Анна Данилова - Белоснежный лайнер в другую жизнь Страница 8

– У меня было что-то с лицом?

Но Борис не понял ее и выглядел очень растерянным.

– А потом вы мысленно же принесли мне торт и снова сделали предложение?

– Откуда вам это известно, Лилечка? Конечно, я по-всякому представлял себе нашу встречу. Я же волновался. И сейчас волнуюсь. Думаю, а вдруг вы мне откажете?

– Борис, но мы же мало знакомы. Вы меня вообще не знаете. Можно, я дотронусь до вас?

Он покраснел. Как настоящий. Кивнул головой, и Лиля провела ладонью по его щеке, потом спустилась ниже, дошла до пояса и остановилась. Вспомнила Бантышева. Зачем ей Желтухин, когда она провела уже две ночи с Сережей? Он, правда, в отличие от Бориса не делал ей предложения, но зато вел себя так, словно они были близки уже давно, и Лиле было так уютно и сладко спать с ним рядом, устроившись на его мягком, с впадиной как раз для ее головы, плече, что она согласна была бы жить с ним на одной лестничной площадке, как близкая соседка, но только чтобы он проводил с ней ночь. Она и сготовит ему, и носки постирает, и приберется в квартире. Да и с Катей она ладит, ей нравится Катя, несмотря на то что девочка совсем расклеилась… Они с Катей подружатся, Лиля в этом нисколько не сомневалась. Она знала, что Бантышев очень богат, но искренне призналась сама себе, что ее это нисколько не тревожит. Богатство – это, конечно, хорошо, но Лиля привыкла сама зарабатывать себе на жизнь, поэтому в случае чего она и Сережу с Катей прокормит. Она даже представляла себе, как они, Бантышев с дочерью, приходят к ней домой, садятся в кухне за стол и она наливает им суп… Поэтому к чему ей размениваться на странного Желтухина? К тому же всем было известно, что он умирал по Ирине Бантышевой. Иры не стало, и два мужика словно осиротели и бросились искать утешения у Лили… Какие же они все-таки дети…

– Пойдемте на кухню, сейчас будем пить чай. Или, быть может, хотите кофе? Идемте-идемте, я вас одного уже не оставлю. Мне хочется понять – вы настоящий на этот раз или нет?

– Лилечка, вы же только что потрогали меня… Разве я не настоящий? Вы вот только дотронулись до меня, а меня аж в жар бросило, я почему-то так и предполагал, что так все будет…

– Как? Садитесь, расслабьтесь… Так чай или кофе?

– Все равно, – Желтухин сел, не отрывая взгляда от Лили.

– Так что вы предполагали?

– Что я отвечу на ваше прикосновение со всей страстью… Вы так подействовали на меня…

– Борис, держите себя в руках…

– Но я хочу вас, Лилечка… Хочу, чтобы вы еще раз дотронулись до меня…

– Борис, не надо этого… Вот скажите лучше, зачем вы ко мне сейчас пришли?

– Я люблю вас, Лилечка, и хочу на вас жениться. У меня и квартира есть, так что вашу квартиру… твою квартиру ты сможешь сдавать и вообще делать с ней все, что угодно, это твое дело.

– Вы то на «ты» ко мне обращаетесь, то на «вы»… Что с вами?

– Страстно желаю тебя, Лиля, я не хочу ни чая, ни кофе…

Она зажмурилась. Потом открыла глаза. Желтухин стоял перед ней и трясущимися руками расстегивал рубашку.

– Тебе может показаться, что я худой, но на самом деле я спортивный, у меня твердые мускулы, я жилистый, тебе понравится мое тело…

– Борис, остановитесь! Я не хочу вас!

– Но ты же сама сказала, что представляла уже мой приход и даже то, что я делаю тебе предложение, значит, ты думала обо мне… Я снился тебе, наконец!

– Я просто рассказала вам о том, что происходит со мной… Видимо, это расстройство психики… Но я не люблю вас, понимаете? Я люблю другого человека…

– Пойдем ляжем, а потом ты мне все-все расскажешь… Ну же, Лиля, все равно никто и никогда не узнает…

Желтухин, конечно, интересный мужчина, и его слова обожгли ее слух, да и колени почему-то ослабли, и она бы уступила ему, не случись в ее жизни Бантышева… Даже если Сережа больше не придет к ней, все равно она не может вот так сразу взять и переметнуться к Желтухину.

Лиля быстро схватила стакан, набрала холодной воды и плеснула в лицо своему перевозбудившемуся гостю. Желтухин ахнул, вскочил со стула и схватился за лицо так, словно ему плеснули в глаза соляной кислотой…

– Извините, но у меня не было другого выхода… К тому же, если вы сейчас даже и исчезнете, то я увижу хотя бы брызги на полу и пойму, что вы все-таки были… Вы вот говорите, что любите меня, а совсем не слушали, что я вам говорила о своем самочувствии…

– Вы извините меня, Лилечка, я действительно вел себя как свинья…

Желтухин, присмиревший, уже застегивался на все пуговицы и боялся посмотреть Лиле в глаза.

– Вы такая красивая, такая соблазнительная, у вас такая грудь, и волосы, и глаза, и губы… Я просто схожу с ума, когда вижу вас.

– Как же вы быстро забыли Ирину, – вдруг вырвалось у Лили.

– Живое – живым, Ирину все равно не вернуть… Но вы правы, она ушла, и мне стало еще более одиноко… К тому же вы даже если и знали, что я был в нее влюблен, то не имели права думать, будто бы у нас с ней была связь. Воздушная, платоническая, если хотите, любовь. Она подпитывалась исключительно нашими встречами здесь, у Сережи, да взглядами. Односторонними, если быть до конца честным.

– А я вас ни в чем и не подозреваю.

– Хотя у меня была причина увести Иру от Сережи, у него же была Исабель… Вы знаете, кстати, что она ушла? Я звонил Сереже, он сказал мне, что Исабель ушла, прислала даже свою подругу за вещами: та увезла целый джип барахла… Но я не уверен, что эта испанка не вернется. Она не похожа на женщину, привыкшую сдаваться. Она еще появится.

– Не думаю, – осторожно проронила Лиля. – Хотите, я сделаю вам бутерброд?

– Сделайте, – Желтухин пожал плечами. Он пригладил руками свои потемневшие от воды волосы и вздохнул. – Я должен извиниться перед вами?

– Да не извиняйтесь. Видимо, я сама дала вам повод. Начала рассказывать вам о своих видениях, где вы были в главной роли. Думаю, любой мужчина на вашем месте возомнил бы себя главным героем моих внутренних романов…

– Но я ведь тоже думал о вас и действительно представлял себе, как прихожу к вам то с цветами, то с тортом…

– А почему же в этот раз пришли с пустыми руками? – расхохоталась Лиля, успокоившись, что видения наконец-то отпустили ее и что она видит перед собой настоящего, живого Желтухина.

– В моих фантазиях вы всегда отказывали мне… И я решил, что лучше приду ни с чем, вот тогда вы примете мое предложение…

– Какой у нас с вами странный разговор…

– Да и мы странные, вы не находите, и даже чем-то похожи друг на друга… Странно, что мы нашли друг друга, познакомились… Вы помните, когда это случилось?

– Конечно… Я видела вас, конечно, у Бантышевых, но мельком, зайду, к примеру, к Ирине за чем-нибудь, а вы там… Но нас не представляли… Мы познакомились в день ее похорон… Я еще много выпила.

– Но это простительно, – поторопился успокоить ее Желтухин. – Вы так расстроились.

– Не то слово… И я действительно много выпила…

– Помнится, вы и тогда говорили что-то такое, от чего у меня волосы на голове зашевелились… Но я же не знал тогда, что у вас бывают видения…

– Еще какие… Ведь вы же помните эти похороны… Народу – почти никого. Сережа, бедный, он не успел, они с Катей не успели… И это удивительно, что я тогда дома оказалась и из окна увидела гроб… Моя соседка умерла, а я узнала об этом случайно!

– Я и сам действовал как во сне… Но когда вы вышли, чтобы проститься с ней…

– Борис, вы поймите, то, что я сказала, было чистой правдой. Но, по-видимому, это особенности природы… Помните, как у Мопассана?.. Подождите, я даже сейчас принесу книгу…

– Какую еще книгу? О чем вы, Лиля?

Но она молча выбежала из кухни и очень быстро, боясь, что Желтухин и на этот раз исчезнет, вернулась, держа в руках книгу в красивом переплете, совсем новую.

– Вот, пришлось купить, чтобы проверить свои ощущения… вернее, впечатления…

– Мопассан? Роман «Милый друг»? Я что-то не совсем понимаю… Какая связь?

– Вот, у меня тут закладка… Хотя, подождите, я вам напомню… Дюруа, Форестье…

– Да я отлично помню этот роман, Дюруа такой негодяй…

– Дело не в нем, а в трупе Форестье… Мужчина умер, его жена и Дюруа дежурили ночью возле покойника, и вот что с ним случилось…

– С кем? С Дюруа?

– С такими ничего не случается. Я имею в виду покойника, Форестье… Да вы сейчас и сами вспомните эту отвратительную сцену…

– У Мопассана их много, этих отвратительных сцен…

– Вот, слушайте. – Лиля раскрыла книгу и прочитала не без волнения: – «Дюруа посмотрел на труп и вздрогнул.

– Смотрите! Борода! – вскрикнул он.

За несколько часов это разлагавшееся лицо обросло бородой так, как живой человек не обрастет и за несколько дней. И они оба оцепенели при виде жизни, еще сохранявшейся в мертвеце, словно это было некое страшное чудо, сверхъестественная угроза воскресения, нечто ненормальное, пугающее, нечто такое, что ошеломляет, что сводит с ума».

– Лиля, но при чем здесь борода… Мы говорили о похоронах Ирины…