Три ступени до ада - Анна Васильевна Дубчак Страница 7

— Вот он обрадуется… — Ребров развел руками.

Перед тем как отправиться в спальню, Женя проводила Валеру до двери комнаты, где он всегда ночевал, когда гостил, и которую все домочадцы называли «ребровской», затем по-хозяйски заглянула на кухню, все ли там в порядке. Заглянула в детскую, где сон маленького сынишки охраняла, слегка похрапывая, няня Соня. И только после этого пришла в их супружескую спальню.

Борис в постели читал при свете настольной лампы. Увидев жену, отложил книгу и внимательно посмотрел на нее:

— Я помогу тебе подготовиться к вступительным экзаменам в академию, обеспечу необходимой литературой. Раз уж у тебя все так серьезно, раз ты настроена на эту профессию следователя, то вперед! Я никогда не буду тебе препятствовать. Ты поняла меня? Об одном прошу: держи меня в курсе того, где ты и с кем, мне это важно. Ну, и помни всегда, что я за тебя переживаю. Будь предельно осторожной. Ты можешь мне это пообещать?

— Участвовать в перестрелках не буду, обещаю, — улыбнувшись и все еще не понимая всей серьезности просьб мужа, ответила Женя.

— Ты все шутишь… Все-то у тебя легко. Не так давно вы с Тоней пытались ловить убийцу-дезертира в доме Эммы Финягиной. Думаешь, я забыл? Да я чуть с ума не сошел, когда узнал! Давай договоримся, что всегда, когда ты соберешься сунуть свой любопытный нос куда-нибудь, где опасно, то предупредишь нас с Ребровым. Ты просто женщина, легкая на подъем, увлекающаяся, дерзкая, умная, и тебя захватывает, завораживает расследование, но твоя беда в том, что ты относишься к процессу расследования с какой-то непростительной легкостью, я бы даже сказал, легкомысленностью. Это для вас с Тоней словно игра! Словно вы играете в кино! Но там, где совершаются убийства, всегда опасно. И если ты, к примеру, подберешься к преступнику совсем близко, когда он почувствует аромат твоих духов… Женя, ты слышишь меня?

Женя, которая слушала мужа, переодеваясь в ночную сорочку, замерла и утвердительно кивнула:

— Да все я слышу, Боря! Он почувствует аромат моих духов и…

И что дальше, подумала Женя.

— Тебе смешно? Да, соглашусь, ты со своими мозгами на самом деле можешь вычислить убийцу быстрее всех, вероятно, ты обладаешь определенным талантом. Так вот: чтобы спастись, убийце проще всего будет убрать тебя. Вот скажи, ты воспринимаешь сейчас то, что я тебе говорю?

— Ты объясняешь мне, Боря, какие-то совсем уж примитивные вещи. Лучше бы купил пистолет…

И она нырнула в постель, прижалась к мужу и закрыла глаза. Под одеялом она почувствовала, как он обнял ее и прижал к себе.

— Ты дурочка на самом деле или только притворяешься? — спросил он ее, целуя.

— Не знаю пока еще… Думаю, что все-таки притворяюсь.

Утром, позавтракав, все трое поехали по делам в Москву. Борис один на своей машине, Женя — с Ребровым.

— Знаешь, а ведь я в первый раз вот так открыто сказала Боре, что еду с тобой в морг, — радостно сообщила Женя, глядя в окно на легкую зеленую дымку утреннего леса, мимо которого они пролетали. — И так легко на душе, спокойно. Надоело уже от него прятаться.

— Интересно, надолго ли его хватит, — не смог промолчать Валера.

— Если я буду осторожна, то надолго.

— Я напомню тебе, что мы едем в морг.

Тело выкатили из холодильника, и Женю чуть не вырвало. Она представляла себе труп, прикрытый простыней, то есть как бы свежий, который мало чем отличается от живого человека. Но прошло три дня, и женщина выглядела просто ужасно, страшно.

Да, она была при жизни высокая, и волосы у нее белые, кудрявые, все как и рассказывал Ребров, но лицо… У нее были высокие скулы, глубоко запавшие глаза, нос с горбинкой и, что сильно портило внешность, сильно выпирающая верхняя челюсть. Сейчас рот покойницы был приоткрыт и видны ровные белые крупные зубы. Вот что имел в виду Ребров, когда говорил про ее лицо. Вот что портило внешность убитой — эта челюсть.

Не могла не заметить Женя и некоторых особенностей тела. Длинные стройные ноги (пальцы покрыты вишневым лаком), плоский живот со следами кесарева сечения и совсем маленькая, но с большими коричневыми сосками грудь. В области лобка треугольник золотистых редких волос. Ногти на руках были покрыты таким же лаком.

Здесь история не про любовь, подумала Женя, выходя из морга на свежий воздух.

Ребров посадил ее, пошатывающуюся, в машину и отвез в близлежащее кафе, где угостил булочками и кофе.

— Тяжелая у тебя работа, Ребров.

— Да уж… Ты сейчас куда?

— Не знаю еще. Подожду, когда выясните, кто она такая. Да, вот, чуть не забыла! Где ее одежда? Украшения, если они были?

— У меня в кабинете, в сейфе.

— Значит, ее не ограбили?

— Похоже, что нет.

— А что с ее вещами будешь делать потом?

— Пока идет расследование, все будет у меня или в специальном хранилище, а потом вернут родственникам.

— А если труп не криминальный, к примеру?

— Ну и вопросы задаешь! Одежду трупов, если родственники не находятся или от них отказываются, зашивают прямо в труп. Вот так.

— Мамадарагая… — Женя прикрыла рот рукой.

— Ты уверена, что тебе хочется быть следователем? Поверь мне, Женечка, это грязная, опасная и трудная работа. Явно не для такой нежной женщины, как ты. Подумай над этим перед тем, как впрячься в подготовку к поступлению в академию. Конечно, ты в любой момент можешь это дело бросить, но как ты потом посмотришь в глаза Борису?

— Я подумаю, — сказала, поморщившись, Женя и допила кофе. — Поедем к тебе, Валера. Хочу посмотреть на ее одежду. Поверь мне, одежда, белье и украшения женщины расскажут мне немало.

Ребров постелил на стол газету и вывалил на нее содержимое большого пакета, извлеченного из сейфа.

— Постой, дам тебе перчатки. — Он достал из ящика стола коробку, откуда вытянул белые тонкие латексные перчатки.

Женя, не спуская