Сборник повестей. Книги 1-12 - Юджин Пеппероу Страница 77

По лицу мужчины пробежала презрительная усмешка и он, круто повернувшись, не спеша пошел к лифту.

Пронзительный голос его сестры разорвал напряженно прислушивающуюся тишину холла:

— Так что же ты мне скажешь на прощание, братец?

Ричард Гарриман обернулся у самого лифта и отчетливо выговорил, сопровождая свои слова выразительным жестом:

— Пойди утешь своего итальяшку, сестрица. И скажи ему, что богатство тебе не грозит.

С минуту женщина стояла как громом пораженная. Клокотавшая у нее в душе ярость не находила слов для своего выражения. Потом с выражением мрачной решимости на пылающем гневом лице она подошла к стойке портье и спросила, можно ли снять четыре однокомнатных номера, из них два смежных.

— Да, мэм, сейчас еще не сезон, поэтому свободные номера есть, только смежные у нас полулюкс и находятся "на шестом этаже, а одинарные — на третьем, — ответил портье, с интересом наблюдавший только что разыгравшуюся сцену.

— Ну что ж, тем лучше. Оформите одинарные номера на мистера Роберта Каннингхема и мисс Каннинг-хем — это мои дети, а два смежных на меня — мое имя Марта Каннингхем и моего секретаря — Антонио Креспи. И пошлите кого-нибудь за ними — они сидят на пристани, мы ведь приехали сюда только час назад паромом.

— А к нам больше и нечем добраться с материка. С девяти ноль-ноль до двадцати одного ноль-ноль ходит ежечасно паром, да еще выход на телефонную сеть через местную радиостанцию, вот и все наши контакты с внешним миром. Люди приезжают сюда за покоем, мэм, и они его здесь находят.

Багровый диск солнца медленно погрузился в океан и глубокая южная-ночь приняла Грин-Айленд в свои ласковые объятия. Зажглись призывным светом огромные окна ресторана на первом этаже отеля, загорелись под разноцветными абажурами лампы на столиках, вынесенных на веранду. Отдыхающие на веранде за традиционным вечерним коктейлем и подумать не могли о трагедии, которая разыграется через какой-то час в этом уютном мирке. Миссис Каннингхем в это время у себя в номере накладывала последние штрихи макияжа, готовясь спуститься к ужину в ресторан. Рядом с ней сидел развалясь в кресле тот, кого она называла своим секретарем и, лениво потягивая двойной "бурбон" из бокала, думал о том, стоит ли рисковать всем ради того, что он собирался сделать нынче ночью.

Старший сын миссис Каннингхем — Роберт, не работавший за свои тридцать два года ни единого дня, лежал одетый на застеленной кровати у себя в номере, положив ноги в туфлях на атласное покрывало и думая, что все равно сделает сегодня то, что решил, черт побери, потому что кредиторы уже начинают терять терпение, а больше ниоткуда денежных поступлений не ожидается. Роберт выпячивал безвольный подбородок, грозно хмурил брови, но все равно очень мало походил на злодея из нашумевшего вестерна. Наконец, оправдываясь перед самим собой, он почти извиняющимся тоном пробормотал:

— Во всяком случае, я не хотел этого делать. Эта стерва сама давно напрашивалась.

Что же касается дочери миссис Каннингхем Мери — хорошенькой двадцатитрехлетней блондинки с аппетитной пухлой фигуркой, то она сейчас ни о чем не думала. Отчасти потому, что это занятие вообще не было ей свойственно, а кроме того, в это время она принимала ванну, а, согласитесь, одновременно принимать ванну и думать, это слишком обременительно. От этого на лбу появляются морщины.

Была почти полночь, когда из раздвинувшихся дверей лифта в холл ступил м-р Гарриман под руку с миловидной молодой женщиной и двинулся к входной двери, настороженно оглядывая холл отеля — нет ли здесь его сестры.

— Опять купаться, миссис Гарриман? — окликнул портье. — Вода-то нынче холодновата.

— Ну вот еще, — засмеялась молодая женщина, — я здесь уже четвертую ночь купаюсь и, как видите, даже насморка не схватила, а по сводке вчера вода была холоднее, чем сегодня.

Она подхватила своего спутника под руку и, грациозно покачивая бедрами, двинулась к выходу.

Портье поглядел ей вслед и подумал, что если бы он был богат, то тоже женился бы на молодой девушке с длинными ногами, а со своей толстухой Луизой развелся и оставил бы ее в доме в качестве кухарки. Все же, что ни говори, а блинчики с патокой она печет как никто.

Когда минут через сорок в полупустой холл торопливо вошел, прижимая руку к груди, бледный как смерть Ричард Гарриман, портье сразу понял, что произошло несчастье.

— Что случилось, сэр? На вас лица нет. Что-нибудь с миссис Гарриман?

— Да, — задыхаясь от быстрой ходьбы, с трудом произнес м-р Гарриман, — боюсь, что на нее напала акула, или она налетела в воде на какой-нибудь риф.

— Но здесь по всему побережью нет никаких рифов, сэр, — испуганно пробормотал портье, — а акулы в наших водах никогда не бывают.

— В любом случае, черт побери, вызовите немедленно спасателей с лодочной станции, поднимите на ноги всех, кого можно, — я заплачу любые деньги. Да делайте же что-нибудь, черт вас всех здесь возьми.

Уже минут через пятнадцать в море вышли с полдюжины моторных лодок с добровольцами и принялись буквально фут за футом обшаривать прибрежные воды. Люди в лодках кричали, светили фонарями в воду, запускали в небо осветительные ракеты, но все было тщетно — прибрежные воды Грин-Айленда были пустынны. По словам старожила — местного спасателя — тех, кто тонул во время отлива уже никогда не находили, так как их тела с отливом попадали в струю сильного течения, огибавшего остров с Запада, и уносились им в открытый океан.

— Один только раз, — рассказывал спасатель, — с какого-то парохода утром заметили стаю чаек над водой, спустили шлюпку и выловили труп милях в трех от берега, но тело было так изъедено рыбами и птицами, что его так и не смогли опознать. Определили, что это был мужчина, да и то лишь после вскрытия. Так что можете поверить — тела этой дамочки никогда не найдут.

Но на этот раз старый спасатель ошибся. Утром, когда измотанный вконец ночными поисками Ричард Гарриман забылся тяжелым сном в своем трехкомнатном люксе, его разбудили два полицейских и попросили проехать с ними в морг при полицейском участке для опознания женского трупа, найденного на западном берегу Грин-Айленда.

Когда в морге с лица утопленницы откинули мокрый брезент и м-р Гарриман увидел знакомое лицо, искаженное ужасом, и широко открытые невидящие голубые глаза, он покачнулся и, потеряв сознание, тяжело осел на пол в- натекшую лужу воды.

Придя в себя, он смутно припомнил, что упал в обморок в морге, но зачем