Убийства и кексики - Питер Боланд Страница 7

class="p1">Какое-то время они молчали, загипнотизированные разворачивающейся на их глазах сценой. Но она вовсе не казалась захватывающей, интригующей, от которой нельзя оторваться – или какие еще эпитеты лепят на постеры блокбастеров и триллеров в кино. Вместо этого Фиона ощущала лишь холод и оцепенение. Преступление в реальной жизни вызывало гнетущее чувство, будто внутри ее образовалась пустота. Убили ее подругу, и ей это нисколечко не нравилось.

Тут из дома Сары Браун вышла хорошо одетая женщина с зачесанными назад волосами. На ней было со вкусом подобранное шерстяное пальто в мужском стиле, приталенные брюки и туфли на высокой шпильке – у этой женщины был вкус, и выглядела она по-деловому. Следом за ней вышел седеющий мужчина средних лет в свободной толстовке и спортивных штанах, чей вид граничил с неопрятным. Он выглядел так, словно только что закончил смену на автомойке и каждую машину при этом мыл вручную. Судя по его худощавому лицу, пищи с насыщенными жирами он явно не употреблял. Хороший пирог решил бы эту проблему – как решал большинство других.

– Эти двое, похоже, тут главные, – заметила Неравнодушная Сью.

– Похоже. Возможно, детективы или детектив и сержант. Жаль, нельзя с ними поговорить.

Полицейские и фигуры в защитных костюмах огибали странную парочку, то подходя отметиться и что-то сообщить, то просто продолжая носить вещи мимо них. Отвечая всем сразу, детективы успевали говорить по телефону и раздавать указания одновременно.

Фиона с Неравнодушной Сью наблюдали за ними добрых пятнадцать минут, пока те наконец снова не скрылись в доме.

– Не думаю, что мы чего-то дождемся, – шмыгнула носом Сью, чье нервное возбуждение уже поутихло.

– Одно я точно знаю, – ответила Фиона. – Им лучше поймать подонка, который это сделал.

Глава 7

Мрачное настроение прошлого дня никуда не ушло; оно перетекло в утро вторника, пропитав сонную атмосферу магазинчика. Очень некстати. Потому что по вторникам Фиона устраивала кофейные вторники, на которые регулярно заглядывала Сара Браун со своими восьмидесятилетними и парочкой девяностолетних товарищей. К десяти утра в магазине уже было не пройти из-за стоящих повсюду тростей, ходунков и какого-нибудь кресла-каталки. Во вторник утром благотворительный магазинчик наполнялся счастливой болтовней людей, которые жили одни и за всю неделю и словечком ни с кем не перемолвились. Набиралось их от десяти до дюжины. Этот вторник будет омрачен бросающимся в глаза прискорбным отсутствием Сары Браун, и то, что именно она вдохновила их на организацию первого «кофейного вторника», делало утро еще печальнее.

Все началось с дребезжащего автобуса. Точнее, дребезжащего микроавтобуса, который раз в неделю собирал всех пенсионеров и доставлял их в общественный культурный центр. Они часто жаловались, что в микроавтобусе то слишком жарко, то слишком холодно, то там сквозняк, а то душно и определенно крайне некомфортно. Эта развалюха больше времени проводила в гараже, чем в пути. Однако старенький уставший автобус был их спасательным кругом, раз в неделю собиравшим всех вместе, и тогда они могли делиться советами о том, как лечить шишки на пальцах, жаловаться на правительство и отлично проводить время за игрой в бинго. Но все изменилось.

С началом нового финансового года бюджет общественного центра урезали. От чего-то нужно было отказаться, и этим чем-то стал микроавтобус. Оставшись практически дома взаперти, множество людей в возрасте восьмидесяти и девяноста лет оказались отрезанными от жизни – сами дойти до культурного центра они не могли. Больше никакого общения, ни единой живой души рядом и никакой надежды на встречу через неделю – их ждали дни и недели в компании самих себя. Одиночное заключение без надежды на апелляцию.

Сара Браун была не из тех, кто станет сидеть и ныть, нет: она решила, что ей не нужен никакой микроавтобус, и вознамерилась сама дойти до культурного центра при помощи ходунков. В свою первую попытку она сумела добрести только до магазинчика Фионы.

Фиона тогда заметила из окна очень измотанную женщину. Заведя Сару внутрь, она усадила ее и приготовила чай для восстановления сил. Но неудача не остановила Сару Браун: в следующие недели она еще несколько раз пыталась дойти до центра, решив, что ей просто нужно вернуться в форму. Как ни печально, но каждый раз ее сил хватало только на дорогу до благотворительного магазинчика.

Это и подало Фионе идею: почему бы не устроить мини-версию культурного центра прямо здесь, в магазине, для старичков в этой части Саутборна? Места было, конечно, не очень много, но, подойдя творчески, можно что-то да придумать и сделать перестановку. Фиона вместе с Дэйзи и Неравнодушной Сью освободили один угол, поставив туда стол и разномастные стулья, весьма неохотно пожертвованные Корзинщиком. Так и начались их кофейные вторники.

Они тут же стали пользоваться бешеным успехом, и каждый вторник за стол втискивалось семь, восемь, а иногда и девять пенсионеров. Фиона старательно угощала их чаем, кофе и пирогом. Но самое важное – они наконец получили возможность снова видеться с друзьями. Первое средство для тех, кто изголодался по общению.

Кто-то из них уже знал о безвременной кончине их подруги? В местных новостях передавали сообщение о смерти женщины, которую нашел в ее же доме развозивший заказы курьер. Но больше ничего не сказали, даже имени жертвы. Те, кто редко выходил из дома, едва ли могли узнать о смерти Сары Браун. Получается, сообщить им должна Фиона?

Они имели право знать. Она им скажет, так аккуратно, как только сможет.

Дэйзи с Неравнодушной Сью молчали, зная, какое тяжелое предстоит утро. Чтобы не участвовать в какой-либо беседе, Дэйзи занялась своим любимым делом в кладовке: уборкой. Скормив грязную одежду стиральной машине, она принялась протирать и без того чистые поверхности. Сью сидела у кассы, с головой уйдя в детектив Вэл Макдермид, отвлекаясь от настоящего убийства с помощью убийства выдуманного.

Появление Оливера, владельца пекарни через несколько домов от них, было воспринято с облегчением. В рабочей пекарской форме он локтем открыл дверь; следом за ним вошел его сын Стюарт, в таком же белом наряде. Оба в руках держали по шаткой башенке форм для выпечки, точно миниатюрные бревна в играх горцев.

– С добрым утром, Оливер, – сумели выдавить все трое.

– Доброе ли? – ответил тот. Обладатель довольно незаметной шеи и весьма округлой лысой головы, Оливер был более чем похож на кругленький пылесос «Генри Гувер»[16], разве что не такой счастливый. С 1990 года на его лице застыла неизменная гримаса, а с предыдущей крайне напряженной работы в качестве инженера добавился вспыльчивый нрав. Он и сменил сферу деятельности, чтобы заняться