Нина Васина - Падчерица Синей Бороды Страница 70

Заторможенным движением протягиваю ладонь.

— Так не пойдет, давайте меняться, — я снимаю с руки цепочку. — Она тоже недорогая, возьмите.

— Ну… как хочешь, — Харизма ждет, пока я надену на ее руку цепочку.

Я вожусь с замком, пальцы дрожат.

— Иди, девочка, я попрощаюсь с близким человеком, — просит Харизма и поворачивается к Аделаиде. — Ты думаешь, стоит вот так спешить, не попрощаться ни с кем?

— Уходи быстрей, у меня тяжело на душе, — крестит ее Аделаида.

В пять тридцать раздался выстрел.

Мне так и не удалось заснуть.

Почти сразу же после выстрела в дверь позвонили. Все гости сбежали вниз, звали Евгения Кирилловича, а он все не шел, а когда вышел, то был бледнее беленой стены в коридоре.

— Вы опоздали, — сказала я следователю Лотарову. — А мне наплевать.

— Все остаются на своих местах! — объявил Лотаров. — Никого не впускать и не выпускать!

— Пустите Пенелопу, я несовершеннолетняя, и она единственный сейчас близкий мне человек. Пенелопа сразу же затолкала меня в кухню.

— Кто теперь? — спросила она.

— Жена Коржака. Только не ругайся, ладно. Я, честное слово, ни при чем.

Он ее убил из ревности.

— Ладно, не расстраивайся, я не собираюсь ругаться.

— А вдруг тебе все-таки захочется, ты сдержись!

— Алиска, что ты несешь? Ну почему я буду ругаться, если этот неуловимый Коржак окажется наконец за решеткой?

— Коржак здесь ни при чем, — вздыхаю я.

— Ты же только что сказала, что он убил жену?

— Да, он убил, но Коржак Е.К., директор “Медикуна”, это не он. Это была его жена, Елена Константиновна.

— Ничего не понимаю, подожди… Ты хочешь сказать?..

— Я хочу сказать, что Евгений Кириллович убил свою жену, Елену Константиновну, а она была директором “Медикуна” и, хотя почти ничего не смыслила в медицине, смогла уговорить работать на нее многих друзей мужа.

Пенелопа, усевшаяся рядом со мной на диване в гостиной, чтобы успокоить, вскакивает и начинает бегать туда-сюда по комнате, стиснув руки.

Дурацкая привычка.

— Она была любовницей корейца, — говорю я тихо, опустив голову. — Кореец прятался здесь после того, как выбрался раненый из озера.

— Да, я поняла, ты передала шарф… А почему ты решила, что я буду ругаться?

— Мне показалось… Я подумала, что ты все поймешь раньше меня.

— А я не поняла! — повышает голос Пенелопа. — Я тупая! Что же это получается? Директор “Медикуна” мертв?

— Мертва.

— И в тот самый момент, когда ты ее вычислила, она умерла, да?

— Ну, не сразу. Я ее вычислила за три часа до смерти.

— Как?

— Она хотела меня убить. Это раз. Она прятала ключ от сейфа мужа в женской прокладке. Это два. Значит, это она искала в моей квартире ключ корейца от потайной комнаты, ей был нужен, как и тебе. его ноутбук. Я обыскала кабинет Коржака — ничего! Я перегнала тебе все его рабочие папки!

— Спасибо, тоже — ничего.

— Вот видишь! А когда я увидела, что у него и в сейфе ничего — кроме двух пистолетов, — я задумалась!

— А откуда Коржах узнал, что жена ему изменяет? Что кореец жил здесь?

— Он… Он подозревал, потому что нашел как-то окровавленные бинты, а потом я прямо у него на глазах отдала шарф повару и сказала, что это шарф корейца…

— Зачем? — подозрительно ласково спрашивает Пенелопа. — Зачем ты это сказала?

— Чтобы он знал!

— Ага… Чтобы знал, да?

— Да! Только так я могла себя спасти! Она чуть не пристрелила меня!

— Давай по порядку. Правильно ли я поняла. Ты узнала, что Елена Коржак является директором “Меди-куна”, и сразу же намекнула ее мужу, что она изменяет ему с корейцем, так?

— Не так! Сначала я ее случайно подставила. Я случайно проговорилась, что у нее на ноге нет никакой раны! Да что с тобой разговаривать!

— Ну как же так получается, Алиса, ты опять — ни при чем, а мы все у разбитого корыта?

— Тебе что, моя жизнь не дороже какого-то там корыта?!

— Тебя расстроило, что она была его любовницей, да?

— Меня расстроило, что она хотела меня убить.

— Ты чувствуешь себя виноватой? — вдруг спрашивает Пенелопа.

— Нисколечко!

— А почему у тебя кровь из носа не течет? Ты же разозлилась на меня?

Я провела под носом указательным пальцем. Не течет. Это, наверное, потому, что мои мысли заняты решением сложной проблемы — как отсюда выбраться.

— Взрослею…

— Мне страшно с тобой находиться.

— Не находись!

— Столько сил потрачено, и все впустую, — встает Пенелопа.

— Это смотря чего тебе надо. Если денег, то ты их не получишь. И нечего мне, как стандартной чувырле, подставлять всяких неотразимых мужчин из твоей Конторы!

— Мужчин? Из Конторы? Это ты о поваре так отзываешься? — совершенно искренне удивлена Пенелопа.

— Я так отзываюсь о шофере!

— Не понимаю. Мне надо идти, — я вижу, как Пенелопе трудно смотреть на меня. — Сейчас подъедет бригада для обыска…

— Вы ничего не найдете. Архив был на шести дискетах, их забрал кореец, так сказала Лена… Елена Константиновна Коржак.

— Я пойду.

— Подожди. Все поставщики и заказчики здесь. Или почти все.

— Где? — Пенелопа осматривается.

— Здесь. В доме. Их как раз сейчас Лотаров допрашивает.

— Гости?..

— Ладно, не смущайся, ты бы сама потом догадалась. Одна женщина, правда, сбежала.

— Куда? Извини…

— Наконец кто-то догадался извиниться! Бельлинда пробила шесть раз, и сразу же в сумочке Пенелопы запищала упаковка с таблетками.

— Ты нервничаешь? Боишься чего-нибудь? — удивилась она.

— Я уже ничего не боюсь. Эта сбежавшая женщина, наверное, застряла где-нибудь на дороге или замерзла. Я подарила ей цепочку Чучуни. Надеюсь, Чучуня меня простит. Беги, Пенелопа! Надеюсь, на этот писк ты быстро среагируешь.

Потоптавшись, Пенелопа убегает.

Я закрываю глаза и вспоминаю план дома, который она мне показывала в прачечной. По ее предположению, из подвала должен быть еще один выход на улицу, не только через гараж.

Одеваюсь потеплей. Рюкзак придется бросить, укладываю паспорт и деньги во внутренний карман рваной куртки. Джинсы тоже после прогулки с Милордом не внушают доверия.

Не спеша спускаюсь в подвал. Меня никто не остановил.

Выход я нашла через тридцать две минуты. И, на мое везенье, на двери была только задвижка — никаких замков.

Я вышла на улицу.

Пошла по дороге.

На повороте у рекламного щита меня догнала темная “Волга”.

Я молча села на переднее сиденье.

— Мне показалось, — сказал шофер, — что ты вляпалась в историю и не поедешь со мной на Средиземное море ловить рыбу.

— Мне тоже сначала так показалось.

— Какие планы?

— На ближайшие двадцать лет?

— Нет, хотя бы на сегодняшнее утро.

— Я хочу навестить тетю.

— Тетю? Запросто.

— Она живет за городом, но с другой стороны Москвы.

— Нет проблем.

— Спасибо.

— Потом поблагодаришь, когда я помогу тебе сбежать за границу.

— За границу?

— Да. Испания, к примеру, отличная страна.

— Я подумаю. А как ты можешь помочь?

— Билет куплю, визу оформлю, посажу на самолет.

— Тетя скучать будет. Она ждет ребенка. Представляешь, от негра.

— Представляю.

Остальную дорогу мы ехали молча, только потом я показывала, где повернуть, какой дом.

— Приехали.

— Я тебя подожду.

— Это может быть долго.

— Я подожду.

— Это может быть долго.

— Я подожду.

Представляю… До совершеннолетия, или до приезда “Скорой”? Прощай, Сергей Владимирович, может, еще поныряем когда-нибудь, но только с моим снаряжением!

На мой звонок калитка сразу же открылась. Мышка-норушка ждала у открытой двери.

— Садитесь, — показала на кресло у камина нервная женщина. — Спасибо, что так быстро приехали.

— Расскажите все медленно и по порядку, — прошу я, разглядывая ее выступающий живот.

— Медленно? Хорошо. Если медленно, то это звучит так: у-у-у меня бу-у-удет двойня. Достаточно медленно?

— Вы нервничаете?

— Нервничаю? А вы бы не нервничали? Мой муж собрался подавать иск институту!

— Не волнуйтесь, Пенелопа Львовна решит эту проблему, я уверена.

— Решит? Два черных ребенка сразу, понимаете, два!

— В этом есть и хорошая сторона. Не нужно еще раз ходить беременной, еще раз рожать. Один раз отмучаетесь, а детей будет двое.

— Вы еще ребенок, — вздыхает женщина. — Зачем Пенелопа прислала вас?

— Не знаю, ей видней. Наверное, она хотела, чтобы я рассказала о своих планах на жизнь.

— Хотите выпить?

— Да. Так вот. В мои планы входит родить двух дочерей, стать богатой и заниматься любимым делом.

— А какое у вас любимое дело?

— Я хотела бы или лечить людей, или изучать их болезни на трупах. На трупах мне больше нравится, потому что я привыкла к одиночеству. А можно просто стакан воды?

Женщина выходит из комнаты, я оглядываюсь. Если мышка-норушка и подглядывает, то очень осторожно. Я наклоняюсь и достаю дискету, которую засунула в прошлый свой приезд сюда. В щель между кирпичной кладкой и каминной доской.