистка. Да ты знаешь ее, Танька, толстуха с третьего этажа, помнишь? Все лицо в веснушках. Оказывается, она была влюблена в тебя…

— А ты? Ты меня любила?

— Дурак ты, Караваев.

Вот тебе и холодная женщина, злая, жестокая, с рыбьей прозрачной кровью. Не поймешь этих баб…

Все равно хорошо, что они расстались тогда, давно. Все равно бы ничего не получилось, даже знай он о ее беременности.

Однако о существовании своей дочери, да к тому же еще и носящей его фамилию, он не забывал, постоянно думал о том, сколько мог бы сделать для нее за все эти годы, и не придумал ничего другого, как снова поехать в Камышин и с помощью того же Егора Гольцева раздобыть паспортные данные Марины, с тем чтобы открыть ей банковский счет. И с тех самых пор Максим ежемесячно отправлял своей дочери деньги. О существовании этого счета Марина должна была узнать от Гольцева…

Вот, казалось бы, деньги. Он ни на что не надеялся, когда переводил их дочери, а она оценила. Взрослая девочка, подумала хорошенько и решила, что лучше иметь двух отцов, чем одного. А может, просто интересно стало посмотреть на своего родного отца. Как бы то ни было, но она к нему приехала. Не то чтобы бросилась на шею, но не была такой уж холодной, как ее мать. Дала себя обнять, сказала, что все понимает, что не осуждает его, ведь он не знал о ее существовании. И что благодарна за те деньги, что он ей высылал. Хотя они ни в чем не нуждаются. Семья живет в достатке, у них большой дом, отец уже много лет успешно выращивает грибы, теперь вот занялся разведением свиней. На редкость предприимчивый и удачливый человек.

Она оказалась хорошенькой, с чудесной улыбкой. Ему показалось даже, что Марина похожа на его, Максима, мать.

Сначала просто посидели-поговорили в ресторане, куда он ее пригласил. Потом она вернулась в свой Камышин, и они просто перезванивались. А потом Максим взял да и предложил Марине переехать к нему жить. Сказал, что поможет ей с работой. Что он хотел бы сделать для нее что-нибудь в этой жизни. Она сказала, что подумает. Целая неделя у нее ушла на то, чтобы уговорить свою мать отпустить ее. Аргументов для переезда было совсем мало: большой областной город да хлипкий шанс с помощью отца постепенно перебраться в Москву, где уже жила сводная сестра Марины… Но мать все-таки отпустила ее. Может, навела справки о Караваеве, узнала, как он поднялся. А может, отпустила в надежде, что Марина перестанет завидовать своей сводной старшей сестре (дочери отчима), которая уже три года как проживала в столице и работала юристом в крупной нефтяной компании. Правда, ее карьера устроилась исключительно благодаря стараниям и связям ее родной матери, бывшей жене отчима.

И вот Марина приехала к нему. Два чемодана, сумка. Вера, жена Максима, встретила ее настороженно…

Услышав длинные гудки, Максим напрягся. Хоть бы он услышал голос Марины. Или трубку возьмет Галина? А может, вообще ее муж?

— Алло, добрый вечер. Я могу услышать Марину?

— Да… Это я, — услышал он совершенно незнакомый голос.

— Марина, это ты? Ты что, не узнаешь меня?

— А вы кто?

— Ты что, не узнала меня? Я же твой папа, ты чего?! Марина!

Ему вдруг показалось, что он разговаривает с совершенно чужим человеком. И дело даже не в самом голосе, который мог измениться из-за больного горла, к примеру. Он почувствовал, что попал не туда. Что промахнулся.

— Это квартира Терновских?

Терновский — это была фамилия отчима Марины, Михаила, второго мужа Галины.

— Да… А вы кто?

— Вообще-то я отец Марины Караваевой, меня зовут Максим Караваев…

Он, произнося эти слова, чувствовал себя настоящим идиотом. Ну кто там взял трубку? Что еще за дурацкий розыгрыш?

Трубку положили. Решили, что разговор окончен. Так вот по-хамски.

Он вдруг подумал, что трубку могла взять, скажем, родственница Терновского. Или вообще домработница, какая-нибудь хамоватая крестьянка, которая спит и видит, как насолить хозяевам.

Максим поехал в Камышин. Дверь открыла Галина. Глаза злые-злые.

— Тебе чего надо?

— Где Марина?

— Я тебе уже все объяснила.

— Да что с вами такое? Какие вы люди после этого? Ты мне только скажи, с ней все в порядке?

— Абсолютно.