Марина Серова - Сердце красавицы склонно к измене Страница 8

— Тебе все шуточки, — обиженно поджала губы Анжела, — я тут для него в лепешку расшибаюсь, а он улыбается. — Наконец она удостоила меня пристальным взглядом и сварливо спросила: — Вы почему еще здесь? Делайте, что собирались, и уходите. Мне с мужем надо побыть наедине.

— Анжела, Евгения Максимовна моя телохранительница. Я ее сегодня нанял, — сообщил жене Конюков. Анжела ошарашенно посмотрела сначала на меня, потом на него, неуверенно переспросив: — Ты что сделал? Нанял ее? Это вот эта… телохранитель?

Рукой она сделала жест, по ее мнению, выразивший все чувства к моей персоне, — обвела сверху донизу, вопрошая:

— Она телохранитель, и ты ей будешь платить зарплату?

— Да, буду, — с упрямым выражением лица ответил Конюков, — ты ничего не понимаешь. Она в КГБ работала. Знаешь, как она проблемы Аркадия решила.

— Где мне уж, глупой женщине, понять! — с насмешкой воскликнула она, раскрыв пакет и выкладывая его содержимое на стол: пластиковые круглые емкости, заполненные чем-то похожим на салат; банку с оранжевым вареньем; пакет с сухарями и две упаковки сока. Выкладывая, она продолжала свой возмущенный монолог: — Главные проблемы твоего дражайшего Аркаши Кравцова — это то, что он пьет, проигрывает все деньги в казино и треплется по шлюхам. Мне очень жаль его жену. Не знаю, как она это все терпит. А ты едва вернулся буквально с того света и начинаешь чудить.

— Я, пожалуй, выйду и подожду в коридоре, — предложила я.

— Нет! — в один голос ответили супруги, а Анжела добавила: — Я еще не закончила. Наш разговор касается и вас, уважаемая телохранительница.

Мне не оставалось ничего другого, как остаться. С остатками сока в бокале я села в кресло. Анжела, вскрыв один из пластиковых контейнеров, сухо спросила, перекладывая его содержимое в тарелку:

— Сколько?

— Что сколько? — спросил Конюков, делая вид, что не понимает, о чем речь.

— Сколько ты обещал ей платить, — терпеливо переспросила она, кивнув в мою сторону. — И не говори — какая мне разница. Это наш семейный бюджет, и я имею право знать.

— Две тысячи в сутки, — спокойно ответил Конюков.

— Боже! — простонала Анжела, — ты сошел с ума. Она этого не стоит, уверяю тебя. Это обычная разводка на деньги. Она окрутила Аркадия, теперь взялась за тебя. — Анжела присела рядом с мужем на кровать и заговорила вкрадчивым голосом: — Андрей, а ты не забыл про мою маму, про ее операцию? Потом, тебе нужны деньги на лечение. Подумай, какие траты. Теперь еще эта телохранительница за две тысячи.

— Ты что, хочешь, чтобы меня убили? — мрачно спросил Конюков.

— Но она тебе не поможет! — почти закричала Анжела, тыча в меня пальцем. — Позволь, я сама обращусь в детективные агентства, подыщем тебе нормального телохранителя, мордоворота такого, что как даст — сразу башка отлетит. Ты посмотри, посмотри, как она одета — позор! Щуплая, а если на тебя правда нападут? Что она сделает?

— Я буду громко кричать и звать на помощь, — издеваясь над ней, сказала я, — знаете, как громко я умею кричать. Еще у меня есть свисток. Накрайняк расплачусь, может, пожалеют.

На секунду мне показалось, что Анжела сейчас бросится и вцепится мне в волосы. Глаза у нее были просто бешеные. Катастрофу предотвратил Конюков, решительно сказав:

— Все, не желаю больше разговаривать на эту тему. Я принял решение — Евгения Максимовна нанята. Если беспокоишься насчет денег, Анжела, — не переживай. Я решу вопрос. Хватит и тебе, и твоей маме.

Супруга сделала несколько попыток переубедить его, но они не увенчались успехом. Сдавшись в этом вопросе, Анжела решила отыграться на питании моего подопечного. Приготовленный им бутерброд полетел в мусорную корзину.

— Ты хочешь нажить себе язву, питаясь всухомятку? — гневно спросила она, ставя перед ним тарелку с тем, что я посчитала салатом. Это оказалось судаком с помидорами. Далее последовал борщ, тушеное мясо с айвой. Конюков ел без особого аппетита, сглатывая, морщился и касался груди, где, по-видимому, была рана.

— Что, болит? — встревоженно спросила его Анжела. Муж притянул ее к себе, обнял и поцеловал в щеку, бросив с деланой беззаботностью:

— Пустяки. Врач сказал, что еще долго останутся неприятные ощущения.

На его предложения присоединиться к трапезе я отвечала неизменным отказом. Мне казалось, что под ненавидящим взглядом Анжелы еда встанет у меня поперек горла. Раздуваясь от гордости, Конюков сообщил:

— Между прочим, все, что вы видите, готовила моя жена собственными руками.

Я выразила свое восхищение по этому поводу и украдкой еще раз рассмотрела Анжелу. В моем сознании ее образ никак не вязался с образом женщины, которая часто торчит на кухне у плиты. Потом я приметила, что ногти Анжелы, покрытые перламутровым лаком, коротко острижены. Может, и правда готовит? Внешний облик порой обманчив, как, например, в моем случае. Никто не верил с первого раза, что я телохранительница. Часто приходилось это доказывать делом. А все потому, что в «Ворошиловку» специально отбирали девушек моего типа: хрупких на вид, обязательно симпатичных, с чертами лица, которые легко менять с помощью грима. Когда-то надо быть яркой и соблазнительной, а в иной раз серой, незаметной мышкой.

— Когда тебе на перевязку? — спросила Анжела, поправляя волосы мужу.

— Завтра, сказали, — пробубнил он с набитым ртом.

— Андрей Кондратьевич, — обратилась я к клиенту, — интуиция мне подсказывает, что вам сейчас, пока вы находитесь в палате, опасность не угрожает. Поэтому предлагаю следующее: вы сидите здесь и не высовываетесь, а я быстро съезжу к Мясницкому, разузнаю у него, что к чему. Если он виновен, то заставлю признаться. Слишком многое указывает на него.

— Как вы заставите? — удивился Конюков, отложив вилку. Идея показалась ему абсурдной. — Мясницкий раньше работал в милиции в УБЭПе и сам кого хочешь заставит.

— Доверьтесь, у меня в активе куча методов, — мягко улыбнулась я и подмигнула супругам, — если не помогут традиционные — в ход пойдет химия: скапаломин, первитин с этоминалом натрия в особой пропорции, старый, добрый пентотал натрия. Супротив правдодела еще никто не выдерживал. Хотя обычно раскалываются намного раньше.

— Вы только посмотрите на нее, какая крутая, — Анжелу просто подкинуло от переполнявших ее чувств, — нас потом из-за нее посадят. Андрей, точно тебе говорю.

Конюкова слова жены взволновали не на шутку.

— Вы уж как-нибудь поаккуратнее с ним, — попросил он.

Я заверила, что проделывала это десятки раз без последствий.

— Она тебе наговорит — слушай больше, — подначила мужа Анжела, — в тюрьме тебя научат штамповать металлочерепицу.

— Прекрати, без тебя тошно! — рявкнул на нее Конюков. Не выдержали нервы.

Я посмотрела на него и принялась объяснять, как надо вести себя в мое отсутствие:

— К окнам не подходить. Дверь запираете на ключ, а ключ оставляете в замке. Не отзывайтесь, если вас начнут звать из-за двери. Пусть визитеры сами называются и сообщают цель визита. Я проинструктирую охранников. Это на крайний случай. — Я протянула ему газовый баллончик и электрошок. — Газ нервно-паралитический. При распылении в закрытом помещении может попасть на вас и вырубить, так что сопоставляйте величину риска. Используйте только в безвыходном положении. При опасности первым делом звоните мне, затем в милицию.

— Да, у меня есть телефон оперативника, что дежурит внизу, — кивнул Конюков. Побледневшая Анжела смотрела на меня расширенными глазами.

— Повторюсь, ничего страшного не должно случиться вообще, — добавила я, чтобы немного снять возникшую напряженность, — я не запугиваю, а хочу подготовить вас ко всем возможным сценариям. Но это не значит, что так будет обязательно. Вы, Анжела, остаетесь здесь с мужем?

Анжела услышала мой вопрос не сразу. Вздрогнув, она очнулась от своих мыслей и спросила:

— Что вы сказали?

Я повторила. Она замешкалась.

— Я… я собиралась сейчас к косметологу, но если надо, я останусь.

— Лучше останьтесь, — посоветовала я, — после косметолога вам же не надо сегодня на работу?

— Я не работаю, я домохозяйка, — с враждебностью и испугом в голосе ответила Анжела.

— Тогда счастливо оставаться. — Я вышла и удивилась — следом вышла жена клиента. Но Анжела пояснила, что сходит только поговорить с лечащим врачом мужа и вернется. Я осталась ее ждать, хотела убедиться, что они закрылись, а пока ждала, проинструктировала охранников, как себя вести. Они восприняли мои слова как шутку. Однако намек, что генерал-лейтенанту может не понравиться их отношение к делу, привел их в чувство.

— Генерал за этого парня вывернет наизнанку ваших шефов. А что они, в свою очередь, сделают с вами, вам лучше знать.

— А кто этот парень? — Лейтенант с благоговением указал глазами на дверь палаты Конюкова.