Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом Страница 70

Франсина только плечами пожала. Подумаешь, удивила! Как будто она и сама этого не знает! Заботливо протерла тряпочкой сияющие башмаки и понесла их господину бургомистру.

Глава 26

Москва, ноябрь 2007 года

Лена сидела на подоконнике и смотрела на улицу. Первый снег уже покрыл тротуар тонким скользким слоем, на голых ветках оседали пушистые муфты. Утром коммунальщики посыпали тротуар реагентами, и к обеду ледяная корка превращалась в хлюпающую под ногами грязь. Выходить на улицу не хотелось.

Лена сползла с подоконника, достала тетрадь с конспектами и попробовала позаниматься. Похоже, голова объявила забастовку. Несколько дней подряд ей не удается дочитать один и тот же абзац. Это плохо. Сессия на носу, а она никак не может четко сориентироваться… Лена резко отшвырнула тетрадь.

К черту это проклятое ориентирование! Много хорошего оно ей принесло?

Зазвонил домофон. Этот звук немного оживил мертвую тишину полупустой квартиры. Лена нехотя встала с дивана и побрела в коридор. Наверняка кто-то ошибся номером.

— Вы к кому? — спросила Лена, сняв трубку.

— К тебе, — ответил знакомый голос.

Лена не поверила своим ушам.

— Валерий? Ты?

— Я, — ответил «золотой мальчик» незнакомым мужественным тоном. — Пустишь ненадолго? Нужно поговорить.

Лена хотела спросить, знает ли его мама об этом визите, но вовремя спохватилась. Домофон находится рядом с охранниками, они слышат разговор от начала до конца. Незачем ставить парня в идиотское положение, она и так достаточно ему насолила.

Валерик вышел из лифта буквально через минуту. В руках он держал огромный букет цветов и коробку с тортом. Лена широко раскрыла глаза. Галлюцинация, не иначе.

— По какому поводу?

— Я думал, ты болеешь, — объяснил Валерик. — Тебя уже несколько дней нет на занятиях.

Лена прикусила губу, не отрывая от гостя озадаченного взгляда. Все правильно, она несколько дней не выходит на улицу. Сидит на подоконнике и рассматривает улицу как кошка. Странно, что кто-то заметил ее отсутствие. Странно, что кому-то есть до нее дело.

— Иди в комнату, — сказала Лена.

Она отнесла торт и цветы на кухню и тут же вернулась. Ее терзало смутное беспокойство.

Нельзя назвать визит Валерика рядовым событием. Особенно после всего, что он о ней узнал. Неужели простил? Нет, не может быть. Такое не прощают.

Лена села рядом с Валериком на диван и спросила:

— Ты решил меня простить?

— Нет, — ответил Валерик. — Я решил попросить у тебя прощения.

Лена мрачно усмехнулась:

— Издеваешься?

Он молча покачал головой. Лена с недоверием посмотрела на него. Кто из них сошел с ума — она или Валерик? Может, у Рудина-младшего поехала крыша на почве личных переживаний? Вот только этого груза на совести ей не хватало!

— Я вел себя как последний трус. В конце концов, что такого особенного ты сделала?

— Я тебя обманула, — прошептала Лена. — И не только тебя. Твоих родителей и… — Она не смогла произнести имя Антона. — И себя тоже.

— Меня ты не обманывала, — ответил Валерик, подчеркнув «меня». — Я влюбился в умную, красивую, порядочную девушку. Ты не притворялась, потому что ты действительно такая. А все остальное — глупости и условности, которые придумали не мы. Важно только то, что мы чувствуем. — Валерик бросил нерешительный взгляд на руку Лены, словно хотел, но не осмелился до нее дотронуться. — Лен, как ты ко мне относишься?

Лена тихо засмеялась и тут же прикрыла губы ладонью. Все-таки у судьбы странное чувство юмора. Два года она гонялась за этим парнем, незаметно подталкивая его к хитроумному капкану. И вот сейчас, когда ей ничего не нужно, он пришел сам. Если бы Лена могла радоваться, она бы обрадовалась.

— Честно? — спросила она.

Валерик кивнул, не спуская с нее глаз.

— Ну, хорошо. Если обидишься, я не виновата. — Лена тяжело вздохнула. — Значит, так. Сначала я просто… строила на тебя планы. В общем, ты понимаешь. — Валерик снова кивнул. — Потом ты стал мне нравиться. Правда. Ты добрый, деликатный, умный человек и относишься к другим людям с уважением. Странно… — Она чуть не сказала: «Странно, что у таких родителей мог вырасти такой сын», но вовремя спохватилась. — Странно, что ты об этом спрашиваешь. Мне кажется, ты должен знать себе цену.

Валерик наконец решился. Схватил ее руку и стиснул.

— Лен, выходи за меня замуж. Только имей в виду, что нам придется все начинать с нуля. Просить помощи у родителей я не буду.

Лена молча погладила его пальцы. Было невыносимо грустно и жалко причинять боль хорошему парню, но иначе не получалось.

— Месяц назад я бы сказала «да» не раздумывая.

Пальцы Валерика вздрогнули.

— А… сегодня?

— Нет, — ответила Лена. — Сегодня нет. Ты не представляешь, как мне грустно это говорить.

— Ты плачешь?

Лена вытерла глаза.

— Плачу. Я теперь все время плачу. А ты думал, что я не умею этого делать?

Валерик выпустил ее руку.

— Не отодвигайся, — попросила Лена. — Будь мне другом.

— Я постараюсь, — ответил он. Сунул руки в карманы, обвел взглядом полупустую комнату. — Знаешь, я всю ночь не спал, представлял, как все будет. Мне почему-то казалось, что ты согласишься.

— А твои родители знают?..

Лена не договорила.

— Знают, — спокойно ответил Валерик. — Не волнуйся, они больше не станут вмешиваться. Я сказал, что если они попробуют нам помешать, я просто уйду из дома.

Лена засмеялась сквозь слезы.

— Здорово! Представляю, как ты их напугал!

— А я их не пугал. Я в самом деле собираюсь жить по-другому. — Валерик взглянул на Лену. — Как там на улице, подруга? Сильно штормит?

— Сильно, — прошептала Лена.

— Ничего, я постараюсь справиться. По крайней мере, будет хотя бы один повод себя уважать. — Валерик немного подумал и вдруг спросил: — Кто он?

Лена сначала не поняла, что он имеет в виду. А когда поняла, отчаянно покраснела.

— Один человек… Валерик, это безнадежно, у нас с ним ничего не получится. Разница в возрасте и вообще… — Она махнула рукой.

— Он сам тебе сказал?

Лена вспомнила, как Антон стоял у окна и монотонно повторял одно слово: «Уходи…»

— Можно сказать и так.

— Тогда почему ты мне отказала?

— Не могу переступить через себя, — просто ответила Лена. — Я его люблю.

Сказала — и сама удивилась. Такая мысль не приходила ей в голову, и тем не менее это была верная мысль.

Валерик сменил тему.

— Я слышал, в вашем доме убили человека?

Лена промолчала.

— Отец хорошо знал Марка. Мы иногда брали у него картины.

Лена с трудом разомкнула резиновые губы:

— Как это?

— Напрокат, — объяснил Валерик. — Продавать он не хотел, а в аренду иногда отдавал. Между прочим, за очень хорошие деньги. Коллекция у него была просто обалденная, за это его и убили.

— Разве уже известно, кто убил?

— Его бывший друг, — ответил Валерик. — Есть такой писатель Антон Азаров, ты, наверное, слышала. Отец говорил, что Марик завещал ему картины, а потом они поссорились. Вроде Азаров его убил, чтобы тот не переписал завещание. Его недавно арестовали… Лена, что с тобой?

Лена вскочила с дивана и заметалась по комнате. Быстро перебрала бумажки, валявшиеся на полу, на столе и на диване, нашла нужную и схватила телефонную трубку. Ошеломленный Валерик молча слушал, как Лена просит какого-то мужчину немедленно с ней встретиться. Договорившись о встрече, она бросила трубку и повернулась к гостю:

— Отвезешь меня, ладно?

— Конечно, отвезу! — ответил Валерик, все еще ничего не понимая. — Куда?

— В прокуратуру.

Антон лежал на нарах и прокручивал в уме эпизод с беспризорным пацаном, который пытался стащить у симпатичной девушки пустую сумку. Свободного времени в камере было предостаточно, поэтому Антон не торопился. Перебирал воспоминания неторопливо, как яркие цветные фотографии, любовался ими, прижимал к сердцу. Ленка была рядом, а все остальное его не интересовало.

Никаких особых перемен в своей жизни Антон после ареста не заметил. Ну, грязно. Запахи всякие, да… Белье с подозрительными пятнами, матрасы несвежие. Ну и что? Он сам поражался тому, как легко проходит мимо всех неудобств тюремного быта. Оказалось, что обычная тюрьма ничем не хуже тюрьмы комфортабельной, заставленной антикварной мебелью и увешанной хорошими картинами. Она даже немного лучше. Сейчас в тюрьме находится только его тело, а душа свободна. То есть почти свободна. Отпустить ее окончательно Антону мешало странное чувство. Не страх, нет, смутное ощущение какой-то незавершенной работы. Антон силился понять, что же он не успел сделать, но так и не смог.

Загремели замки, с визгом распахнулась дверь, и в камеру вошел тюремный врач. Вчера на допросе у Антона прихватило сердце, пришлось глотать таблетки. Ему было стыдно выглядеть симулянтом, но следователь почему-то перестал смотреть на него с обычной холодной брезгливостью. Даже врача вызвал.