Синтия Хэррод-Иглз - Некрочип Страница 72

Джоанна кивнула, показывая Атертону, что ей очень хочется, чтобы он изложил свою мысль до конца.

– И вот, когда на душе делается особенно мерзко, я сам задаю себе вопрос: «Зачем тебе все это нужно?» – и всякий раз неизменно повторяю, что нужно же кому-то этим заниматься. – Сказав это, Атертон еле заметно улыбнулся. – А потом, налюбовавшись собственным благородством, говорю: «Да ты ведь просто ничего другого делать же умеешь». Такая наша судьба. Раз влез в это дело, считай, что никогда уже из него не уйдешь. Это вроде как семья, – понимаешь? Даже больше, чем семья. Оправдание твоего существования на земле. Когда становишься копом, ты уже не просто человек – ты часть единого целого и от этого сразу как бы вырастаешь. А стоит вернуться назад, в твое прежнее положение, опять будешь маленьким и одиноким. Вот и соглашаешься поневоле, что назад пути нет.

– Да, – сказала Джоанна, – я это прекрасно понимаю.

– Мне легче, чем Биллу. Я умею быть на работе бесстрастным, – сказал Атертон. Но, видимо, не вполне удовлетворился сам таким объяснением и, желая как можно лучше донести мысль до собеседницы, развел перед собой руки в стороны, так, как это обычно делают рыбаки, когда хотят показать, какая рыба попалась им на крючок. – Для нас все люди делятся на два сорта. С одной стороны преступники, с другой – законопослушные граждане. Они коренным образом отличаются друг от друга. Что касается лично меня, то я настолько ясно осознаю это различие, что и не пытаюсь преодолеть разделяющую нас стену. Чего, однако, не скажешь о Билле. Он, имея дело по долгу службы с проявлениями самых отрицательных человеческих черт, себя от всего этого не отделяет. И не противопоставляет. Но ведь не всякий обладает таким даром: отстраняться от своих непосредственных переживаний и видеть себя в любой ситуации как бы со стороны.

– Да, – согласилась Джоанна, – не всякий. Но это не дар.

– Не спорю, может, это и не дар вовсе, а что-то другое, – согласился Атертон, решивший не останавливаться на том, что не имело, на его взгляд, принципиального значения. – Главное, что Слайдер не обладает такой способностью. А это значит, что он нуждается в тебе гораздо больше, чем ты в нем.

– Вряд ли стоит с такой уверенностью судить о моих чувствах.

– Я хотел только сказать, что ты можешь отвлечься от своих страданий и трезво оценить ситуацию. А Слайдер не может. Поэтому его положение более тяжелое, чем твое.

– Но все сейчас зависит только от него самого, – проговорила она почти что с отчаянием. И раньше от него все зависело – Атертон предпочел промолчать. – Я чувствую, что твое беспокойство в отношении Слайдера имеет какую-то серьезную причину. Может, он что-то сделал?..

Атертон несколько подался вперед и, сдвинув колени, зажал между ними сложенные вместе ладони.

– Слайдер держался всегда на работе достаточно независимо от начальства. А наш новый шеф как раз ярый противник такого поведения. Он требует, чтобы все делалось строго по инструкции. Сейчас Билл по собственной инициативе занимается проверкой одного человека, которого начальник считает кристально чистым, и, по-моему, очень скоро нарвется на неприятности.

– Чего же ты ждешь от меня?

– Не знаю. Мне вообще трудно говорить...

– То есть, ты хочешь, чтобы я позволила ему вернуться? По-твоему, я должна сказать Слайдеру, что не надо оставлять семью, потому что я ни на что большее, чем быть просто любовницей, не претендую? – Атертон сидел молча, уставившись сердитыми глазами в пол. – Но даже если я так сделаю, все равно это не поможет. По крайней мере, счастливее он от этого не станет.

– Но надо же дать ему хотя бы один шанс, последний, – вспыхнул Атертон. – Иначе у него просто нет возможности сделать свой выбор. А то, чем ты сейчас занимаешься, – обыкновенный шантаж!

Сказав это, Атертон резко вскочил на ноги и через всю комнату прошагал в сторону камина. В конце пути он споткнулся о деревянную окантовку, но, успев в последний момент задержать ногу, смягчил удар настолько, что ни носок ботинка, ни дерево не пострадали.

– Я просто не вижу выхода из этой ситуации. Ни одно решение мне не кажется до конца правильным, – сказала Джоанна.

– Вот то-то и оно, – пробормотал он, не оборачиваясь. – Больше всего меня убивает то, что тут, при всем желании, нельзя ничего изменить, – Джоанна промолчала. – Думаю, мне лучше сейчас вернуться на работу, – сказал он. – Я ведь недолго собирался тут пробыть. Хотел просто заскочить к тебе на пару минут: проведать и сразу назад.

– Спасибо, – сказала Джоанна.

Ее голос в этот момент показался Атертону таким необычным, что он невольно повернулся в ее сторону. Джоанна как раз поднималась с дивана, и выражение ее лица было такое несчастное, что Атертон, поддавшись какому-то неосознанному порыву, шагнул ей навстречу и заключил в свои объятия. И она, нисколько не пытаясь отстраниться, напротив, еще теснее к нему прижалась. Вот точно так же прижалась к нему однажды совершенно незнакомая, видевшая его впервые в своей жизни женщина, когда услышала от него ужасную весть о том, что ее муж погиб в автокатастрофе. И Атертон поэтому прекрасно понимал, что в непроизвольном движении Джоанны не было не только никакой страсти, но даже и самого маленького влечения, и что на его месте в данное мгновение мог оказаться любой другой человек.

– Давай оставим пока все, как есть, а потом видно будет, – произнес он участливым тоном.

Джоанна не плакала, а просто стояла неподвижно, обхватив Атертона руками вокруг талии и прижималась лицом к его груди. Он же сначала только слегка придерживал ее руками, стараясь делать это как можно деликатнее, но потом не выдержал и, наклонившись, прильнул губами к ее макушке.

Бар «Корона и скипетр» на Мелина-роуд оказался, на счастье, заведением, где посетителям предлагали пиво «Фуллер». К прибытию туда Слайдера Атертон уже успел занять столик в самом углу, за которым и сидел, держа перед собой две полные пинты и с нетерпением поглядывая в сторону входной двери.

– Спасибо, – сказал Слайдер.

– За пиво или за то, что я здесь? – поинтересовался въедливый Атертон.

– И за то, и за другое, – сказал Слайдер и сделал из своего бокала такой глоток, что уровень пива в нем сразу понизился на два дюйма.

– Я тут, можно сказать, рискую из-за тебя головой, – пробурчал недовольно Атертон, – а ты до сих пор не рассказал мне, что в конце концов происходит...

– Сейчас ты все узнаешь. Извини, что так долго держал тебя в неведении, но, поверь, в этом нет никакой моей вины. Даже не знаю, что я еще мог сделать, чтобы этого не случилось.

– Если у тебя найдется час или два свободного времени, я могу предложить тебе целый список.

– Ах да, мне опять придется просить у тебя прошения, – вновь заизвинялся Слайдер, – но давай начнем с того, что ты расскажешь мне, что произошло в задней половине бара.

– Мы сообщили семейству Линь Фу о гибели Майкла Лэма, и это известие вызвало у них глубокое потрясение. Правда, все обошлось без каких-либо эксцессов. Один из сыновей спросил, по поручению главы семейства, кто является убийцей Майкла. Мы ответили так, как нам разрешил отвечать мистер Бэррингтон. То есть, что Майкла Лэма убил Ронни Слотер, который потом сам добровольно ушел со сцены.

– Значит, Бэррингтон, окончательно избрал этот путь?

– Да. Тем более, что это не путь, а залитая солнцем дорожка, проходящая по приятной для глаза сельской местности, – заметил Атертон. – При этом я совсем не уверен, что эта версия показалась старому Линь Фу столь же убедительной. Потому что он долго говорил что-то своему сыну, но тот потом перевел для нас не более четверти. – Кстати, раз речь зашла о переводе...

– Да, я разговаривал с Лисом Кимом. Он уверен, что ему удастся раздобыть нужные сведения о Чжоу Хьянг Ху. Дело в том, что дочь одного из его деловых партнеров, Сан-Хай, работает в китайском посольстве, и если интересующий нас человек приезжал по официальной линии, а не с какой-то секретной миссией, то ей не составит труда получить о нем любую информацию. Ким говорил с Сан-Хай сегодня утром и она пообещала ему, что в ближайшее время наведет соответствующие справки.

– Отлично. А чем вас порадовала миссис Стивенс?

– Шесть пунктов по десятибалльной системе. Слишком мало, чтобы преодолеть все сомнения. Но ведь нет и категоричного отрицания. Она приняла версию о том, что волосы могли быть седыми, без всяких возражений.

– Легко поддается внушению, не так ли?

– Но ведь мы никогда на нее особенно и не рассчитывали, – сказал Атертон примирительно. – А ответ из Америки вы уже получили?

– Женщина из фирмы Чанга, с которой ты разговаривал в первый день, позвонила сегодня утром, сразу после того, как ты ушел. Я не знаю, с какими ласковыми словами ты к ней обратился, но результат такой: она связалась по телефону с консьержем дома, в котором проживает Чанг, и тот подтвердил, что он, не заезжая домой, прямо из Англии отправился куда-то на отдых. Женщина была явно встревожена и спросила меня, надо ли немедленно сообщать об этом шефу или в полицию. Я сказал ей, что этого делать пока не нужно, но сам, между прочим, не знаю, согласуется ли такая информация с нашей версией или нет. Если не согласуется, тогда... – Атертон не стал договаривать. – Ах да, еще одна небольшая штучка тебе на десерт. Нам удалось обнаружить автомобиль, который миссис Акрополис видела припаркованным в аллее. Так вот, никакого отношения к нашему делу эта машина не имеет.