Галина Романова - Кинжал в постели Страница 8

Как же их не хватает! Как же больно! По возвращении стало еще больнее, чем там, хотя и вещей их не было, и фотографии припрятали заботливые соседи. Все равно было больно.

А что? Может, плюнуть на предложение печальной женщины с красивым именем Алика и вернуться обратно на зону, а? Может, пусть она сама разгребает свои беды, ищет убийцу своего мужа? Почему он должен?!

– Для начала мы с вами несколько дней проведем в фирме моего мужа, – сообщила она ему вчера расписание на ближайшие несколько дней. – Там вы подробно изучите направление его бизнеса. Определите круг лиц, которые могли быть причастны к его гибели. Мы с вами составим список и…

– Вы ведь наверняка все это сделали до меня, – вдруг догадался Боголюбов.

– Это не важно. Мой взгляд и ваш – это разное.

Она разозлилась. А когда она злилась, ее лицо бледнело еще сильнее, а глаза из голубых превращались в фиолетовые.

Он разглядел, да! Разглядел в ней женщину. Молодую, сильную, гибкую. Она прятала тело под тряпками большего размера. Нелепые юбки до полу, в которых путались ее длинные ноги. Широкие кофты, скрадывающие тонкую талию и грудь. Простая прическа, никакого макияжа. Она не была, она хотела казаться тусклой и серой. Но он разглядел. И то, что разглядел, его расстроило.

Зачем ему общество такой интересной, сильной женщины?! К чему это?! Он может увлечься, потому что долго был один. Долго был без женщины. А это ни к чему хорошему не приведет. Он не мог себе даже представить развития возможных отношений именно с ней. Потому что он давно забыл, как это все развивается! Как сохнет во рту, как колотится сердце, как трясутся руки и бледнеет лицо, оттого что кто-то просто обнял тебя, прижался к тебе. Он забыл, и вспоминать не хотелось. Поэтому он старался рассматривать ее тайком, украдкой, как вор. И никаких мыслей не допускал на ее счет. Не домысливал, не фантазировал.

Он начал работать. Составил списки возможных недругов ее мужа самостоятельно. Показал ей, она удовлетворенно кивнула. Потом он две недели сопоставлял и анализировал. Проверял алиби, тут Алика все же снизошла до милости и выложила ему сведения, кто где был в те дни и чем с кем занимался. Потом начал проверять, что кто поимел после смерти ее мужа. Как изменилась жизнь того или другого подозреваемого?

Список из пяти имен и фамилий он выбросил.

– Здесь некому было желать его смерти, – заключил он, устало моргая возле монитора. – Люди не были в долгах, не планировали никаких покупок, также не случилось их и после смерти вашего мужа. Никто не обзавелся домом, квартирой, машиной. Никто, кроме…

– Кроме кого? – Ее лицо не дрогнуло, видимо, она знала, кого он имеет в виду.

– Кроме той самой женщины, которая когда-то встала между вами.

– Я же сказала, что он оставил ее!!! – закричала она вдруг так громко и так звонко, что Боголюбову уши заложило от неприятно высокого звука. – Он не мог поддерживать с ней отношений и…

– Я не сказал, что он поддерживал с ней отношения. Я просто сказал, что у нее незадолго до его гибели появился дом в пригороде. И стоимость его почти та же, что и сумма выкупа, которую вы неосмотрительно отнесли по требуемому адресу. Только и всего.

– Но ведь это до его гибели, не так ли?!

– Да.

– И к чему тогда весь этот разговор?

– К тому, что она могла взять деньги в долг. Ваш муж мог ей пообещать, а обещание не выполнил. Вариантов много.

– Он не мог! – снова взвизгнула Алика и с силой стукнула правым кулачком в левую распахнутую ладошку. – Он не мог так поступить со мной! С нами!!! Мы… Понимаете, Сергей, мы тогда только-только возрождались! У нас с ним все было просто замечательно!!! И тут это… Нет! Он не мог пообещать ей деньги на дом. Он не мог купить ей его. Я проверила все до копейки в нашей фирме. Никаких сумм не снималось со счетов. И он уж точно не мог пообещать компенсировать ей ее покупку.

– Вы говорили с ней об этом?

По тому, как резко она отшатнулась, сделавшись еще бледнее, он понял, что нет – не говорила.

– Я не смогла, – призналась Алика и схватилась за горло, будто ее душили. – Я не смогла перешагнуть через себя.

– Ага! И теперь этим надлежит заняться мне?

– Догадливый, – кивнула она, рассеянно осматривая стены кабинета, бывшего когда-то мужниным. – Вам надо взять ее в разработку, как говорят в полиции. Надо узнать, на какие деньги она купила дом. Кто оплатил ей покупку? С кем она живет? Чем дышит и как дышит? Все, все, все…

– Скажите, Алика, – Сергей двинул курсор к надписи «пуск», пора было сворачиваться, он устал, хочет есть и спать, – после того как вы заплатили выкуп, дела фирмы пострадали?

– Нет, почти нет, – качнула она головой и догадливо поднялась со своего места. – У меня были свои средства. Родители оставили. Я их почти никогда не трогала. Их, конечно же, не хватило, пришлось выдергивать и отсюда, но… Но прошло это почти безболезненно. Свернули пару проектов, на три недели задержали зарплату, и все. Коллектив, кстати, отнесся с пониманием. Некоторые даже свои деньги предлагали.

– Все были в курсе?! – удивился Сергей. – Разве ваш муж не говорил вам, чтобы вы никому не рассказывали?

– Я и не рассказывала. Материальную помощь предлагали уже после… – Голос ее сел, глаза наполнились слезами. – После того, как все случилось.

– Как он погиб?

– Обстоятельства гибели такие же, как и в случае с вашим сыном. Искореженный сгоревший автомобиль, обезображенное тело. Но не настолько, чтобы его было невозможно опознать.

– Да… Не настолько… – Он резко поднялся и шагнул к ней, взял ее под руку и повел к двери, почти не ощущая сопротивления с ее стороны. – Нам надо перекусить, Алика. У меня уже кружится голова.

Они заехали в первое попавшееся на пути кафе. Уселись в самом дальнем углу, заказали свинину с грибами и картофелем. Салаты, десерт. И все время почти не разговаривали. Ни когда им готовили, ни когда ели. Она все время смотрела либо в сторону, либо в стол. На него ни разу. Поэтому он без зазрения совести рассматривал ее и даже представил без одежды. Но, почувствовав легкое возбуждение, тут же осадил коней.

Нельзя! Ничего этого нельзя! Она освободила его из тюрьмы не для того, чтобы он спал с ней. Она освободила его из тюрьмы, платит за него в кафе, кормит у себя дома потому, что надеется на его помощь. Да и сложно с ней это все будет. Очень сложно. И помогать он ей должен, а не спать с ней.

Но вот сможет ли он ей помочь, еще вопрос!

Никто из сотрудников фирмы и близкого окружения ее мужа, на его взгляд, не мог быть причастен к его похищению с целью вымогательства, а затем и убийству. Тут и следствие хорошо поработало, он видел копии справок. Всех не то что проверили. Всех просто раздели донага, проверяя! Алиби, свидетели защиты, распечатки телефонных звонков и сообщений. Никто не был причастен. А если и был, то замечательно замел свои следы.

В это Боголюбов мало верил. Если этим дерьмом занимался не профессионал, то он непременно наследил бы. Непременно! А ни одна прослушка подозреваемых, ни одно наружное наблюдение не дали ничего.

Странно, конечно, что бывшую любовницу Алексея Гладьева никто не потревожил. Очень странно. Она-то наверняка была в обиде, что Алексей ее бросил. Уж она-то, как никто, могла жаждать возмездия с энной суммой материальной компенсации.

– Кто это вам сказал, что он меня бросил??? – вытаращилась на него днем позже красивая высокая брюнетка с роскошным бюстом. – Лесик и не думал меня бросать! И никогда бы он меня не бросил, если бы не этот ужасный случай.

Смерть своего любовника она называет случаем, здорово!

– Это вам его жена рассказала, так? – Она растянула пухлый рот в довольной улыбке. – Знаю, знаю! Она, больше некому. Ой, да что же мы с вами на пороге-то? Входите, конечно, входите…

Он переступил порог ее аккуратного двухэтажного коттеджа. Захлопнул за собой дверь. Растерянно глянул на свои выпачканные в грязи ботинки и ее сверкающий глянцем плиточный пол.

– Не смущайтесь, проходите, – игриво хохотнула она и поманила пальчиком. – Сюда, сюда. Все потом уберут. Не переживайте.

Он не переживал, конечно, просто было неловко оставлять за собой грязные следы.

Гостиная была белоснежной. Белые стены с яркими громадными постерами. Белые цветочные горшки, белые диваны, кресла, пуфы. Белый ковер. Над ним Боголюбову захотелось воспарить, чтобы не запачкать. Поэтому он присел на самый краешек дивана. Того, что стоял сразу у входа в гостиную. Скрестил ноги в грязных ботинках, сцепил пальцы в замок, глянул исподлобья на хозяйку дома.

Дамочка была роскошной. Ноги, грудь, попка – все было упругим, сочным, загорелым. Все удалось рассмотреть беспрепятственно: на ней почти не было одежды. Крохотная рубашка без рукавов, застегнута на одну пуговицу на пупке и там же завязана узелком. Короткие джинсовые шортики, красиво обтрепанные по краю.

Она была кричаще красивой. Иссиня-черные волосы, очень красиво причесаны, черные глазищи, высокие скулы, полный рот, изящная шея. И самое главное ко всему у нее имеющемуся, она умела этим пользоваться. Она умела носить свою красоту, умела преподать себя.