Клан - Кармен Мола Страница 7

собраться с мыслями. Голова шла кругом. Раскинувшийся за большим окном парк Ретиро в лучах рассвета походил на раскаленный камень. Элена чувствовала, что окончательно потеряла контроль, если до сих пор хоть как-то собой владела. Ей хотелось рассказать Рентеро о звонке Мануэлы, о фотографии Сарате, о шантаже, но ведь любое слово могло стать приговором для Анхеля! Она чувствовала себя потерянной в игре, которую не понимала: Клан, Рентеро, гибель отца Сарате, дело «Мирамар», Мануэла и ее ультиматум. Все эти разрозненные детали не складывались в единую картину. Ею двигала инстинктивная, почти животная потребность снова обнять Анхеля, ощутить его тепло, его запах, и она нуждалась в этом, как человек нуждается в пище.

Она провела рукой по столу, ища точку опоры. Пальцы наткнулись на стеклянное пресс-папье с крошечным домиком внутри, что-то вроде хрустального шара. Кто бы отказался жить в таком месте, защищенном толстым стеклом от любого зла на свете!

– Делай, что я говорю, или я пойду к журналистам. – Это оружие ей подсказала лавина фотографий. – Я расскажу им, сколько раз мы нарушали закон и что во всех этих случаях ты был в курсе дела. В том числе когда скрыл, что Сарате уничтожил убийц Чески. И когда похерил результаты вскрытия Виолеты, хотя отлично знал, что я убила ее в тот момент, когда она была безоружна. Тебе придет конец, Рентеро: и не знаю, угодишь ли ты в тюрьму, но парией станешь точно. Попрощайся со своими политическими амбициями и образом жизни.

– Ты сейчас просто не в себе.

Снисходительность Рентеро разожгла в ней еще большую злость. Неужели этому человеку совершенно безразлична ее боль? Элена крепче стиснула в руке стеклянный шар.

– В себе я или не в себе, не важно. – Она впилась в Рентеро красными от граппы глазами. – Сделай то, о чем я тебя прошу.

Немного подавшись вперед, Рентеро смотрел на нее даже с легкой игривостью.

– Ты действительно веришь, что тем самым спасешь Сарате?

Она почувствовала нестерпимый жар, все тело ее вспыхнуло огнем, и рассудок померк.

Глава 3

Кабинет Марьяхо – «шалман», как она его называла, – представлял собой помещение, таинственное для всех, кроме нее: пучки проводов, соединенные друг с другом устройства, назначение которых понятно только хакерам, несколько экранов с мелькающими строками программного кода… Чаще всего Марьяхо сидела не в кабинете, а в общей зоне, вместе со всеми и за обычным компьютером. Если же она отправлялась в «шалман» и проводила там долгое время, это всегда означало, что она погрузилась в какие-то несусветные поиски или пишет программный код на будущее.

Буэндиа заглянул в этот кабинет, увидел Марьяхо со сползшими на кончик носа очками, что свидетельствовало о крайней ее сосредоточенности, и в очередной раз мысленно сравнил коллегу с какой-нибудь безумной изобретательницей, способной с одинаковым азартом работать над созданием межпространственного портала и автоматической чесалки для спины.

– Сколько времени ты здесь безвылазно просидела?

– Уйду, когда разберусь, каким образом они взломали нашу сеть.

– Выяснилось что-нибудь еще?

– Те, кто влез в нашу сеть, не просто скачали файлы по делу суррогатных матерей. Они скопировали записи допросов – зашифрованные файлы с максимальной степенью защиты. Но хуже всего то, что я не понимаю, как им это удалось. Впервые за двадцать лет кто-то сумел обойти все барьеры. А я-то считала нашу сеть самой надежной в мире, надежнее, чем в Пентагоне…

– Как насчет кофе?

Пока кофемашина наполняла два картонных стакана, Буэндиа пытался приободрить коллегу, хотя понимал, что шансов у него мало. Казалось, Марьяхо страдала не столько из-за кражи материалов, сколько от ощущения, что ее обошли: все преграды, воздвигнутые ею вокруг сети ОКА, рассыпались в прах.

– Ты когда-нибудь чувствовал себя полным неудачником?

– Сразу видно, что у тебя нет детей, – попробовал пошутить Буэндиа. – Будешь просить помощь у отдела киберзащиты?

– Ты тоже думаешь, что я вышла в тираж и не смогу справиться сама?

– Никто так не думает.

– А я – думаю, да. Наверное, мне следует уйти на пенсию вместе с тобой. Оставить все на какого-нибудь парнишку с пирсингом в носу, хвостиком на макушке и племенной татуировкой. Я упахиваюсь уже несколько дней и ничего не нашла: ни откуда была предпринята атака, ни как они сумели скопировать все файлы так быстро. Вошли и вышли, не оставив никаких следов.

– Ты же сама говорила, что все самое важное зашифровано.

– Буэндиа, они взломали нашу сеть, как игрушечный сейф. Они и с шифрованием справятся так же просто. Мне нужно поговорить с Эленой.

– Ты знаешь, где ее найти? Вчера она мне звонила, и звонок был очень странный. Время перевалило за полночь, и я испугался, что случилась какая-то беда.

– И?

– Ничего такого: ее интересовало, каким образом Мануэла попала в ОКА.

– Почему?

– Я и сам хотел бы знать. А Мануэла как раз взяла несколько дней отпуска и позавчера уехала.

– И ты дал ей отпуск? Ведь предполагалось, что она будет перенимать у тебя опыт, пока ты не уйдешь на пенсию.

– Отпуск ей дал отдел кадров. Меня никто не спрашивал.

Марьяхо прищелкнула языком.

– Мне никогда не нравилась эта девица. Я тебе говорила. А теперь еще этот отпуск… Если хочешь работать в ОКА, нужно думать об Отделе, а не о том, как провести несколько дней где-нибудь на природе.

– Это мы в свое время так поступали, но не кажется ли тебе, что зря? Мы упустили одну важную деталь: человеку еще нужно жить.

Подошел Ордуньо и прервал их разговор.

– Не знаете, где Элена?

– Понятия не имеем. Разве Рейес не дает сегодня показания в прокуратуре по поводу Отдела? Я думала, ты собирался ее сопровождать.

– Я тоже так думал. Но вчера она сказала, чтобы я ни в коем случае там не появлялся. Не понимаю, что с ней происходит. Честно говоря, я вообще не понимаю, что происходит в ОКА. Помните те времена, когда мы все отлично ладили и только и ждали нового дела, чтобы сразу окунуться в него с головой? Будь на то моя воля, перевелся бы в дорожный патруль. Представьте себе такую жизнь: раздаешь указания, кто за кем проезжает перекресток, выписываешь штрафы налево и направо…

– Ты для этого не годишься…

– Ты у меня спроси, гожусь я или нет.

Пока Буэндиа наливал кофе для Ордуньо, Марьяхо размышляла над словами коллеги, над их прерванным разговором: они не умели жить, они посвятили себя ОКА и забыли, что настоящая жизнь шла где-то за стенами их офиса на улице Баркильо. Она часто задумывалась о том, что коллеги для нее – настоящая семья,