Анна Данилова - Бронзовое облако Страница 8

Лариса ее поджидала, открыла дверь сразу же, улыбнулась ей: мол, не переживай, все будет нормально. Она тоже была не с пустыми руками.

– Элитный зеленый чай, – она всучила Жене красивую банку. – Так что будем пить чай, пока не лопнем, пока эти чудики не покинут твою квартиру… А то, гляжу, совсем уже охамели, поселились у тебя, как родственники… Бесплатно, да еще, говоришь, потеснили тебя основательно, ребенка ждут! А ты здесь при чем? Это они сделали этого ребенка, вот пусть сами о нем и заботятся. Вот люди, воспользовались твоим угнетенным состоянием… Ты бы сразу мне сказала, я бы и дня не позволила жить у тебя этой Ирине.

Так, переговариваясь, они подошли к двери Жениной квартиры, Женя достала ключи и открыла. Как она и предполагала, квартира была словно выпотрошена: повсюду валялись какие-то сумки, пакеты, коробки… Ирина влетела в прихожую и вдруг остановилась как вкопанная, увидев перед собой, кроме Жени, еще и Ларису.

– А это кто? – не выдержав, спросила она, тяжело дыша. По-видимому, она паковалась в быстром темпе, на взводе, зло и раздраженно собирая по всей квартире вещи и мысленно бросая в адрес своей обидчицы, твари неблагодарной, матерные слова, поэтому, когда вдруг ей представилась возможность высказать все это реально, вслух, она была несколько раздосадована, увидев на пороге рядом со своей мишенью – Женей – неожиданного свидетеля – размалеванную девицу с внешностью фотомодели и непроницаемым лицом хищницы.

– Ты собираешься, вот и собирайся себе, – отбрила ее Лариса, двигаясь прямо на нее, словно намереваясь сбить Ирину с ног. – Пойдем, Женя, что-то здесь потом воняет…

Женя, не чувствуя ног, пошла вслед за Ларисой на кухню, машинально поставила греться чайник.

– Я сейчас, – вдруг сказала Лариса и вышла из кухни.

И вскоре Женя услышала:

– Значит, так. Я – подруга Жени, она пригласила меня помочь ей проконтролировать процесс ваших сборов… Как вы понимаете, вам посчастливилось жить в квартире не бедной девушки, в квартире полно дорогих, я бы даже сказала, драгоценных вещей, а потому, прежде чем вынести свои сумки и коробки из квартиры, вы должны будете показать их хозяйке. Не думаю, что в этом есть что-то унизительное, уверена, будь вы на ее месте, поступили бы точно так же…

– Ты кто такая? – раздался низкий и грубый голос Тараса.

– Я подруга Жени, разве я неясно выразилась?

Тарас разразился бранью. «Началось», – подумала Женя, и в грудь ей хлынул холод. Она так боялась всего этого…

– Будешь распускать руки, ты, скотина, – посажу, я не шучу! Закрой свой гнилой рот и пошевеливайся…

Женя так хорошо представила себе эту сцену, что даже глаза зажмурила: у Тараса и в самом деле был запущенный рот, да и вообще он был уродлив, страшен, и она не могла понять, что в нем такого могла найти Ирина, чтобы ради него бросить своего мужа. Разве что он сильно любил ее и она полюбила его за его любовь к ней? Этот грубый, похожий на обезьяну Тарас просто обожал Ирину, и Женя, живя рядом с ними, не могла этого не видеть.

На грубость Ларисы он, к удивлению Жени, лишь побледнел, но пререкаться не стал, грузно повернулся и вышел из комнаты. Она еще подумала тогда, что, по-видимому, угроза ее соседки попала точно в цель: быть может, у Тараса были проблемы с органами?

К девяти часам вечера все вещи были собраны и просмотрены Женей. Ирина успела «зацепить» лишь фотоаппарат Жени (она извинилась и сказала, что перепутала, думала, что это ее). Под нажимом Ларисы выяснилось, что квартира Тараса уже освобождена и что переезд нет смысла откладывать на завтра. И вот в половине десятого за ними наконец закрылась дверь, и Женя бросилась обнимать свою спасительницу.

– Лариса, Лара, спасибо тебе, у меня просто нет слов… Не представляю, что бы я без тебя делала…

– Подсчитывала бы убытки, – развела руками Лариса. – Поверь, мне ничего не стоило это сделать. Я умею разговаривать с подобными людьми. С ними надо обращаться грубо и жестко, иначе они не понимают. Но ты бы так не смогла, это точно… Ну что, я пойду? Мавр сделал свое дело…

– Мы же толком чай не пили, ты все время ходила за ними по пятам…

– Ничего, дома попью. Я, если честно, устала от твоих постояльцев. Словно до сих пор слышу их голоса… А ты в следующий раз никого сюда не пускай. Проветри квартиру, приберись и живи себе спокойно… От Германа ничего не слышно?

– Нет.

– Ты не раскисай, если его не нашли, он может быть еще жив… Ты же сама говорила, что он в Африке, а это огромный континент, там легко потеряться…

– Думаешь, его львы съели?

– Лучше львы, чем люди, – заметила Лариса, поцеловала Женю и ушла.

5

Усадьба

Они осмотрели дом и в одной из двух спален обнаружили еще два трупа: мужской и женский. Если бы не остальные четыре трупа, можно было бы подумать, что драма разыгралась именно в спальне, поскольку в руке застреленного в висок мужчины был пистолет. Картина выглядела вполне убедительно: мужчина, перед тем как застрелиться сам, убил женщину. Женщина лежала на кровати на спине, среди белоснежных шелковых подушек, в черном вечернем платье. Пуля вошла в грудь, вероятнее всего, в сердце. Помада на губах женщины была размазана, да и губы застыли в какой-то блаженной улыбке, отчего Герман сразу же предположил, что мужчина, перед тем как убить женщину, целовал ее и, возможно, говорил нежные слова. Дмитрий согласился. Мужчина, полный, даже грузный, тоже был одет к балу: черный костюм, белоснежная сорочка, бабочка, так нелепо сейчас упиравшаяся в толстые серые отвислые щеки… Больше в доме никого не было.

Они вернулись в бальную залу. Выпили. Кукла, изображавшая пианистку, теперь тоже напоминала труп. Музыка смолкла, видимо, закончился диск.

– Мне думается, что из-за снегопада нам придется пожить в этом доме, – тихо проговорил Дмитрий. – В холоде сидеть нет смысла, мы можем простыть… Следовательно, нам придется отапливать дом.

Мы обнаружили, что, помимо этого камина, дом оснащен довольно-таки современной системой парового отопления…

– Да мы же с вами видели котел в бойлерной за кухней… Он исправно работает… Камин – это так, для красоты, для живого огня…

– Правильно… Но трупы начнут разлагаться.

– Их надо вынести из дома на холод. Завернуть в простыни, я знаю, где находится шкаф с бельем…

– … и позвонить в милицию…

– Они все равно сюда не доберутся. Предлагаю с милицией повременить. Ведь еще не ясна моя роль в этом кровавом спектакле… Я-то цел и невредим. Как я здесь оказался? Почему меня не убили?

– Думаю, просто не заметили или не успели. Тот мужчина, что застрелил женщину, я предполагаю, и есть убийца всех остальных… Все же и так понятно. Но вы правы, с милицией здесь спешить не стоит. Мне бы тоже не хотелось, чтобы меня задержали и бросили в камеру предварительного заключения. Тем более я там уже был однажды… Меня перепутали с каким-то типом, похожим на меня… Помнится, меня даже били, а потом, когда выяснилось, что я ни при чем, перед тем как отпустить, попросили денег… Такое не забывается.

– Да уж…

– Значит, сделаем так. Вы приносите простыни, мы заворачиваем в них тела и выносим из дома, укладываем в снег или под какой-нибудь навес, что-нибудь придумаем… Я, честно говоря, не собирался покидать дом до утра…

– Боитесь?

– Боюсь. Я просто уверен, что существует еще один труп… Но в доме наверняка имеется фонарь… Действуйте, Герман. Знаете, я сейчас только понял вас…

– Что вы имеете в виду?

– Я бы тоже хотел, чтобы это был сон.

Германа колотило, когда он заворачивал молодую женщину в простыню. Руки не слушались его, голова кружилась, и тошнота подкатывала к горлу. Дмитрий предложил ему еще выпить.

– Самое ужасное, что это не сон, – говорил Дмитрий, подтаскивая белый кокон с трупом мужчины к порогу, а оттуда – к лестнице. – И что эти люди – реальны. Даже более, чем это можно себе представить. Я уверен, что в тех сумочках, что мы нашли на стульях в зале и внизу, в гардеробной, есть документы, сотовые телефоны, с помощью которых можно определить личности убитых. В карманах костюмов мужчин тоже наверняка есть документы…

– Тогда какого же черта вы не осмотрели костюм этого парня? Разворачивайте, посмотрим… И не смущайтесь, если найдете там деньги, это же нормально, естественно… И деньги берите, мало ли что, может, нам придется нанимать машину или кого-то подкупать… Кстати… – С этими словами Герман полез в свой карман и достал оттуда портмоне, дрожащими руками развернул его и обнаружил там, помимо кредитной карточки, голубоватые купюры русских тысячных и приличную пачку стодолларовых банкнот. – Нет, не берите чужих денег, у меня, оказывается, и своих достаточно… Знаете что, Дмитрий, мы вот все бродим по дому, натыкаемся на трупы и спрашиваем себя: кто бы и за что мог убить столько человек, а ведь главный вопрос, для меня, во всяком случае, – каким образом я-то сам попал сюда, что забыл в этой усадьбе и кто пригласил меня сюда? Я никогда прежде не видел этих людей, что я мог здесь забыть? Знаете, что самое страшное во всей этой истории?