Паула Гослинг - Ответная месть Страница 7

Немного погодя Ричард снова заговорил:

— Я думаю, мы можем пообедать вместе вечером?

— Как?

— Да так. Я думаю, что нам как можно скорее следует начать обмениваться всякой англо-американской чушью. Вы замужем?

— Нет, но…

— Я тоже в настоящий момент. Между прочим, обо всяких там «но» я не желаю слышать. Мы ведь должны что-то поесть вечером, поэтому я не вижу веской причины, которая могла бы помешать нам поесть за одним столиком.

— Да, но…

— Я уже сказал вам, что меня не интересует «но». Меня интересуете вы. Обед — да или нет?

— А что, если я скажу «нет»?

— Я громко заплачу. Я буду рыдать у ваших ног. Я буду рвать на себе одежду. Я вплету в волосы солому и стану есть червей — это все я ношу в своем кейсе на случай отказа. Я улягусь сейчас в проходе между креслами и буду бить ногами и кричать, как ребенок, до самого Стратфорда. — Он говорил, не поворачиваясь к ней, а глядя на спинку переднего сидения.

— Ну, ладно, — сдалась Кейт. — Можно и не устраивать такого представления, не так ли?

Прошло уже больше часа после обеденного перерыва, и Страйкер давно сидел за своим рабочим столом, когда вошел Тос с папкой.

— Слушай, ты помнишь того пьяного, которого подобрали в переулке на Френч-стрит несколько дней тому назад? — спросил Тос, усаживаясь напротив Страйкера.

— Угу, — пробормотал Страйкер, зарывшись в бумаги, которые он так ненавидел. Все полицейские не любят возиться с бумагами, однако Страйкер вообще не мог выносить этого, так как возня с ними вынуждала его сидеть неподвижно более трех минут. Это было противно его натуре.

— У нас ничего на него нет, поэтому мы послали его отпечатки пальцев в Вашингтон.

— Формальность.

— Конечно. И мы только что получили оттуда ответ. Зовут этого парня Габроиэл Лукас Хоторн. Оказалось, он имеет прямое отношение к нам.

Страйкер написал еще пару предложений, пока до него дошло то, что сказал Тоскарелли. Он поднял глаза и увидел, что приятель терпеливо ждет его реакции.

— Тот мертвый парень на Френч-стрит?

— Да.

— Он что — полицейский?

— Вроде того. Сказать точнее, он — агент ФБР. Вероятно, его послали следить за кем-то.

— Да уж конечно. Но за каким чертом агент ФБР оказался на Френч-стрит, да еще и одет был как бродяга?

— Ну насчет этого у меня есть кое-какие предположения, — сообщил Тос.

— Ну, разумеется, — проворчал Страйкер и, откинувшись в кресле, приготовился слушать. Кресло скрипнуло, и он вздохнул. На лице Тоса появилось то особое выражение, которое появлялось у него всегда, когда он улетал в область фантазий. Отсутствующее выражение углубленного в себя человека, классическое выражение лица увлеченного рассказчика.

— Силовое внутреннее побуждение, — проговорил он наконец. И посмотрел на Страйкера так, как будто уже все объяснил.

— Что ты говоришь?

— Да, — Тос наклонился к нему ближе. — У него было непреодолимое желание выглядеть босяком. Бывает такое непреодолимое желание быть грязным, плохо одетым, шататься по улицам, опуститься, хоть ненадолго. Но он не мог позволить себе этого в Вашингтоне, где кто-нибудь мог бы узнать его. Это поразило бы его сослуживцев и могло неблагоприятно отразиться на его карьере, поэтому он приехал сюда и здесь дал себе волю. Ему просто это нравилось. Ему очень этого хотелось, как ни странно. Никаких начищенных ботинок, никаких приличий, плевать на все. Он остался здесь. Затем он…

— Очень забавно, — прервал его Страйкер.

— Тебе не понравилось мое предположение? — Тос был обижен и хотел, чтобы Страйкер заметил это. Он даже слегка ударил себя в грудь кулаком.

— Я думаю, что существует другое объяснение, — Страйкер скривил губы.

— Конечно, можно найти и другое объяснение — но будет ли оно таким оригинальным? — спросил Тос. — Будет ли оно отличаться такой глубиной?

— Возможно, и нет.

— Всегда ты так. — Тос помолчал немного, затем поднял палец и загадочно произнес: — А как насчет гномов?

— Гномов?

— Скажем, его притащили сюда гномы и…

— Я ценю твои попытки развеселить меня, но может быть, будем сегодня серьезны?

— Да, забавного мало, между прочим, — откинувшись, проговорил Тос. — Ведь это еще один убитый полицейский, так?

— Как это могло случиться? Ведь даже мы не знали, что он полицейский, — откуда мог это узнать убийца?

— Никакой зацепки, да?

— Определенно, никакой.

Тос нахмурился:

— Ради Бога, не говори таких слов, как «ясно» и «определенно» — они действуют мне на нервы.

Сначала они приняли ее за адвоката.

Или свидетель?

А может, потерпевшая?

Или жена очередной жертвы?

Тем не менее — Нилсон из-за нее пролил себе на ботинки кофе, и даже Пински повернулся на своем крутящемся кресле, чтобы посмотреть ей вслед, когда она прошла в кабинет Страйкера.

Высокая, львиная грива рыжих волос, светло-серые глаза, в которых радужная оболочка необычно четко обведена черным… Одета в строгий темно-серый костюм, который не мог спрятать ее роскошные формы; черные чулки, туфли на высоком тонком каблуке («мой Бог», — пробормотал Нилсон). В руке она несла портфель и шла уверенным, сильным шагом человека, привыкшего каждое утро перед завтраком пробегать не менее десяти миль.

— Лейтенант Страйкер? — она протянула руку и представилась: Дэйна Марчант. — Я узнала, что к вам в морг попал один из наших сотрудников.

Протянутая для пожатия рука была прохладной, сухой и твердой.

— Да, так нам сказали. Мне очень жаль.

— Нам тоже жаль. Он был хорошим полицейским. — Однако тон, которым была произнесена эта обычная фраза, был какой-то неубедительный.

— Он был ирландцем? — спросил Тос, явно взволнованный ее появлением.

— Что, извините?

— Да ничего, — торопливо проговорил Страйкер. — Кажется, его фамилия Хоторн?

— Да, Гэбриэл Хоторн, — ей как будто нравилось произносить это имя. — Меня направили к вам для совместного расследования. Так распорядилось начальство. — Она расстегнула портфель и вынула оттуда несколько отпечатанных листков. — Если вы позволите, я могла бы произвести формальное опознание убитого. Я некоторое время работала с Хоторном. У него нет родственников.

Страйкер уставился на нее. Какого черта, в самом деле? Меньше всего он хотел иметь рядом такую вот особу, особенно сейчас, когда такая уйма работы. Она очевидно решила уже, что этот случай — ее дело. Он сделал вид, что еще раз внимательно просматривает ее бумаги, которые, к его неудовольствию, оказались в полном порядке.

— Садитесь, пожалуйста… мисс Марчант.

— Агент Марчант, — быстро поправила она. — Благодарю.

Он продолжал читать, избегая подозрительно заблестевшего взгляда Тоса. Гораздо труднее было не смотреть на округлые колени, которые агент Марчант демонстрировала, грациозно присев на стул, стоявший напротив его стола.

— Можете вы хоть как-то объяснить, почему Хоторн оказался в Грэнтэме?

— Не могу. Я вижу, вы предположили, что его убийство связано с ограблением.

— А вы не согласны с этим? — ровным тоном осведомился Страйкер.

Она пожала плечами:

— Согласна, несогласна… Не могу сказать ничего такого — ведь я даже не видела места преступления.

— Давайте обсудим это с людьми, которые там побывали. Нилсон! Пински! — позвал он, повысив голос.

Пински не слишком торопился, тогда как Нилсон немедленно показался в дверях, как будто подъехал на хорошо смазанных роликах:

— Да, лейтенант?

Страйкер удивленно поднял брови: Нилсон редко называл себя и других сослуживцев по званию, если это звание было ниже капитана.

— Это агент Марчант, из Федерального управления. Ведь это вы с Недом занимались убийством на Френч-стрит, да?

— Того бродяги? Утром в воскресенье? Да, мы были вызваны туда.

— Это не бродяга. Это был агент ФБР.

— Но… Ладно, извините, — растерялся Нилсон. — Он действительно выглядел как настоящий бродяга. Хорошее прикрытие.

— Проблема как раз в том, что это не было его «прикрытием», мистер Нелсон, — проговорила Дэйна Марчант.

— Нилсон, Хэрви Нилсон.

Она окинула его взглядом сверху донизу, пока он пожимал ей руку. Нилсон вспыхнул от такого пристального разглядывания. А Страйкеру она напомнила молодую римскую матрону, оценивающую нового домашнего раба. Видная женщина, признал он, признать еще какие-либо ее достоинства он сейчас не был склонен.

Она стала что-то объяснять Нилсону, а тот был уже готов поверить всему, что исходило из этих розовых, влажных, удивительно очерченных губ.

— Расследование, которое он вел, абсолютно не связано с этим городом, насколько нам известно. Он занимался расследованием случаев коррупции в так называемых благотворительных организациях.