Алексей Макеев - Чисто сибирское убийство Страница 8

– Убивать не буду, – блеснул кошачьими глазами в полумраке Ухватов, – возможно, награжу – зависит от вас. Поймите, я не людоед и в вашей смерти не вижу никакого кайфа. Я хочу знать, кто убил Кравца, и через убийцу выйти на заказчика. Вам незачем волноваться.

– И почему мне так волнуется?.. – вздохнула Екатерина.

– Предложение, Сан Саныч, – очнулся Максимов. – Давайте не тянуть резину. Нужен толк от расследования? Тогда поднимайте народ в ружье. Всех пинками из кроватей и свистать в гостиную. Поспят в другое время.

«Чай, не баре», – хотел добавить по инерции, но воздержался. Чересчур.

Ухватов несколько секунд размышлял. Затем в полутьме плотоядно заблестели ухоженные зубы.

– Почему бы нет, Константин Андреевич? Чай, не баре…

– И садовника не забудьте, – не преминул напомнить Максимов.

Этой грубой выходкой детективы «Профиля» обрели себе целое неприятельское войско. Успокаивало только то, что пока Ухватов на их стороне.

– Я не понял, что за дела, вы, пинки… пинкертоны хреновы… – сварливо брюзжал авторитет Пузырь, озирая заплывшими глазками развалившихся на диване детективов. Подтянул штанины и плюхнулся в кресло, взгромоздив ноги на ломберный столик из карельской березы. Уголовные замашки не сокрыть запонками от «Картье».

Шалевич, выразительно помалкивая, метал молнии. Пристроился к камину и раскуривал очередную «робусту».

Каминное сооружение в этой гостиной невольно притягивало взгляд. Витая решетка, античный портал. На портале – каминные часы с приятной мужскому глазу скульптурой «Отдых Дианы» и постаментом, украшенным мифологическими сценами. В качестве натюрморта – настоящее ведерко с углем и практически нержавая кочерга.

Толстяк Косаренко матерился сквозь зубы, подыскивая себе местечко. Лизавета терла глазки и пялилась на Максимова не без любопытства. Кое-как расселись по диванам и креслам.

Референт Марголин маячил столбом за спиной шефа. Коржак, цинично улыбаясь, наблюдал из угла за суетой (он не только не уснул, но, похоже, и не раздевался). Надежда Борисовна с заспанной мордашкой смотрелась очень привлекательно (достойную конкуренцию Екатерине она бы составила). Горничная Юля, понимая, что тряхнут ее обязательно, выглядела совсем напуганной. Появился хромой, сутулый господин с морщинистым лицом и в холщовой робе. Уставился на собрание пустыми глазами, отошел в сторонку, не зная, куда деть мозолистые руки. Пан садовник.

– Я прошу прощения, уважаемая публика, – приветливо начал Максимов, – но со сном сегодня незадача. Если нас сюда вызвали, мы должны работать. Надеюсь, никто не хочет отправиться вслед за господином Кравцом?

– Это любопытно, – медленно произнес Шалевич, скрещивая руки на груди, – продолжайте, любезный. Вы имеете что-то сказать? – Тяжелая ухмылка преследовала сыщика.

– Да пошел он на хрен, этот шпик… – сварливо забормотал Косаренко. – Специалист, едрить его… Саныч, я предлагал тебе нормальных оперов, ты отказался. Они бы вмиг эту путаницу распутали, по полочкам разложили и отчет предоставили…

– Да пусть бухтит, Валька, – вальяжно разрешил вор, – а мы послушаем. С утра не на работу… А своих оперов ты засунь себе в одно место – там же ни одного толкового, мне ли не знать? Жору Клевера ловили, как бабочку, поймать не могли – под носом ваших оперов квартиры раздевал. Кабы не глупая Валька-открывалка – так и дальше веселил бы народ…

Про обезвреженную банду грабителей протрубили всему городу. А «открывалкой» на блатном жаргоне именуется дама в нескромном халатике, звонящая в дверь. «Вы меня заливаете… а можно ли щепотку соли… а не позволите ли позвонить?..» Хозяин, истекая слюнками, отворяет, врываются ребята в масках, а далее все быстро и банально.

Ухватов, погруженный в кресло, казался расслабленным: глаза полузакрыты, бледная улыбка на тонких губах. Владеет ситуацией – кто бы сомневался? Но и вор достаточно бдителен. Лагерные замашки – просто театральная ширма, за которой прячется внимательный и собранный человек.

– Не собираюсь ничего говорить, – с улыбкой возразил Максимов. – Говорить сегодня будете вы, господа. А мы – внимательно слушать и делать выводы. Не начать ли нам, собственно, с убийства?

– Это смутно мне напоминает… – нахмурилась, подбирая аналогию, Надежда Борисовна.

– В Агату Кристи поиграть вздумалось, – подсказал круглолицый начбез. – Увлекательное хобби, особенно вместо сна.

– Подозреваются все, – смело вякнула Елизавета, покосившись на Шалевича.

– Заткнись, – хлопнул ее по затылку Косаренко.

Марголин брезгливо глянул на невоспитанного полковника, открыл рот, но ничего не произнес.

– Господа, – распахнул глаза Ухватов, – не пора ли переходить к делу?

Аудитория понемногу успокаивалась. Но цельная картина происшествия нарисовалась не сразу. Преодолевая сопротивление и негативное отношение, сыщики складывали полотно из разноцветных кусочков мозаики.

Совещание длилось третий день. Между делом уважаемые господа отдыхали – к чему располагало все: обстановка, время года. Бильярд, бассейн, озеро с неплохой рыбалкой (особая бригада, откомандированная от лесничества, разводит в озере серебристых карпов). Погодка на заказ. Природа, солнышко…

– Юля, вы меня простите, – учтиво обратился к горничной Максимов, – но, похоже, в этой драме вы являетесь главным действующим лицом. Стартуем с вас, не возражаете?

Давно ожидавшая этого горничная тем не менее еще больше побледнела и с новой силой стала тискать передник.

– Но поверьте, в этом нет моей вины, я сама не понимаю, почему так произошло…

Хорошая девочка, отметил про себя Максимов, наивная, смешная, а главное – невероятно скромная.

– Пожалуй, в этом есть доля моей вины, – глянув сыщику в глаза, налилась румянцем Надежда Борисовна, управляющая имением. – Но, видит бог, я не хотела никому навредить…

В двух словах все это выглядело так. Наблюдая за полковником Косаренко, предусмотрительно прихватившим из города девочку, на второй день работы Аркадий Николаевич Кравец крупно пожалел, что не озаботился тем же. Вдруг обидно стало. Работа – это, конечно, святое, но работа без отдыха – нонсенс и пустая трата времени. Мужчина представительный, конь в соку. Играй, гормон, все такое. Лизавета занята, Надежда Борисовна – особа честных правил, вольностей на работе не позволяет. Вот и начал Кравец охмурять горничную. То в углу прижмет, то проводит долгим взглядом – словом, знаки внимания ей всяческие оказывал. А куда исчезнуть девочке с этой большой «подводной лодки»? Тут Надежда Борисовна и намекнула Юленьке в завуалированной форме: дескать, не противься, девочка, расслабься, тебя не убудет. Проявишь фантазию – получишь удовольствие. Да и гостей надо держать в хорошем настроении – поскольку в том и состоит прямая обязанность прислуги. Словом, устройте друг другу праздник тела.

Юля – девочка незамужняя, женихом не обзавелась – противилась заигрыванию недолго. «Я приду к тебе сегодня, золотце», – похотливо урчал Кравец во время вечерней партии в американку, хлопая Юлю по упругой попке. Она как раз заправляла свежими фруктами так называемый сюрту-де-табль – зеркальный, оправленный в золоченую бронзу поднос с ножками-опорами в виде грифонов. Юля покраснела до ушей, но с обязанностями справилась. Эту сцену видели многие.

Грехопадения, впрочем, не случилось. Безжалостно комкая белоснежный передник, срывающимся от волнения голоском Юля повествовала, как Кравец в изрядном подпитии ввалился в ее комнату около часа ночи. Она как раз закончила наглаживать свежий фартук и собиралась принять душ. «Прими, киска, прими, – похотливо урчал Кравец, стягивая штаны. – Но не забывай: когда девушка раздевается и лезет под душ, маньяк уже где-то на подходе, гы-гы…» Она, исполненная ужаса, ускользнула в ванную, а Кравец между тем уже забирался в кровать.

Юля пустила воду на полную громкость и стала выжидать: а вдруг уснет? Сомнения терзали девушку. Ну уснет. И что с того? Все равно проснется. Не сегодня, так завтра. За теплое место горничной в богатом доме с окладом двенадцать тысяч надо платить.

Глотая слезы, она обмылась в самых ответственных местах и вышла из душа. И сразу почувствовала зловещую атмосферу… Страшно стало Юле. Но страх какой-то необычный, не связанный с домогательствами Кравца. Посторонний дух витал в комнате. Зловещий какой-то. Тишина звенящая в ушах. Ночник притушен до минимума, ветерок проникает в открытую форточку. Словно призрак вьется в воздухе… И Кравец под одеялом как-то странно дышит – укрытый с головой, одеяло отрывисто подрагивает. Но Юля отринула страхи – будь что будет. Обошла кровать со стороны окна и легла прямо в халате. Вытянула ноги, расслабилась. Пусть терзает. Но с Кравцом определенно творилось что-то загадочное. На Юлю не реагировал, из-под одеяла не проявлялся. Пыхтел, словно разбуженный вулкан. Кошмарное озарение снизошло на девочку: протянула онемевшую ручонку, прибавила свет и отогнула кончик одеяла…