Валерий Гусев - Нападение голодного пылесоса Страница 7

– Согласится, - уверенно сказал Алешка. - Ты ему так и скажи: «Что ты, отец, у меня такой не модный?» Он тебя послушается.

– Он тебя боится, - добавил и я.

– А если не согласится, - продолжил Алешка, - тогда будет во-вторых.

В общем, он обнадежил маму, и, когда мы уходили в театр, она была очень оживленной, даже что-то напевала и вертела перед собой однорукавный пиджак.

Эта Июлия (Зайчик в виде кошечки) была довольно симпатичной особой. Но я бы даже сказал, что она больше похожа не на кошку, а на хитрую лисичку. У нее все время блестели любопытством глаза, и она все время вертела своей головой во все стороны, чтобы все видеть и ничего не пропустить.

– Имей в виду, - сказала она Алешке, когда он коротко изложил ей сверхзадачу спектакля, - я не соглашусь, чтобы меня по сцене носили в сумке. Я хочу быть у всех на виду. И мяукать не буду.

– А мурлыкать? - спросил Алешка.

– Если только за кулисами.

Алешка-хитрец не сказал этой Июлии, что ее появление на сцене будет очень коротким. Минута в первом акте и минута в последнем. В первом акте Великан засовывает ее в сумку, а в последнем вытаскивает из сумки. По замыслу гениального режиссера Кабакова кошечка Роза на самом деле не потерялась, она все время, когда Великан по имени Карлик ищет ее повсюду, так и сидит в сумке. Он просто не заметил ее в темноте.

Июлию коллектив принял хорошо. Ее только попросили разок мяукнуть, разок мурлыкнуть и разок запрыгнуть на стул. У Июлии все это получилось. Только режиссер поморщился:

– Как-то это у вас, Юлечка, по-заячьи получается.

Что он имел в виду, не знаю. Зайцы на стулья не прыгают, не мурлычат и не мяукают. А Июлия нисколько не огорчилась, а тут же начала болтать со старыми знакомыми.

– Мальчик ищет отца, - показала она на Алешку. - Отец заблудился в большом городе. Нужно помочь ребенку. Кто знает, где живет Тимофеев?

Все стали вспоминать, никто не вспомнил, а актер, который все играл со своей бородой, вдруг встал и вышел из зала.

Алешка - за ним. Ну да, подружились ведь. На почве общей бороды.

В общем, мы немного порепетировали, поспорили. Творческие такие споры. Например, режиссер сказал мне:

– Дима, ты стоишь не как ружье, а как часовой с ружьем. Думай, дружок, думай над сверхзадачей.

И тут все актеры, на правах старших и опытных товарищей по искусству, стали показывать мне, как, по их мнению, должно стоять ружье в углу комнаты. Я слушал, слушал, а потом так озверел, что повернулся лицом к стене и уткнулся в нее лбом.

– Гениально! - воскликнул режиссер.

– Великолепная находка, - похвалил и вернувшийся из фойе бородатый актер.

Только он уже был без бороды. Зато Лешка - в бороде.

Окрыленный успехом, я уселся отдохнуть в первом ряду и посмотреть, как Юльку, то есть Розочку, будут запихивать в сумку. Алешка тут же подкрался ко мне и, щекоча мне ухо своей бородой, прошептал:

– А он звонил Волку!…

Когда мы вернулись домой, мама, все так же напевая, работала над костюмом. Она отважно оторвала второй рукав и обшила оставшиеся края красивой красной ленточкой.

– Как? - спросила она Алешку, встряхнув в руках «модную и клевую» безрукавку. В каких все работники милиции ходят друг к другу в гости.

– Класс! - восхитился Алешка. - Мне бы такую. - И фыркнул чуть слышно в сторонку.

Однако папа, когда мама предложила ему примерить обновку, категорически отказался.

– Ну и зря, - обиделась мама. - Лешке очень понравилось.

– Вот пусть Лешка и носит, - решительно отрезал папа. - Вместо пальто.

– Зимой пальто без рукавов не бывает! - возмутился Алешка. Но тут какая-то мысль его остановила. - Ладно, я подумаю.

– Ты только в школу не вздумай в нем пойти, - испугался я.

– А в театр можно? - с каким-то затаенным интересом спросил Алешка.

– Лучше в цирк, - серьезно сказал папа. - Прямо на манеж. Будешь иметь успех.

– Все это очень мило, - сказала мама, - а что делать? Отец, пойдешь в гости в форме?

Папа покачал головой:

– Я от нее устаю. Ты не представляешь, как тяжело все время быть в форме. Есть другие варианты?

– У Алешки есть, - похвалилась мама. - Сколько хочешь.

– Вариант простой, - сказал Алешка. - Вы завтра ни в какие гости не идете - раз! Цветы отдаем маме - два! Пылесос оставляем себе - четыре!

Мама задумалась, прикинула что-то в уме.

– Ты «три» пропустил.

– Ну… Если вы все-таки пойдете, пункт «четыре» остается. А в подарок отнесете наш старый пылесос. Все равно он никуда не годится.

– Что?! - возмутилась мама. - Чтобы я дарила добрым людям такого злодея! Ты сам его кому-нибудь подари.

– Мы его в школу отнесем, - сказал я. - Там его живо обуздают и приручат. Из него ракету сделают.

– Все, - сказал папа, - дискуссия окончена. Спасибо за пиджак.

– Ты мне его даришь? - спросил Алешка.

– Подарить - не знаю, а поносить дам.

– И сфотографироваться, - добавил я.

Когда я перед сном вновь занялся дневниковыми записями, Алешка пыхтел у меня за спиной и вслух комментировал написанное. С выражением. Как на уроке русского языка.

Я написал «А он звонил Волку» и поставил точку.

– Ошибка, - сказал Алешка у меня за спиной.

– Где? - возмутился я. Всякая третьеклассная мелочь будет меня учить. И ехидно спросил: - Надо написать «званил», да?

– Это твое дело, - холодно проговорил Алешка. - Ошибка не здесь.

– А где?

– Нужно поставить в конце этих слов не точку, а…

– Кляксу?

– Восклицательный знак. Или три.

Господи! Я же совсем забыл, зачем мы записались в этот театр.

– Кто звонил Волку? - спросил я.

– Бородач. Временный. Его Костей зовут. Козлов фамилия.

– И что? Ты подслушал?

– Конечно. Он сказал ему: «Зачем ты мне все наврал? Ты, оказывается, не от милиции скрываешься, а от собственных детей бегаешь? А еще другом назывался!» И трубку - бряк!

– Эх, Алеха, - сказал я, - надо думать, что говоришь. Ты все теперь запутал.

Алешка нахмурился. Он не любил, когда его критиковали. А кто любит?

– Зато я номер телефона подслушал.

– Да ну!

– Там аппарат с диском. Он же по-разному жужжит.

– И что он тебе нажужжал?

– Две единички и два нуля. Остальные цифры я не разобрал.

– Ну… Небогато.

– Это тебе небогато! Потому что ты лентяй! А я завтра сяду на телефон…

– Не раздавишь? - усмехнулся я.

Но Алешка не обратил на это внимания.

– …И буду набирать все подряд.

– Это как? - мне стало интересно.

– Очень просто. Для умного человека. В этом номере две единички впереди и два нуля в середке. Номер такой: 11 (пусто) - 00 - (пусто, пусто).

До меня все-таки не дошло.

Алешка разозлился:

– Набираю в первый раз: 111 - 10-01. Не вышло. Набираю второй раз: 111 - 10-02… И так дальше.

– А потом?

– Еще проще: 111 - 10-03.

– 111 - 10-04! Сто лет будешь набирать.

– Это ты будешь сто лет набирать!

– Я вообще набирать не буду!

– Ну и не надо!

Тут вошла мама:

– Вы чего разорались?

– Это не мы, - насупился Алешка. - Это Димка.

– Мы роли разучиваем, - брякнул я, не подумав. - Нас в театр приняли.

– Бедный театр, - вздохнула мама. Улыбнулась и ушла. Не поверила.

– Хорошо, - сказал я примирительно. - Вот ты будешь сидеть на телефоне сто лет, так? А будут тебе отвечать разные люди…

– А я его голос знаю!

– А если его мама подойдет?

– Не подойдет. Он же не дома живет, с мамой. А где-то прячется.

– У меня идея, - сказал я. - Давай-ка спать.

– Давай, - неожиданно согласился Алешка. - У меня завтра трудный день. Телефонный.

А идея у меня действительно возникла…

Глава VI

Синтаксис в квадрате

Идея была настолько хорошая, что я вспомнил о ней сразу же, как только проснулся.

– Леха, - сказал я, - есть решение попроще. Нужно на него папу натравить.

– На кого? - удивился Алешка.

– На этого… бородатого Костю. Папа пригласит его в свое Министерство внутренних дел, хватит кулаком по столу и спросит: «Где в настоящее время находится объявленный в розыск опасный преступник гражданин А. Тимофеев?»

– Костя сразу заплачет и сознается, - грустно сказал Алешка. И нехотя добавил: - Ладно, Дим. Только я сам с папой поговорю. А то ты очень простодушный.

В Алешкином понимании - простодушный это тот, кто красиво врать не умеет.

За завтраком, когда папа допил кофе и встал, Алешка спросил небрежно:

– Товарищ полковник, а если вам назвать номер телефона, вы сможете по нему узнать адрес?

– Я? - переспросил папа. - Я - не смогу.

«Какой же ты полковник», - прочитал я в Алешкином взгляде. И папа, по-моему, тоже.

– У нас для этого есть специальная служба, - сухо заметил папа, направляясь к двери. Он всем своим видом показал, что такими простыми вещами он не занимается.

– А про Костю? - я толкнул Алешку ногой. - Спроси.

– Это не для товарища полковника вопрос, - подхалимски отмахнулся Алешка.

– Что за Костя? - обернулся папа.