Инна Бачинская - Вторая невеста Страница 8

Майя Корфу… В черном коротком платье, на шее полоска белого металла — колье… «Омега!» — вспомнил он. Плоские лодочки на низком каблуке… На правой руке — добрый десяток проволочных браслетов с мелкими подвесками — колокольчиками, бусинами, звездочками… Белый металл. Федор подумал, что мелкие украшения и тяга к деталям на полотне — ягоды одного поля.

Улыбается Алине, берет у нее из рук буклет… Хороша!

Федор потянулся за мобильником, нашел нужный номер. Виталя Щанский отозвался немедленно и радостно закричал:

— Алексеев, ты? Мы тут недавно вспоминали, как ты после водопоя читал нам лекцию о смысле жизни. Как делишки? Это ж сколько годков мы не виделись?

Был он, как всегда, жизнерадостен, в подпитии и готов к тусне.

На предложение встретиться обрадовался и снова заорал:

— Адрес помнишь? Давай, жду!

Их связывали умеренно дружеские отношения с тех пор, как капитан Алексеев помог Витале отвязаться от шантажиста. В благодарность Щанский подарил Федору свою картину — городской пейзаж, которую тот повесил дома над диваном…

Открыв дверь, Виталя бросился ему на шею, обнял, застыл на долгую минуту. Федору показалось, что художник прослезился. Движения его были слегка некоординированны, и пахло от него водкой.

— Заходи! Сейчас я на стол соображу, посмотри пока картинки!

На диване лежали большие цветные фотографии знакомых уже Федору картин Майи Корфу.

— Не нужно! — закричал он вслед художнику. — Я принес!

Следующие два с половиной часа они просидели за столом, и Виталя между делом вводил Федора в курс богемных городских сплетен.

— Этот засранец Башкирцев чуть не увел у меня заказ! — орал Виталя, размахивая вилкой. — Я уже собрался накидать ему по сусалам, но тут заказчик передумал и вернулся ко мне. А Кольке — фигасе с маком! — Он радостно захохотал. Речь его становилась слегка бессвязной.

— А эта Майя… — подтолкнул Федор художника.

— Майя Корфу? Классная баба, без фанаберии. Как художница, правда, ни то ни се, дамская живопись с претензией на двойное дно! А на самом деле ни хрена! Пусто! Но рисовальщица нормальная. Тут у нас ее выставка открылась… Боже ж ты мой! Набежало прессы, мэр с супругой, городская элита! Речицкий отоварился картиной, меценат хренов! Так хвостом и метет, взял стойку. Слушай, тут у меня фотографии… сейчас, сейчас… — Он стал перебирать снимки.

— Не нужно, я был на выставке, — сказал Федор.

— Все были. Смотри!

Федор увидел знакомый красный цветок, похожий на фаллос, и «Coitus».

— Крутое порно, ага? Я как увидел, аж в глазах померкло… Мы ее затащили на ужин в «Прадо» с Колькой Башкирцевым, его супружница тоже увязалась, народный контроль, блин! Щебетала. А Майя… я ей комплименты, ручки целую, хвалю картинки, говорю: глубокое внутреннее содержание, даже страшно!

— А она?

— Улыбается, молчит. Совсем не пьет — немного белого. Она миллионерша, чуть ли не графиня… ну, они там все графья, родовой замок в Италии. Я напросился его посетить. Она ни да, ни нет. Ну, ничего, еще не вечер!

— Как она попала в Италию?

— А как они все туда попадают? Вышла замуж за старого козла, говорят, был старше ее на полтинник. Он заплатил за учебу. Похоронила его, стала миллионершей. Да еще и торгует живописью ! — Виталя фыркнул.

— Ты знал ее раньше?

— Никто не знал. Ага, задело! — обрадовался художник. — И красивой ее не назовешь, но что-то есть. Понимаешь, я же спец, у меня их столько перебы… быва… было, одним словом, страшно вспомнить! А ее понять не могу, хоть убей! Смотрит, улыбается, руку не отнимает, а глаза пустые, понимаешь? Или даже не пустые, а… черт его знает! Непро… непри… проникающие! Вроде как лесбос, а у меня все время перед глазами вот эта… с членом и… эта! — Художник потыкал пальцем в фотографии. — Это же страсть… зверство… ты посмотри на этот… это растение… какой накал, красный, пурпурный, кровавый, а? И эти двое сплелись… Это же надо про… чувст-во-вать! У меня прямо… мороз по коже, а она сидит спокойная. А я думал, что все про них знаю! Хочешь, познакомлю?

— Хочу, — ответил Федор.

— У нас намечается междусобойчик, местная богема, без галстуков… Приходи.

— Когда?

— Завтра у нее встреча с мэром, потом исторический музей — Маринка Башкирцева подсуетилась. Ну, деловая баба, нигде своего не упустит! Послезавтра, значит. У Кольки Башкирцева в мастерской в восемь… погудим до утра! Пиши адрес!

Они допили бутылку, и Федор стал откланиваться.

— Слушай, а ты чего приходил? — спросил Виталя уже в прихожей. — Может, надо чего? Я всегда! Ты ж мне как брат! Ближе брата… чессслово!

— Ничего не надо, просто решил проведать, давно не виделись.

— Ага! Спасибо, рад! Простое… чче-ло-ве-чче-ское общение, а то живем как эти… кроты… позарывались. Значит, послезавтра жду! Ох и вздрогнем! До полного слета кукухи! Быбнем !

Тут мы сделаем маленькое отступление лингвистического характера. Слово «быбнуть» является местным богемным диалектизмом или локализмом. Интересна история его происхождения.

Несколько лет назад художник Коля Башкирцев побывал в Америке, о чем потом долго и в подробностях рассказывал. Очень его поразил один из бытующих там обычаев, а именно — приходить в гости со своей бутылкой — на приглашении так и указывалось маленькими буковками «byob», то есть «bring your own bottle», что в переводе значит — «приходи со своим пойлом», или «пссп» по-нашему, что тоже красиво.

— Охренеть! — делился Коля в компании друзей. — Зовут в гости с бутылкой! Глазам своим не поверил! Я и так принесу, не позорьтесь! Ну, америкосы позорные!

С его легкой руки слово «быобнуть», а потом просто «быбнуть» приобрело широкий смысл выпивки вообще и заняло подобающее место в ряду других, вроде нахрюкаться, бухнуть, клюкнуть, вздрогнуть и так далее.

— Ох и быбнем! — сказал Виталя с предвкушением. Они обнялись, и художник даже всхлипнул от полноты чувств… 

Глава 5. Полина Скорик

Днем было терпимо — работа, коллеги, клиенты. Люди на улице. Сплетни. Домыслы. Страшилки о банде убийц в белых халатах, продающих пациентов на органы; о торговцах людьми, умыкающих красивых девушек для заграничных борделей; о сексуальных маньяках, заточающих женщин в подвалах, и так далее и тому подобное. Полина не принимала участия в этих разговорах, слушала молча, гнала от себя дурные мысли. Главный аргумент против страшилок был — не может быть! Этого просто не может быть! Почему Алинка? Павлик Зинченко сказал, что Алинкину «Тойоту» нашли за городом, в лесу. Как она туда попала? Когда? Вечером пятнадцатого? Ночью? Алина собиралась в «Магнолию»… Они ездили туда вместе, там цены получше и продукты посвежее. Это за городом, там громадная парковка… Полина представила себе, как Алина паркует машину, выискивая местечко поближе к магазину, выходит, берет тележку, потом идет вдоль рядов, выбирает пестрые баночки и упаковки, возвращается к машине… И что потом? Встретила кого-нибудь? Мужчину?

Мужчину. Полине трудно представить себе, что к исчезновению подруги может быть причастна женщина.

И что было дальше?

Или это случилось ночью, кто-то позвонил в дверь, она открыла… Кто? Незнакомым сейчас не открывают. Она должна была его знать! Допустим, она его знала. Старый поклонник? Алина с Павликом вместе два года, какие старые поклонники? Почему именно сейчас? Может, приехал из их города? Это объясняет, почему сейчас — раньше его здесь не было, а теперь прибыл. Кто? Был такой у них Витька Булан, хулиган, Алинке проходу не давал… А больше, кажется, и не было никого, и ничего серьезного, так, детские отношения. Не верится.

Потеряла память? Бродит где-нибудь, забыв как ее зовут? Приютили добрые люди? Полиция обыскала лесок, где нашли машину, обошла поселок с фотографией. Никто ничего не видел, никто ничего не знает.

Хотели украсть «Тойоту»? В газете писали, что преступники выбрасывают владельца и угоняют машину, но Алинкина нашлась, ее не украли, а просто убрали с глаз долой. Федор объяснил, почему.

Или это тот, кто убил первую невесту Павла… Полина ежится. Через восемнадцать лет? Сидел и ждал, наблюдал, сторожил и, как только появилась вторая невеста, вышел из тени и ударил.

Павел не хотел жениться, теперь Полина понимает, почему. Он боялся… кого? Он знает убийцу? Того, кто мстил кому-то из них, ему или той первой. Двадцать лет… почти двадцать… большой срок, чтобы преодолеть страхи или чувство мести, остыть.

Уже не первый раз Полина думает, что убийцей мог быть Павел Зинченко. Неохотно думает, гонит проклятую мысль изо всех сил. Но ведь это возможно… Возможно! Он убил свою первую невесту и теперь… Но почему? Психопат? Нет, Павел нормальный мужик, сильный, спокойный, уверенный в себе. Алинка говорила, что за все два года он и голоса ни разу не повысил, смеялась, что с ним невозможно поскандалить.