Линда Ла Плант - Несущий смерть Страница 70

Джулию допрашивали уже более получаса. Она сбивчиво рассказала о том, как впервые встретила своего бывшего сожителя, когда была молода и впечатлительна. У него было много денег, и он относился к ней уважительно, как ко взрослой, засыпал ее подарками, дорогими вещами и деньгами. Она уехала из Оксфорда и поселилась в квартире в Кенсингтоне. Тут она разрыдалась, объясняя, что он уверял ее, будто строит дома для богатых клиентов.

— Я понятия не имела о том, чем он действительно занимается, — сквозь слезы произнесла она, раскачиваясь на стуле.

Анна спокойно слушала. Вопросы в основном задавала Каннингам, напирая на отношения Джулии с человеком, которого та называла Энтони, категорически отказавшись признать в нем Александра Фицпатрика.

— Я не слышала, чтобы его так называли. Все, с кем я его встречала, звали его Энтони.

— Ладно, — вздохнула Каннингам. — Значит, вы вступили с ним в связь — и вам ни разу не пришло в голову поинтересоваться, откуда у него такие огромные деньги?

— Чего ради? Он был почти одного возраста с моим отцом, и я поверила, когда он сказал мне, что занимается недвижимостью и хорошо на этом зарабатывает.

— Расскажите о поездках за границу.

Допрос становился скучным: Джулия пыталась вспомнить, куда они ездили вместе и сколько у него было домов, от Багам до Санта-Лючии и Майорки, и сколько яхт и личных самолетов. Все это время она не переставала раскачиваться и шмыгать носом, плакала, вытирала глаза и наконец начала икать. Сказала, что, пока он разъезжал, она много недель и месяцев провела одна в доме в Сент-Джонс-Вуде.

— А ваша сестра? — негромко спросила Анна.

Джулия удивленно подняла на нее взгляд:

— Ну да, Гонор, но она терпеть не могла Лондон и меня у себя тоже не привечала. У нее когда-то была квартира в Оксфорде. При встречах мы все время ругались, потому что она не одобряла моих отношений с Энтони.

— Она с ним встречалась?

— Нет, просто знала, что я живу с богатым человеком. Говорила, что я идиотка — живу со стариком, которому нужна только для секса, — но это не так. Он мне по-настоящему нравился — я его любила, просто скучала, когда оставалась одна.

— А когда ваш партнер начал открывать счета на ваше имя?

— Да почти сразу. Денег там было не слишком много, но у меня были кредитки, и я могла покупать все, что хочу.

Анна положила ногу на ногу, ударившись коленом о стол. Она по-прежнему почти не принимала участия в беседе. Допрос вела Каннингам, и Анне не хотелось вмешиваться и портить отношения.

— Так сколько вам было лет?

Джулия выпрямилась:

— Чуть за двадцать.

— Когда отношения изменились?

— Вы о чем?

— Когда вам надоело быть марионеткой в руках новоявленного Свенгали?[5]

Джулия помотала головой:

— Я никогда не чувствовала себя марионеткой, я его по-настоящему любила. Да, мне бывало одиноко, иногда казалось, что я в ловушке, но это не значит, что я разлюбила Энтони или мне не нравилось с ним жить — еще как нравилось. У меня была фантастическая жизнь: поездки за границу, на лыжные курорты — стоило мне только захотеть. И, как я уже говорила, неограниченный кредит.

Джулия перестала раскачиваться и плакать, но все еще была напряжена. Она вращала ступней, будто выполняя упражнение, потом вытянула ногу и принялась постукивать носком по полу; дорогие туфли на шпильке выгодно подчеркивали стройные лодыжки и безупречную форму ног.

Каннингам перевернула страницу блокнота:

— Значит, это были партнерские отношения — на равных?

— Нет, никогда.

— Но у вас осталась значительная сумма денег, миссис Брендон.

— И было еще больше: он таким способом обманывал правительство, уходил от налогов и все такое. Во всяком случае, так он говорил. Вложения и всякое такое. Честно говоря, я никогда толком не понимала, как деньги двигались со счета на счет и из страны в страну. И никогда не считала, сколько счетов он открыл на мое имя. То есть у меня же не было чековых книжек.

— О каких странах вы говорите?

— Ну, Швейцария — Женева, Германия и Флорида; там у меня были деньги, когда я приезжала в Штаты.

Анна не уставала поражаться. Чем больше Джулия рассказывала о прежней жизни, тем более вызывающе она себя вела. Крутила бриллиантовые кольца и серьги; иногда казалось, лак на ногтях интересует ее больше, чем вопросы Каннингам. Анна даже решила, что Каннингам заранее так задумала допрос: чем больше Джулию спрашивали о прежней жизни, тем более вызывающе она держалась. В полной уверенности, что две сидящие перед ней женщины никогда не жили такой роскошной жизнью, как она, Джулия как будто даже начала получать удовольствие от вопросов.

— И вы ни разу не заподозрили, что жизнь, о которой вы рассказываете, обеспечивалась наркоторговлей?

Джулия тряхнула головой, убирая прядь светлых волос с шеи.

— Нет, у меня не было никаких оснований подозревать, что меня обманывают.

— А сами вы никогда не принимали наркотики?

— Нет.

— А ваш партнер?

Она небрежно махнула рукой:

— Иногда он курил травку, чтобы расслабиться, но и только; он был помешан на фитнесе и занимался каждый день. На яхте даже был спортзал. Наверное, думал, что, раз он настолько старше, нужно быть в форме. — Она рассмеялась.

Каннингам кивнула и постучала по столу карандашом:

— Расскажите о времени, когда вы жили в Сент-Джонс-Вуде. Если не ошибаюсь, в вашей жизни тогда произошли серьезные перемены.

— То есть?

— Вы ведь забеременели? И почти подряд родили двоих детей.

— В то время я жила не в Сент-Джонс-Вуде.

— А где же?

— Переехала в дом, перестроенный из старых конюшен, сразу за Альберт-холлом. Кажется, мы его снимали, потому что в большом доме шли какие-то работы. Не помню точно.

— Где был ваш партнер?

— Не помню, он тогда часто ездил за границу.

— Переезд он организовал?

— О да.

— Адрес дома не помните?

Джулия с шумом втянула воздух и со вздохом ответила, что это Альберт-холл-Мьюз, но она прожила там всего лишь несколько месяцев, а потом ей сняли квартиру на Харли-стрит. Каннингам записала что-то в блокноте и попросила указать точный адрес. Кажется, Харли-стрит, 40 или 42, сказала Джулия. Она положила ногу на ногу и ударилась коленом о внутреннюю поверхность стола, как и Анна. Негромко выругалась и принялась рассматривать крохотную затяжку на чулке.

— Значит, вы несколько раз снимали квартиры и переезжали с одной на другую — и как долго?

— Года два, наверное.

— Жили в это время вместе или одна?

— Когда как.

— Кто еще жил с вами?

— Была приходящая уборщица, но жила я одна. Была машина, я могла выезжать. Сначала несколько раз провалила экзамен, но потом сдала и получила «порше» в подарок ко дню рождения.

— А дети?

Джулия скривила губы:

— Я наблюдалась в клинике репродуктивного здоровья в Челси.

— В свидетельствах о рождении не указано имя отца.

— Верно.

— Отец ваших детей — тот, кого вы знали под именем Энтони Коллингвуд?

— Нет. Он, как принято говорить, стрелял вхолостую. Мне нашли донора.

— Знаете его имя?

— Нет. Его нашла клиника.

— Один и тот же оба раза?

— Да.

— Вашего партнера это не смущало?

— Нет, он же сам все и организовал.

— Он был хорошим отцом?

— Не особенно. У него не было времени для девочек — они ведь были совсем маленькие. — Джулия нахмурилась и пожевала губами. — Я даже начала думать, что он так настаивал на детях, только чтобы привязать меня к себе.

— И как?

— Простите?

— Вы продолжали вести прежний образ жизни или двое маленьких детей ограничили вашу свободу?

— Мы все равно много путешествовали.

— Он брал вас и детей с собой в поездки?

— Нет, я привозила детей повидаться с ним.

— Куда?

— Туда, где он был. — Джулия назвала Флориду, Германию, Францию, Индию, Швейцарию и Шотландию — и всюду она ездила к нему с детьми. Заметно было, что ей надоело отвечать на вопросы: откинув голову назад, она прикрыла глаза. — Можете проверить в паспортном контроле. У детей отдельные паспорта. Несколько раз их возила няня, которую он нанял, но в основном — я.

— Назовите гостиницы, в которых вы останавливались?

— Что — все до одной? Всех я не помню.

— Попытайтесь вспомнить. Начните с Шотландии. Где вы там останавливались?

— В Скибо-Касле;[6] мы часто там бывали, но останавливались не в самом замке, а в одном из коттеджей. В ресторане можно было заказать все что угодно, и все сразу приносили. Играли в гольф — не я, я-то не играю, но мы вместе ездили верхом…

Она продолжила рассказ о своих занятиях; Каннингам передала Анне записку с просьбой отправить в отель фотографию Александра Фицпатрика для опознания.