Антон Некрасов - Джихад-Такси 2008 Страница 8

Он двинул навстречу Дауру свой бокал.

— И твое, Гурам! — ответил молодой человек.

Они снова выпили.

— В-третьих, тебе надо более или менее изучить Москву, — как ни в чем не бывало продолжил Гогричиани, возобновляя прерванную трапезу. — Хотя бы район будущей работы. Купить карту, немного поездить… Уяснить правила поведения на дороге. Запомни, Даур, если тебе откровенно хамят, особенно на дорогой тачке, — не огрызайся. Ты тут — никто и звать тебя никак, ты уж извини. Да, и заодно надо выяснить и запомнить «козырные» номера…

— А это что такое? — спросил Даур.

— Милиция, правительство, прочие шишки с деньгами… Если машина с таким номером тебя подрезала, никогда не выясняй отношения…

— А если такой шакал совсем не прав? — отозвался Даур с чувством оскорбленного достоинства, словно он уже находился на дороге.

Гурам покачал головой. Улыбки на его лице уже не было. Теперь перед Дауром предстал опытный «москвич», успевший понять, почем тут фунт лиха.

— Извинись, — Гурам отложил вилку и вытер руки салфеткой. Бросил ее на стол. — А то хуже будет… Изувечат за здорово живешь. И это еще самое лучшее. А то и в тюрьме сгноят… Понимаешь, дорогой? Ты, я, Астамур и даже вон дочка моя, Диана — все мы в этой поганой Москве люди даже не второго, а пятого сорта. Наша цель — деньги заработать, Даур! Ты ведь этого хочешь?

Собеседник кивнул.

— А для этого иногда приходится и через себя переступить, — грустно заключил Гогричиани. — Понимаю, неприятно, понимаю, обидно, понимаю, не в наших правилах, но тут… Тут надо. Все понял?

— Немного, — все так же сдержанно ответил Даур.

— Ну, «немного» — это уже хорошо, — парировал Гурам. — «Немного» — это лучше, чем ничего. Для начала совсем неплохо.

На столе рядом с правой рукой Гогричиани завибрировал мобильник, поставленный им на беззвучный режим. Даур покосился на аппарат. Гурам поднял телефон, сверился с высветившимся на дисплее номером, и лицо абхазца исказилось в недовольной гримасе. Проигнорировав звонок, он положил телефон на прежнее место.

— На чем я остановился? — было видно, что этот вызов заметно выбил Гурама из привычной колеи. От благостного настроения не осталось и следа. Он наморщил лоб. — Ах да! Теперь о главном, Даур…

Телефон продолжал вибрировать, но Гогричиани старался не обращать на него внимания.

— Я дам тебе машину. «Шестерка» середины восьмидесятых. Машина, конечно, старая, но очень хорошая, — теперь улыбка у Гурама была неживой. Словно приклеенной. — Она еще послужит тебе какое-то время. Нужно же на чем-то учиться, да? Малхаз сказал, ты умеешь водить?

— Умею.

Телефон прекратил вибрировать, но буквально секунд через десять вновь дал о себе знать. Гурам бросил взгляд на дисплей, но в руки аппарат больше не брал.

— Вот и хорошо, — продолжил он. — Плата за пользование — двадцать долларов в сутки. Плюс к этому ты должен будешь за каждую смену сдавать мне четыре тысячи. Рублей, конечно. Ну, а что сверху — то уже твое, Даур. Хоть десять тысяч сверху зарабатывай, хоть пятьдесят. Я только радоваться буду, на тебя глядя! Ну что? Как тебе такие условия?

Даур ненадолго призадумался. Он как-то не рассчитывал, что ему придется делиться с Гурамом выручкой. Молодой человек полагал, что все участие земляка будет сводиться к тому, что он создаст благоприятные условия для работы…

— А можно заработать пятьдесят тысяч в день? — недоверчиво поинтересовался он.

— Ну а почему же нельзя? — теперь уже мобильник смолк окончательно, и к Гураму вернулись прежние интонации. — Все можно, дорогой. Если очень хочется, можно сделать даже то, что лишь на первый взгляд кажется невероятным. Слышал, наверное, такую русскую поговорку? «Глаза страшатся, а руки делают». Да? Очень правильная, я тебе скажу, поговорка. Сам через это прошел. А если будешь по пятьдесят тысяч в день зарабатывать, то уже через два-три месяца сможешь такую же вот квартиру, как у меня, купить. Машину красивую…

— Машину, да, — мечтательно протянул Даур. — Машина хорошая нужна. А вот квартира мне не сильно нужна, Гурам. Я к себе в деревню вернуться хочу, жениться хочу. Деньги на свадьбу нужны.

— Жениться? — переспросил Гогричиани. Он уже вновь наполнял бокалы. — Ну, это дело святое! Нужное дело. А если у тебя такая благородная цель, то ты, значит, и бездельничать не будешь. Да?

— Я и не собирался! — вспыхнул Даур.

— Верю, — миролюбиво откликнулся Гурам. — Верю, дорогой. Зачем такой вспыльчивый? Шуток совсем не понимаешь, да? Это нехорошо, Даур. Чувство юмора всегда пригодится… Ну ладно, — он взял со стола телефон и машинально сбросил с дисплея пропущенные вызовы. — Я тебе вроде все объяснил, все растолковал. Надо только будет попросить еще кого-нибудь из наших, чтобы объяснили тебе детали. Как и где работать, например… Ну, я об этом позабочусь. Может, коньячку, Даур? Добрый коньяк, не суррогат какой-нибудь.

— Нет, Гурам. Мне и вина достаточно будет.

— Ну, как знаешь.

Уже не чокаясь и не произнося никаких тостов, что само по себе было странным, Гогричиани отправил в рот новую порцию спиртного. Даур поколебался немного, покрутил в руках бокал, а затем последовал примеру хозяина. В голове у Даура уже слегка зашумело.

В комнату вернулась Диана, бесшумно отворив дверь. Она привлекла к себе внимание мужчин легким перестуком туфель на тонкой шпильке, когда приблизилась к столу и остановилась по правую руку от отца. Гурам повернул голову. Даур отставил в сторону опустевший бокал из-под вина и тоже посмотрел на девушку. На Диане уже не было ни черной блузки, ни бриджей. Вместо всего этого на ней красовалось легкое экстравагантное платье с глубоким квадратным вырезом на груди, откровенно подчеркивающим достоинства ее тела. Даур машинально отвел взгляд в сторону.

— Я еду к подруге, — жестко объявила Диана. — На дачу.

— Почему так поздно? — только и поинтересовался Гурам, бросив мимолетный взгляд за окно, где вечерняя тьма полностью поглотила столицу.

— Она только что позвонила, — девушка привычным движением руки поправила широкий лайковый ремень, опоясывающий талию. — Пригласила на загородную вечеринку.

Даур ожидал всплеска эмоций со стороны Гурама, но ничего подобного не произошло. Гогричиани выслушал дочь, а затем только молча кивнул головой в знак согласия. Даур не мог поверить в реальность происходящего. Молодая девушка уезжает из дома на ночь глядя. Совершенно одна… И отец относится к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. Москва, куда Даур так стремился, находясь в родных пенатах, в этот момент предстала перед ним совершенно в ином свете. Как город, погрязший в разврате. Не зря ли он явился сюда?..

Диана вышла, а спустя минут пять мужчины услышали, как хлопнула входная дверь квартиры. Старинные настенные часы с массивным маятником в гостиной у Гогричиани пробили одиннадцать раз. Даур невольно вздрогнул. Гурам остался спокоен и невозмутим. Несмотря на то что гость отказался от его щедрого предложения, он с хрустом скрутил пробку с коньячной бутылки. Однако налил только себе. Бокал Даура наполнил все тем же янтарного цвета вином.

— За твою будущую свадьбу, дорогой! — провозгласил он. — За твою невесту! И за то, чтобы в вашей будущей семье и в вашем новом доме всегда царили мир и согласие!

— За будущее не пьют, Гурам, — возразил Даур, но по его лицу было видно, что слова Гогричиани пришлись молодому человеку по вкусу.

— Пьют, Даур. Еще как пьют! В человеке главное что? Вера! А без веры… Без веры, считай, пропал человек. Понимаешь меня?

Даур кивнул, и они вместе выпили. Под окнами заурчал двигатель, а потом было слышно, как отъехала машина. Какое-то чувство подсказало Дауру, что это была машина Дианы. Девушка укатила на свою загородную вечеринку.

Гурам вздрогнул от неожиданности, когда под его рукой вновь, как и прежде, бесшумно завибрировал мобильник.

На низенькой прикроватной тумбочке протяжно завыл встроенный в часы будильник. Джемал отбросил одеяло и сел на кровати. Пригладил рукой волосы, сонно потянулся. Будильник продолжал заунывно подвывать, и Джемал повернул голову, проверяя, как на этот вой среагирует его подруга. Оказалось, никак. Девушка спала мертвым сном, тихонько посапывая и слегка раздвинув губы в улыбке. Ее тело было почти полностью завернуто в одеяло. Выглядывала только голова и пальцы правой ноги с розовым лаком на ногтях.

Джемал протянул руку, подхватил с тумбочки часы и выключил будильник. Вой оборвался. Минуты две Джемал сидел без движения, затем, сделав над собой усилие, поднялся с кровати и направился в ванную комнату. Наскоро приняв душ и обернув стройное мускулистое тело махровым полотенцем, он прошел в кухню. Сварил себе кофе, налил в небольшую пузатую чашечку и разместился за резным деревянным столом у окна. Закурил.