Богумил Райнов - Тайфуны с ласковыми именами (Эмиль Боев - 6) Страница 8

Прошло целых две недели, пока однажды утром случилось нечто необычное. У моей двери раздался звонок. Не у черного хода, куда мои поставщики приносят продукты, а у парадного. Открыв, я оказываюсь лицом к лицу с молодой дамой. Не подумайте, что речь идет о самке типа голливудских, чье появление лишает героя рассудка. Дама без особых примет - словом, из тех, кого вы на улице не провожаете взглядом. Средний рост, строгий серый костюм и как будто не слишком интересное лицо, отчасти скрытое за большими очками с дымчатыми стеклами.

- Я пришла по поводу квартиры, - прозаично сообщает посетительница.

- Какой квартиры?

- Той, что вы сдаете.

- Нет у меня такой, - говорю в ответ.

- А объявление?

- Ах да, объявление... Я просто забыл его снять, - оправдываюсь я, вспомнив о визитной карточке над входом в сад, которую давно надо было убрать.

- Может быть, вы все же знаете, где тут поблизости есть свободное жилье? продолжает дама.

- Нет, к сожалению. Сдавали в соседнем доме, но теперь и там занято.

- Странно... А мне говорили, здесь сколько угодно свободных квартир.

- Понятия не имею... Весьма возможно, - с досадой бубню я, посматривая на часы.

Наконец она кивает мне и направляется к красному "фольксвагену", стоящему у калитки.

Следующее утро тоже начинается необычно. Опять звонок - не с черного хода, а с парадного. Передо мной снова вырастает дама, и я не сразу понимаю, что это вчерашняя посетительница. Пастельно-лилового цвета платье из дорогой шерстяной ткани плотно облегает ее фигуру, выгодно подчеркивая ее силуэт и щедрые формы бюста. Лицо сегодня уже без дымчатых очков в виде ночной бабочки, сияет в обаятельной улыбке. Улыбаются сочные губы и карие глаза под тенистыми ресницами.

- Опять я по поводу квартиры, - сообщает дама.

- Но я же вам сказал, что у меня нет, - отвечаю, пытаясь выйти из шокового состояния. - Теперь, если вы заметили, и объявления уже нет.

- Верно, заметила, - кивает незнакомка, продолжая озарять меня своей улыбкой, - но, поверьте, я нигде вокруг так и не смогла найти ничего подходящего. Но так как мне стало известно, что вы один... И поскольку я готова довольствоваться одним этажом, а в крайнем случае и одной-единственной комнатой, мне пришло в голову, что...

Я тоже успел кое о чем подумать и даже готов на словах выразить свои мысли - послать нахалку ко всем чертям, но она опережает меня и с той же милой улыбкой добавляет:

- Неужели вы оставите без крова бездомную женщину, да еще в такую холодную и сырую погоду? Уверяю вас, я не пью, не созываю гостей, не пристаю к хозяину - словом, все равно что и вовсе не существую...

Пока длится ее небольшой монолог, мои рассуждения постепенно приобретают иное направление. В конце концов, эта женщина пришла сюда не просто так, а ради чего-то. Это что-то - едва ли я сам, и было бы недурно понять, что же это такое. И потом, подобное соседство может оказаться весьма полезным. Да и комната, смежная с холлом, мне совершенно ни к чему.

- У меня просто сердце разрывается, - тихо говорю я. - Можно бы уступить вам комнату на нижнем этаже, при условии что холл будет общим. Ничего другого предложить вам не могу.

- В первый же миг я поняла, что вы человек великодушный, - щебечет дама, пока я ввожу ее в дом. - Ничего, что холл будет общим... Теперь у меня сердце разрывается...

- Если бы не телевизор, то можно было бы уступить вам весь этаж, - сухо добавляю я. - Как раз сейчас показывают многосерийный телефильм "Черное досье".

- Но тут просто великолепно! - восклицает незнакомка, проходя в просторный холл, на который я уже частично утратил права. - Вся обстановка зеленых тонов... Мой любимый цвет.

Смежная комната и соседствующая с ней ванная тоже вызывают одобрение. Однако внимание дамы вопреки женской логике привлекает не столько ванная, сколько вид из окна. А вид из окна охватывает в основном виллу Горанова.

- Мне кажется, нам лучше сразу договориться насчет оплаты, - предлагает незнакомка, когда мы возвращаемся в холл.

- Успеется, - возражаю я. - К тому же мне пора на работу. Вот вам ключ от парадной двери. Закажите себе дубликат, а оригинал бросьте в ящик для писем.

Я киваю и ухожу со спокойным видом - дескать, мне, человеку добропорядочному и скучному, ничего не стоит доверить свою квартиру первому встречному, так как скрывать мне нечего.

Под вечер, вынимая ключ из нашего тайника, я чуть не сталкиваюсь у входа с каким-то бесполым существом в шляпе с широкими полями, в толстом свитере крупной вязки и в синих потрепанных джинсах.

"Вот и визиты начались!" - мелькает у меня в голове, только вдруг хиппи кажется мне подозрительно знакомым.

- Вы на маскарад? - спрашиваю я, убедившись, что бесполое существо - не кто иной, как моя женственная квартирантка.

- На художественную дискуссию, - уточняет дама-хиппи.

- А, понимаю. Потому-то вы так художественно вырядились.

- Иначе меня сочтут чужаком. Самое неприятное, если в тебе заподозрят чужака.

Следуя этой истине, незнакомка устраивается в моем доме, как в своем собственном. Держится, правда, без тени нахальства, но до того непосредственно, что остается только удивляться.

Вечером, по возвращении с упомянутой дискуссии, она плюхается в кресло и непринужденно оповещает:

- Ох, умираю с голоду.

- Холодильник к вашим услугам, - говорю я.

- И вы составите мне компанию?

- Почему бы нет? "Черное досье" уже закончилось.

Мы идем на кухню.

Покопавшись в холодильнике, дама-хиппи выбирает именно то, что и я бы выбрал, самое прозаичное и самое существенное: яйца и ломоть ветчины.

- Вы никогда не закрываете занавески? - спрашивает дама, ставя сковороду с маслом на газовую плиту.

- А чего ради я их должен закрывать?

- Неужто вы не общаетесь с представительницами противоположного пола?

- Вы первая. А что касается пола... То вы в этом туалете...

- Чтобы сделаться монахом, мало надеть рясу, господин... Не знаю, как вас величать...

- Мое имя вы могли видеть на дверях.

- Видела, только не знаю, как мне вас звать. Вы как предпочли бы обращаться ко мне?

Вопрос ставит меня в затруднение, хотя, вернувшись с работы, я обнаружил в холле предусмотрительно оставленную на столе ее визитную карточку, на которой значится: "Розмари Дюмон, студентка. Берн". Карточка шикарная, гравированная, к тому же только что отпечатанная, даже краска размазалась, когда я с нажимом провел пальцем по буквам.

- В зависимости от обстоятельств, - отвечаю. - Если вы намерены остаться здесь на продолжительное время, я бы стал звать вас Розмари - думаю, рано или поздно мы все равно к этому придем. А если вы совсем ненадолго...

- В таком случае зовите меня Розмари, дорогой Пьер.

Она выключает газ, несет сковородку на стол и ставит на заранее приготовленную деревянную дощечку. Но, прежде чем сесть, она делает два шага в сторону окна я резким движением задергивает занавеску. Вы, наверно, обратили внимание на то, что в отличие от театра в жизни действие нередко начинается именно после того, как закрывается занавес.

Какое-то время дама-хиппи ест молча, по всей вероятности, она порядком проголодалась. Когда еды заметно поубавилось, она ни с того ни с сего спрашивает:

- Вам нравятся импрессионисты, Пьер?

- Признаться по правде, я их часто путаю, все эти школы: импрессионистов, экспрессионистов...

- Как вы можете путать импрессионизм с экспрессионизмом? - с укором смотрит она на меня.

- Очень просто. Без всякого затруднения.

- Но ведь различие заключено в самих словах!

- О, слова!.. Слова - этикетка, фасад... Розмари бросает на меня беглый взгляд, затем снова сосредоточивает внимание на своей тарелке,

- В сущности, вы правы, - замечает она после двух-трех движений вилкой. И в этом случае, как часто бывает, название не выражает явления. И все же вы не станете утверждать, что ничего не слышали о таких художниках, как Моне, Сислей, Ренуар...

- Последнее имя мне действительно что-то напоминает, - признаюсь я. - О каких-то голых женщинах. Рыжих до невозможности и ужасно толстых.

- Понимаю, - кивает Розмари. - Вы не относитесь к категории современных мужчин, для которых характерна широта культурных интересов. Вы принадлежите к другому типу - узких специалистов. А какая именно у вас специальность?

- Совершенно прозаическая: я пытаюсь делать деньги.

- Все пытаются, притом разными способами.

- Мой способ - торговля. Точнее, экспортно-импортные операции. Еще точнее - продукты питания. Вероятно, в соответствии с вашей классификацией типу мужчин, к которому вы причисляете меня, отведено место где-то в самом низу. Имеется в виду тип мужчин-эгоистов.

Она отодвигает тарелку, снова окидывает меня испытующим взглядом и говорит:

- "Тип мужчин-эгоистов"? Напрасно вы его так именуете, иного типа просто не бывает.

- Как так не бывает? А филантропы, правдоискатели, наконец, ваши импрессионисты?