Денис Дроздов - Белая ворона Страница 8

Собственно говоря, что Карауловы знали о человеке, которого пригласили в дом? Только то, что он ветеринар и замечательно умеет делать экстренную трахеотомию. Кто знает, как поведет себя неудобный гость? Кому и что он расскажет о случившемся?

– Да-да, конечно… как вам удобно, – слегка невпопад пролепетал толстяк. На мгновение замер, собираясь с духом, а потом бухнул:

– Надеюсь на вашу порядочность, дорогой Глеб Аркадьевич…

Звоницкий взглянул на побагровевшую физиономию Караулова и кивнул:

– Разумеется, я никому не расскажу о том, что здесь произошло. Можете на меня рассчитывать.

Василий перевел дух и скрылся в доме – видимо, поспешил к отцу. Лариса еще немного потопталась на крыльце, потом смущенно развела руками и последовала за мужем.

– Шеф, что это было, а? – Яна потрясенно уставилась на Звоницкого.

Ветеринар вздохнул. Это была отнюдь не первая история криминального характера, в которую Глеб Аркадьевич влип. В предыдущую они оказались втянуты вместе с Яной…

– Понимаете, Яна… дело в том, что сегодня утром я нашел в озере неподалеку труп.

– Чего?! – Казимирова вытаращила глаза. – Какой еще труп?

– Женский, – тяжело вздохнул Звоницкий и рассказал историю с самого начала – как хозяин дома попросил его взглянуть на лебедей, как ветеринар полез в озеро, как свалился в воду и обнаружил утопленницу…

Казимирова присвистнула, как мальчишка:

– Да, шеф, такая история могла произойти только с вами!

– Вот и нет! – обиделся Звоницкий. – На моем месте мог оказаться любой. Первый, кто полез бы в это проклятое озеро, обнаружил бы тело. Рыбак, купальщик… Мне просто не повезло, вот и все…

– Ага, рассказывайте! – недоверчиво хмыкнула девушка. – А как же в прошлом году – ну, помните, эта бодяга с котом?

Разумеется, Звоницкий не забыл случившуюся в прошлом году историю. Престарелая баронесса Баух завещала все свое многомиллионное состояние коту. Тогда Глеб Аркадьевич помимо своей воли оказался втянут в расследование и едва не лишился жизни. В качестве бонуса Звоницкий получил восстановление справедливости – ну, и еще кота. Разумеется, без унаследованных миллионов…

– Яна, это нечестно! – запротестовал ветеринар. – Сегодняшнее происшествие – просто трагическая случайность.

Ассистентка ухмыльнулась – похоже, не поверила. Наконец Казимирова с решительным видом слезла с капота своей машинки и поинтересовалась:

– Так, ладно. Что вы намерены делать дальше, шеф?

– Дальше? – Звоницкий не задумался ни на секунду. – Дальше я собираюсь взять вещи и как можно быстрее убраться отсюда. Не хотел бы здесь оставаться ни одной лишней минуты…

– Да ладно! – хмыкнула Яна. – Можно подумать, вы мало трупов видели…

Ассистентка почему-то считала своего босса крутым борцом с преступностью. Звоницкому никак не удавалось ее разубедить.

Вообще-то с трупами Глебу Аркадьевичу приходилось сталкиваться нечасто. Когда он работал в прокуратуре, то имел дело исключительно с бумагами. Он, конечно, боролся с преступностью, но только в меру своих должностных обязанностей. Да, Глеб Аркадьевич отслужил два года в армии на границе с Афганистаном – дело было еще во времена Советского Союза. Но за все время службы стрелять ему довелось только в учебке, а все два года Звоницкий провел в обществе пограничных собак в качестве кинолога и ни единого моджахеда в глаза не видел.

Нет, покинуть этот дом Звоницкого побуждал вовсе не кошмарный труп. Дело было куда хуже. Бывшего сотрудника прокуратуры потрясло то, что он увидел и услышал за сегодняшний день. Мало того, что следствие велось с нарушениями, так еще Сергей Петрович Караулов открытым текстом дал понять, что его сыночку недолго чалиться на нарах – папа сделает все, чтобы его оттуда вытащить. Ведь он «не последний человек в этом городе» – кажется, так он сказал?

Да и два брата-полицейских не понравились Звоницкому чрезвычайно. То, как они вели себя, ясно показывало – в этом городишке с соблюдением законности все обстоит еще хуже, чем в целом по России-матушке.

Звоницкому, в отличие от Коли Волгина, лавры комиссара Каттани на себя примерять не хотелось. Насколько Глеб Аркадьевич помнил древний сериал про итальянскую мафию, отважный комиссар дорого заплатил за свои разоблачения. Помнится, он лишился жены, дочки и любовницы… У Звоницкого не было ни жены, ни дочки, ни любовницы, но рисковать ему все равно не хотелось. Глебу Аркадьевичу было что терять.

К тому же он давно уже не имел отношения к правоохранительным органам. Он отправлен на пенсию по состоянию здоровья, верно? У него новая жизнь, новая работа, новые друзья… В общем, прочь отсюда, и как можно скорее.

– Яна, подождите меня здесь, – попросил Глеб Аркадьевич. – Я быстро в дом за вещами и тут же вернусь. Надо хотя бы попрощаться с хозяевами, а то неудобно…

– Потерпи, злодей. Сейчас домой поедем, – пообещал Звоницкий Грязному Гарри. Тот в ответ вывалил длинный язык в пыль и умильно завилял кривым хвостом.

Ветеринар передал ассистентке поводок с извивающимся псом и вошел в дом. Комната, которую отвели Глебу Аркадьевичу, находилась на третьем этаже. По пути туда Звоницкий проходил мимо библиотеки, из-за полуоткрытой двери слышался голос Сергея Петровича Караулова. Очевидно, это был фрагмент телефонного разговора:

– Ты понимаешь, что это абсурд? Как вы посмели тронуть моего сына? Вы что, не соображаете, с кем имеете дело?

Хозяин дома говорил жестко, властно. Видимо, и в своем банке он точно так же держит подчиненных в ежовых рукавицах.

– В общем, так. Я надеюсь, что это недоразумение и что оно в ближайшее время разрешится. В противном случае… Ну, вы представляете, что я могу сделать. Надеюсь, вы прислушаетесь к голосу рассудка – ради собственной шкуры, кстати…

Звоницкий как мог неслышно проскользнул в свою комнату и прислонился к закрытой двери. Сердце у него колотилось. Ох, что-то затевается в этом доме, таком буржуазно-благополучном с виду… И в тот момент, когда это «что-то» начнется, Звоницкому лучше оказаться как можно дальше отсюда.

Глеб Аркадьевич быстро собрал сумку, и в этот момент в дверь его комнаты постучали. Пришлось открыть. На пороге стоял Сергей Петрович и пристально смотрел на гостя.

Звоницкому пришлось посторониться, пропуская хозяина в комнату. Караулов вошел и закрыл за собой дверь.

– Уважаемый Глеб Аркадьевич, – начал пожилой мужчина, – мне безумно неловко перед вами. Вы мой гость, и вдруг такое неприятное, трагическое происшествие…

Звоницкий вежливо кивнул, ожидая, ради чего хозяин дома затеял этот разговор. Ведь Глеб уже пообещал Василию, что все увиденное здесь не станет известно третьим лицам. Чего же Карауловым еще надо?

– Я понимаю, то обстоятельство, что именно вы нашли… э-э, тело, – просто трагическая случайность. Именно я послал вас к озеру, я попросил вас осмотреть моих птиц… Вы в этой истории человек посторонний.

Звоницкий терпеливо ждал. Ну, давай же, не тяни, говори, чего ты хочешь…

Караулов подошел к окну и остановился там.

– Знаете, Глеб Аркадьевич, я не хочу, чтобы вы плохо о нас думали.

– Сергей Петрович, мы слишком мало знакомы, – мягко произнес Звоницкий. – Позвольте, я уеду. Обещаю – от меня никто ничего не узнает.

Пожилой мужчина обернулся. Звоницкий выдержал оценивающий взгляд.

– Эта девушка… Та, что в озере. Это невеста моего младшего сына. Ее звали Каролина Азина. Они с Кириллом были помолвлены почти год. А потом внезапно расстались. Расторгли помолвку без объяснения причин.

Звоницкий стиснул зубы. Он совершенно не собирался вникать в это дело. Но пожилой мужчина, похоже, решил посвятить гостя в детали случившегося.

– Мы были уверены, что Каролина уехала. После того как они поссорились, это было логично. А оказалось, она все это время была здесь… совсем рядом… в озере.

Звоницкий искренне сочувствовал Караулову. Но что, если его сын и в самом деле убил свою невесту, как утверждал Коля Волгин? Кирилл вел себя крайне подозрительно. Сначала попытался сбежать, говоря, что «не может больше здесь оставаться – после того, что случилось»… а когда старший брат не позволил ему пуститься в бега, принялся рыдать. Невиновный так себя не ведет. Невиновный удивляется, возмущается, протестует… А Кирилл принял все случившееся как должное. Как будто именно такого он и ожидал…

– Сергей Петрович, я уверен, следствие разберется и установит истину, – пробормотал Звоницкий, презирая самого себя. Вот такими гладкими общими фразами он оперировал, когда работал в прокуратуре. «Торжество закона», восстановление справедливости, «установление истины»… Все это был фасад, за которым скрывалось нечто куда менее презентабельное. Звоницкий прекрасно помнил «лихие девяностые», когда грань между законом и беззаконием размылась настолько, что непонятно было, где начинается организованная преступность, а где те, кто должен с ней по долгу службы бороться. Глеб Аркадьевич неоднократно был свидетелем того, что деньги – по-настоящему большие деньги – способны черное сделать белым, обвиняемого превратить в свидетеля защиты. Закон был оружием, которое искалечило больше судеб невиновных людей, чем противопехотные мины. Глеб старался держаться подальше от явной грязи, но несколько раз ему пришлось принимать участие в таких делах, о которых сейчас он предпочел бы не вспоминать. И что с того, что на него оказывали давление «сверху», что с того, что коррупция пронизывала всю систему с самого верха… Судя по всему, городок Злобино подзадержался в девяностых дольше других, вот и все… Звоницкий не хотел иметь с этим ничего общего.