Шарль Эксбрайя - Пой, Изабель! Страница 7

– Тогда, мадмуазель, как вы все это объясните?

– У меня нет объяснений! Но и ваши мне не подходят!

– Хорошо, давайте рассматривать обе версии. Первую: ваш отец убил вашу мачеху, а затем застрелился сам; и вторую: кто-то убил их обоих. Быть может, вы поможете нам найти причину этого двойного убийства?

– Нет.

– Мадмуазель Ардекур, я слышал о вас, как об уравновешенном и способном управлять своими нервами человеке. Я прошу вас сделать усилие и вместе со мной попытаться рассмотреть версию, по которой мадам Ардекур была убита своим мужем. Итак, когда мужчина убивает жену, этому может быть множество объяснений. Первое, которое сразу приходит в голову, – супружеская неверность.

– Вы никогда бы так не подумали, господин комиссар, знай вы мою мачеху, не правда ли, Пьер?

Пьер Вальер, призванный на помощь, подтвердил сказанное невестой:

– Мадам Ардекур, господин комиссар, была само совершенство и добродетель. Половину своего времени она проводила в церкви, а вторую – посвящала помощи старикам.

– Пусть будет так. Рассмотрим следующий вариант: дела вашего отца идут настолько плохо, что он решает покончить с собой, но, безумно любя свою жену, убивает во избежание позора и ее. Что вы об этом думаете?

Она пожала плечами.

– Сказки, господин комиссар! Если бы дела отца пришли в упадок, то я первая знала бы об этом.

Пьер Вальер вмешался еще раз:

– Господин комиссар, мой отец, Жюль Вальер, работает в той же области, что и покойный господин Ардекур. Вы знаете, что в деловом мире каждый из нас моментально узнает о затруднениях другого. Я утверждаю, что положение господина Ардекура было прочно и солидно.

Глядя на Мишель Ардекур, я подумал, что не прочь был бы отказаться от холостяцкой жизни, будь у меня такая невеста.

– В таком случае остается последняя версия: господин Ардекур, а вы все этого могли не знать, был неизлечимо болен, и эгоистично решил умереть вместе со своей женой?

– Господин комиссар, эта гипотеза не лучше предыдущих. Во-первых, отец знал о нашей с Элен взаимной привязанности и понимал, что в случае его смерти мы стали бы жить вместе. Во-вторых, я утверждаю, что у отца было отменное здоровье, даже если судить по последнему нашему совместному ужину: у него был превосходный аппетит. Кстати, чтобы убедиться в этом, господин комиссар, вам достаточно обратиться к доктору Суарану, который был лечащим врачом отца.

Я запомнил это имя.

– Хорошо, мадмуазель, будем считать, что вы правы, и перейдем к версии убийства. Очевидным является то, что ваша мачеха убита. В случае с отцом этот факт становится сомнительным. Медицинский эксперт обнаружил у него на виске следы пороха, подтверждающие, что ствол оружия прикасался к коже.

Она разволновалась, и это придавало ей особое очарование.

– Вы безусловно правы, господин комиссар! И я действительно не могу представить никаких объяснений! Но я знаю, что мой отец не мог убить мою мачеху и затем застрелиться! Поверьте, это невозможно!

– Боюсь, мадмуазель, что кроме эмоций вам придется поискать другие аргументы воздействия на правосудие.

– Но что же мне делать?!

Пьер Вальер обнял невесту за плечи. Я почувствовал, что этот его жест был мне неприятен.

– Успокойся, Мишель. Ты ведь знаешь, что мы сделаем все возможное, чтобы пролить свет на эту трагедию. Даже если полиции нет до нас дела…

Претен повысил голос:

– Господин Вальер, что значит это заявление! Должны же вы, наконец, понять, что правосудие не может основываться на чувствах, пусть даже самых искренних и справедливых!

Он встал, давая понять, что разговор окончен. Посетители, в свою очередь, тоже встали. Воцарилось молчание, которым я тут же воспользовался:

– Кстати, мадмуазель, вы предупредили Изабель?

– Простите?

– Я спрашиваю, известили ли вы Изабель о кончине ваших родителей?

– Изабель? Какую Изабель?

Она смотрела на меня, явно ничего не понимая. Претен представил меня:

– Комиссар Лавердин.

Я уточнил свой вопрос:

– Нет ли у вас или у кого-то из членов вашей семьи подруги или родственницы по имени Изабель?

– Нет, господин комиссар, я первый раз слышу это имя.

– Что ж, простите, очевидно, меня неверно информировали.

После ухода Мишель и ее жениха Претен, как прежде и я, захотел выяснить вопрос о том, кто же такая Изабель. Мое более или менее правдоподобное объяснение на время умерило его любопытство.

Искренность Мишель Ардекур меня взволновала, хотя я понимал, что все рассказанное ею необходимо было проверить. Мишель Ардекур была, без сомнения, умницей, но была ли она откровенна до конца? Ни она, ни Пьер никак не отреагировали на имя Изабель. Между тем, я был уверен, что Жану Понсе это имя было знакомо. Так почему же Мишель ее не знала, если даже старый служащий был в это посвящен?

Доктор Суаран жил на улице Гран-Гоние. Он уже закончил прием, и для того, чтобы к нему попасть, я воспользовался своим служебным удостоверением.

Меня попросили подождать в богатой и скучной приемной. Доктор, похожий на патриарха, появился передо мной совершенно неожиданно, потому что я не слышал даже его шагов. Казалось, он прибыл из другого времени со своим высоким лбом, глубоко посаженными глазами под широкими бровями и волнистой бородой.

– Простите, месье, я несколько не привык принимать людей вашей профессии. Чем могу служить?

– Я пришел, чтобы поговорить об Ардекурах. Ведь вы в курсе того, что с ними произошло?

– Да… Большое несчастье…

– Я знаю, доктор, что вы были другом их семьи…

– Я знаком с Анри вот уже тридцать или сорок лет. Я принимал роды у Жизель, его первой жены. Я же закрыл ей глаза… Я никогда не думал, что переживу Анри и его молодую жену…

– Доктор, комиссар, занимавшийся предварительным следствием, сделал заключение о том, что мадам Ардекур погибла от руки мужа и о самоубийстве последнего. Все опрошенные, без исключения, отрицают возможность самоубийства, тем более – убийства. Согласны ли с этим вы?

– Пожалуй.

– Доктор, если я не ошибаюсь, в вашем ответе звучит сомнение?

– Это сомнение, месье, основывается на моем жизненном опыте, научившем меня не делать скоропалительных выводов. Согласитесь, что часто наша уверенность в том, что мы хорошо знаем друг друга,– оказывается иллюзией. Кто бы мог подумать, что Анри Ардекур вдруг убьет свою жену? Конечно, никто. Это еще одно доказательство моей правоты, и поэтому я не могу поклясться, что он этого не сделал.

– Доктор, среди различных теорий, объясняющих возможность совершения преступления со стороны господина Ардекура, существует одна, которую вы могли бы подтвердить или опровергнуть.

– Слушаю вас, месье?

– Доктор, не страдал ли господин Ардекур либо его жена какой-то неизлечимой болезнью?

– Месье, в этой области я чувствую себя значительно увереннее: могу вас заверить, что ни тот, ни другая не были подвержены неизлечимой болезни.

– Я вам очень благодарен, доктор, это все, что я хотел от вас услышать.

Уже прикоснувшись к дверной ручке, я решил снова испытать счастье:

– Не приходилось ли вам, доктор, лечить Изабель?

Он удивленно посмотрел на меня:

– Какую Изабель?

– Признаюсь, доктор, я не знаю ее фамилии, но думаю, что речь идет либо о родственнице Ардекуров, либо об очень близкой подруге мадам.

– Я не помню ни одной пациентки с таким именем… как, впрочем, и того, чтобы Ардекуры упоминали это имя.

Итак, кроме Жана Понсе, никто не знал о женщине по имени Изабель. И тем не менее, я упрямо продолжал верить в ее существование.

Из Коммерческого кафе я позвонил в приют Сен-Кристин в Анноне и попросил к телефону настоятельницу. Через несколько минут мне сообщили, что она у телефона.

– Матушка, простите, что отвлекаю вас. Это комиссар Лавердин из Национальной Безопасности.

– Слушаю вас.

– Мать настоятельница, я вам звоню по поводу мадам Ардекур, вы ведь хорошо ее знаете?

– Действительно, господин комиссар, я очень хорошо знаю Элен Ардекур… Большое несчастье, о котором мне сообщили, потрясло меня и воспитательниц… мы все время проводили в молитвах о ее душе…

– Кажется, мать настоятельница, она часто бывала у вас?

– Каждый вторник, месье. Она очень любила наших стариков, постоянно оставляла средства на их содержание… Но, поверьте,– больше, чем деньги, нас трогали ее нежность по отношению к нашим страждущим. Потеряв ее, мы многое потеряли сами. Надеюсь, Господь Бог принял ее, и она собирает добрые всходы со сделанного ею посева.

– Матушка, я бы хотел, чтобы вы вспомнили о ваших последних встречах с Элен Ардекур.

– Да, месье.

– Не было ли в поведении мадам чего-то необычного? Может быть, она выглядела более озабоченной, чем всегда?