Анатолий Барбакару - Знал бы прикуп Страница 8

— Что вы решили? — деловито осведомился он.

— Советуете Штаты? — спросил я.

— Если есть возможность.

— Есть. Деньги будут через неделю. Не поздно?

— Нет. Но чем раньше, тем лучше.

Это и без него понимал.

— Можно договариваться? — спросил Гоша. — И насчет визы желательно уладить заранее.

Еще при первой встрече он сообщил, что в Америке у него связи. И цену назвал, уверив, что она минимальная благодаря его блату.

— Договаривайтесь, — сказал я. — Я тоже постараюсь выехать. По своим каналам.

Конечно, солгал. Куда мне было ехать: хватило бы денег на лечение. Сказал, чтобы глянуть на его реакцию.

Гоша улыбнулся. Неискренне. Мне показалось — даже насмешливо.

Без удовольствия пожав его доброжелательно протянутую, вполне твердую руку, я пошел к выходу.

Мимо пациенток, перекуривающих в театральных креслах на лестничной площадке, постарался прошмыгнуть как можно быстрее. Помнил случайно подслушанный разговор в одно из первых посещений.

— Мне еще недели две, — сообщила одна.

— Мне с месяц ждать, — вздохнула другая.

— А Валька-то на завтра планирует. Собралась уже. «Тоже в Америку?» — подумал я. И тут же догадался: это они о смерти.

С тех пор смущенно спешил проскочить мимо перекуривающих. Перекуривающих в ожидании своей очереди.

Сев в машину, понял, что сделаю сегодня, пока есть время. С подозрениями надо было покончить раз и навсегда.

Поехал в мединститут. Заведующий одной из кафедр, молодой профессор, когда-то был моим партнером по преферансу. Приятным партнером, интеллигентным, не переживающим из-за проигрышей. Иронизирующим над ними. Он не так уж и много проиграл мне за все время. Играл сдержанно, вдумчиво. Может, и догадывался, с кем связался, но не волновался по этому поводу. Играл ради удовольствия и готов был за него платить. Регулярные его проигрыши не помешали нам расстаться по-приятельски.

Недавно опять встретились, когда наша телекомпания делала заказную передачу о «Медине». Профессор был приятно удивлен мне. С иронией предложил расписать пульку.

Сейчас я надеялся, что он, по старой памяти, окажет мне деликатную услугу.

Завкафедрой был у себя. Принял меня, широко улыбаясь. Вышел из-за стола, пожал руку. Проявил осведомленность:

— Слышал, уже не играете…

— Дал обет, — подтвердил я.

— Надо же. — Он рассматривал меня с любопытством. И посетовал: — Приятного партнера потерял.

Я не тянул, почти сразу выложил ему, зачем пришел. Рассказал, что моя жена в онкологическом центре.

— Кто ее ведет? — понятливо поинтересовался он.

— Григорий Давидович.

— Гоша?…

Мне не понравилось, как он произнес это. Со сдержанным сочувствием. Словно я был его пациентом и его не обрадовали результаты анализов.

— Мне он не нравится, — откровенно сказал я.

— Попроситесь к другому врачу.

— Тоже нехорошо. Этот Гоша имеет выходы на заграницу… Не хочу его терять. Он хороший специалист?

— Неплохой.

Во взгляде собеседника вновь мелькнуло сочувствие.

— Он вам тоже несимпатичен, — заметил я. — Если не секрет, почему?

— Как вам сказать… Антипатия на уровне поля.

— Мне он показался бабником.

— Все мы не без греха.

Я понял, что попал в точку. Он заранее сочувствовал мне.

— Это его личное дело, — согласился я. — Я к вам с деликатной просьбой.

Он изобразил внимание.

— Я бы хотел, чтобы мою жену обследовали еще раз.

— Вы вправе потребовать этого.

— Я не хочу требовать. И не хочу, чтобы об этом знал Гоша.

Профессор недоуменно смотрел на меня. Озабоченно произнес:

— Григорий Давидович — человек спорный, но вряд ли он мог пойти на такое.

— Сделать повторное обследование сложно? — спросил я.

— Да нет. В принципе возможно, но… — Он растерянно пожал плечами. — Думаю, вы слишком мнительны.

— Может быть, — согласился я. — Все мы не без греха. Я могу рассчитывать на вашу помощь?

— Оставьте фамилию жены, номер отделения и палаты.

Протянул ему листок с заранее записанными данными. Попросил:

— Я бы не хотел, чтобы и жена знала, что ее обследуют по моей просьбе. Профессор удивился:

— Даже если диагноз не подтвердится? — Даже если так. Лучше всего, если она вообще не поймет, что ее повторно обследуют. Но понимаю, что это невозможно…

— Возможно. Ее пригласят на практические занятия студентов.

— Это ее не травмирует?

— К ней отнесутся, как к здоровой, пришедшей на обследование.

— Когда мне позвонить или подъехать? — спросил я.

— Все это, конечно же, спешно?

— Спешно.

— Оставьте телефон, я сам позвоню.

Я дал ему визитку.

— Всего доброго.

— Не накручивайте себя, — посоветовал он. — Она поправится. В вашем положении без веры — нельзя.

В этот момент я отчетливо пожалел, что когда-то обыгрывал этого человека.

ГЛАВА 10

Игрища в «Туристе» были назначены на семь вечера. Я решил не спешить, опоздать на первую партию. Пусть начнут. В конце концов, бизнесмен заслужил право первым приступить к разбазариванию собственного состояния. Отказать ему в этом было бы бестактно.

В начале восьмого подъехал к гостинице. Не спеша припарковался, еще какое-то время высидел в машине. Решил: пора.

И вдруг увидел Котю. Старый аферист, с «дипломатом» в руке, суетливо тыкался изнутри в стеклянные двери гостиницы.

«Ну вот, началось, — подумал я. — Сейчас этому дуралею положено совать в карман ставку за первую партию, а его носит черт-те где. Упился, что ли? Вот тебе, милочка, и вся уверенность…»

Котя наконец нарвался на нужный, открывающийся отсек. Нервно проскочил через него и, испуганно озираясь, заспешил к стоянке такси.

Мне его поведение очень не понравилось. Сразу вспомнился испуг старика при нашей прошлой встрече. И все размышления насчет его причастности к гибели Людвига. В том числе и о неспособности его на убийство.

Хотел окликнуть его, но передумал. Когда человек в таком состоянии, неблагоразумно набиваться к нему в компанию. Сначала стоит выяснить, чем это чревато.

С другой стороны, на глаза коллеге попасться не мешало. Как-никак, дело у нас сегодня общее, и, может быть, мое присутствие облагоразумит, дисциплинирует его.

Я выбрался из машины, сделал несколько шагов в сторону вереницы такси. Вышел на открытое пространство. Не заметить меня теперь было сложно.

Котя, целеустремленно двигающийся к головной машине, меня заметил. Но это только способствовало его шустрости. Он юркнул в ближайшее такси и явно попросил шофера отъехать как можно скорее.

У его поведения могло быть только одно толкование. Котя обыграл Шрагина сам и не намерен отдавать деньги. Самомнение Шрагину подвело; Она ошиблась. Я — тоже хорош. Нашел кому довериться.

Первым было желание погнаться за такси, увозившим Котю и жизненно важную мою долю. Желание я подавил. Что мог требовать у Коти? Он со мной ни о чем не договаривался. Заниматься чистой воды гоп-стопом я не собирался. Может быть, артистке удастся выбить у этого негодяя хотя бы нашу долю.

Я направился к гостинице.

Если Шрагин еще там, пусть объяснит, какого беса полез в игру досрочно, на что рассчитывал.

Ответив на приветствие швейцара, прошел к лифту, поднялся на десятый этаж. Кинув взгляд на пустующее место за столиком горничной, по мягкой дорожке двинулся в сгущающийся мрак коридора к знакомому номеру. Постучал.

Из- за двери не донеслось ни звука. Подергал ручку. Дверь была заперта.

Значит, Шрагин уже ушел. Наверное, спустился вторым лифтом, когда я поднимался. Иначе вряд ли бы мы разминулись.

Уже сделав несколько шагов назад к лифту, я вернулся к двери с цифрами «1010». Посмотрел вниз. Точно, в щель под дверью пробивался свет. Опасливо глянув в сторону обитания горничной, присел на корточки, приник к похожей на галстук-бабочку замочной скважине.

Открытая дверца шкафа в прихожей мешала разглядеть все. Но того, что увидел, было достаточно… Из-за дверцы выглядывали лежащая в темной луже лысина и запрокинутая рука с перстнем.

Странно, что я не запаниковал. Во всяком случае, не так, как ожидал бы от себя, если бы пытался представить подобную ситуацию. Может, ежедневные посещения онкологического центра, подслушанные в нем разговоры курильщиц сделали меня бесчувственнее?

Об этом я подумал потом. А тогда у двери, встав с корточек, еще раз прострелил взглядом коридор и деловито вытер носовым платком дверную ручку. Быстро прошествовал к лифту. Обнаружил, что он занят. Подался к лестнице, но вовремя спохватился: горничным с нижних этажей на глаза попадаться не стоило. Дождался лифта. В холле первого этажа хотел для отвода глаз беспечно потоптаться у киоска с сувенирами и газетами. Передумал. Швейцар все равно запомнил меня. Если за столько лет не забыл…