Керен Певзнер - Смерть саксофониста Страница 8

На черной гладкой поверхности виднелся маленький заусенец, но, несмотря на свою величину, он казался весьма острым.

- Нужно немедленно отдать в лабораторию, - сказал он и положил платок в карман.

- Что вас понесло туда, Валерия? - спросил меня Михаэль.

- Вчера мы с Денисом гуляли здесь и оказались случайными свидетелями одного разговора.

- Интересно... - Борнштейн подался вперед, как гончая, почуявшая след. - Продолжайте.

- Разговаривали двое, причем на повышенных тонах. Один не местный, турист из России. Другой был странно одет и вообще производил впечатление бомжа, попавшего на светский раут.

- Вы знаете имена, фамилии?

- Постойте, дайте вспомнить. Лина что-то мне рассказывала о туристе. Нет, не Лина, - я потерла лоб. - Вспомнила! Леонид Горелов. Так второй назвал иностранца. Он еще денег у него просил, а Горелов сердился и кричал, что евреи ему надоели.

- Насильно мил не будешь, - усмехнулся Михаэль. - А как звали второго?

- Мика Перчиков. Он одет в джинсы и футболку. Я еще подумала, что наряд, прямо скажем, не авантажный для такого приема. Мика еще сказал, что они втроем вместе учились в Москве, в институте геологии.

- Неплохо для начала, спасибо, - поблагодарил меня следователь, - Надо будет тут тщательнее поискать... А сейчас давайте вернемся к музыкантам.

Ансамбль не репетировал, все сидели на краю эстрады и ждали нашего возвращения. Подойдя к ним, Михаэль вытащил из кармана платок.

- Посмотрите, пожалуйста, - сказал он ребятам, разворачивая вещественное доказательство, - можете ли вы сказать, что это такое?

Йоханан хотел было взять мундштук, но Борнштейн отвел руку и предупредил об отпечатках пальцев. Музыканты окружили Михаэля и громко переговаривались, обсуждая увиденное.

- Нет, - сказал Йоханан, подводя итог, - это не Венин мундштук. У него более длинный и сделан из эбонитовой пластмассы. Веня его из Союза привез, такие здесь не делают.

- А этот из чего сделан?

- Трудно сказать, но, по-моему, из обычного пластика. А Венин потертый, массивный.

- Вениамин всегда носил мундштук с собой и навряд ли дал бы ему поломаться, - добавил толстый ударник.

- А почему бы вам не спросить его самого? - Йоханан хмурился, ему давно хотелось вернуться к репетиции, а тут такая докука в нашем лице.

- Непременно, - ответил Михаэль и широко улыбнулся. - Надеюсь, у вас есть номер телефона вашего товарища?

- Есть, звоните, - Йоханан протянул ему сотовый телефон с уже набранным номером.

Телефон не отвечал. Михаэль прослушал еще несколько гудков и вернул мобильник хозяину.

- Надо звонить в больницу. Наверняка Вениамин там, а сотовый он, по-видимому, отключил. Или в больнице помехи. Как вы сказали, его фамилия?

- Додельзон.

- Михаэль, давайте я позвоню в больницу, - предложила я.

- Окажите любезность, - кивнул он.

Дозвониться до "Сороки" оказалось непросто. А несколько раз набирала справочную телефонной компании, потом коммутатор больницы, потом информационный центр. Наконец, мне ответили:

- Информационный центр "Сорока", говорит Анат.

- Добрый день, Анат, скажите, к вам вчера поступила больная по фамилии Додельзон. Имени, к сожалению я не знаю.

- Ждите, проверяю, - я услышала, как застучали по компьютеру проворные пальцы. И вдруг в нейтральном голосе телефонистки послышались металлические нотки. - Кто вы ему?

Без слов я протянула трубку Михаэлю.

- Говорит старший следователь по особо важным делам Михаэль Борнштейн. У вас госпитализирована больная Додельзон?

По мере получения информации лицо Михаэля менялось. Наконец, он нажал кнопку "End".

- Мне нужно срочно ехать в больницу!

- Что случилось? - встревожилась я. Музыканты подошли ближе и ожидающе смотрели на него.

- Никакой больной матери там нет, а вот Вениамин Додельзон в коме. Он находится в реанимации. Дорожная катастрофа.

x x x

Домой меня привезли на микроавтобусе ансамбля. Я без сил опустилась на диван и не могла пошевелиться. Сколько я так просидела, не знаю. Опомнилась лишь тогда, когда Даша вернулась со школы.

- Мамуля, я сегодня рано!

- Да? - сказала я, чтобы только среагировать как-нибудь. - А почему?

- Нас возили в кибуц на подготовку к поездке в Лондон.

- И как вас там готовили?

- Сначала была лекция о международной политике Израиля, соглашениях Осло и Уайт. Жутко нудная лекция. Даже училка заснула.

- А зачем вам в Лондоне политика Израиля? Я думала, вам по английской истории будут лекции читать. Чтобы не дай Бог, вы в королях не запутались...

- Это для того, чтобы мы смогли ответить. Если спросит кто-нибудь. Мы должны достойно представлять за границей нашу страну.

Дежа вю! Кажется, мы это уже проходили... Интересно, такие исторические параллели с совком здесь потому, что обе страны были основаны русскими евреями? Или есть еще какой-то скрытый смысл во всем этом маразме?

- А второй урок мне больше понравился, - сообщила дочь, распаковывая рюкзак.

- Английский или компьютеры?

- Нас привели в кибуцную столовую, накрыли стол. И мы учились пользоваться вилками для рыбы и десертными ложками. И знаешь, мама, я почти все знала!

Ну, это уже получше, надо будет поблагодарить Элеонору, мать Дениса. Она брала Дарью к себе, когда мы с ее сыном уезжали за границу. И то, что моя дочь может смело ехать в Англию и орудовать десертной ложкой в строгом соответствии с этикетом - целиком ее заслуга.

- Молодец! - похвалила я ее. - Теперь не стыдно тебя хоть к английской королеве на обед отпускать. Кстати, есть хочешь?

- Не-а, я же говорю, в кибуце кормили...

И моя дочь уселась за компьютер.

Мне вдруг жутко захотелось пройтись и привести в порядок свои мысли. Надев удобные туфли, я сказала Дарье, что пошла на море, и вышла из дома. До Национального парка пешком около двадцати минут, а там и до моря недалеко.

Люблю бродить одна, когда собеседниками являются лишь шум волн и крики чаек. Люблю вдыхать терпкий соленый воздух с запахом йода и собирать витые ракушки, похожие на спиральные морковки. Такие прогулки прочищают мозги и легкие, а небольшая физическая усталость от ходьбы только помогает заснуть.

На зеленых лужайках под пальмами и платанами были разбиты палатки. Со всех сторон доносился запах жареного мяса и крики детей, гоняющихся за мячом. Я шла к морю, увертываясь от пластмассовых летающих тарелок, в изобилии носящихся в воздухе. Эти игрушки, в качестве рекламы, раздавала фирма по производству йогуртов, поэтому разноцветные тарелки были шлягером этого купального сезона.

Мое внимание привлек человек, бредущий по траве. Он шел впереди, и поэтому лицо его я не видела. Человек держал в руках какой-то прутик, иногда внезапно останавливался и махал им. За ним бежали дети, но он не обращал на них никакого внимания.

Люди с "тараканами в голове" всегда обращают на себя пристальное внимание. Многие из них, скорее всего, больны. Но и здоровые чудаки чаще всего вызывают опасения и подвергаются насмешкам. К большому миру нормальных людей у них только одна просьба: чтобы не мешали им жить в своем придуманном идеальном мире, где они чувствуют себя намного лучше, нежели среди правильных мнений и жестких обычаев реальности.

Вот и сейчас, вне всякого сомнения, вихрастый худой человек был поглощен чем-то нужным и главным для него, а мальчишки мешали сосредоточиться.

Решив, что я дошла до цели и теперь могу присесть и немного позагорать, я мгновенно забыла о чудаке с прутиком и поискала подходящее место.

За спиной у меня был складной шезлонг, состоящий из шести гнутых трубок и прямоугольного куска желтой парусины. Это пляжное кресло я купила на весенней распродаже, оно обошлось мне в копейки, и я жаждала его обновить.

Усевшись под пальмой, дававшей редкую тень, я принялась собирать складной стульчик, пользуясь инструкцией, вложенной в мешок с трубками. Естественно, шезлонг складываться в форму, удобную для сидения на нем, не желал. Я крутила трубки и так, и эдак, пока чертово кресло не стало походить на ощетинившегося осьминога, и вдруг сзади услышала:

- Что это вы делаете? Давайте, помогу...

Обернувшись, я увидела Мику Перчикова. В руках он держал изогнутый прутик.

- А-а! - невольно произнесла я. - Это вы?

- Да, - кивнул он, ничуть не удивляясь, - это я.

- Кажется, вас зовут Мика...

- Вы меня знаете? После той публикации меня каждая собака знает...

- Какой публикации? - удивилась я.

- В местной бесплатной газетенке. Они сфотографировали меня возле палатки и написали, что мне негде жить и я бродяжничаю в парке. Ко мне даже социальная работница приходила, уговаривала.

- Зачем?

- Снять жилье, переселиться в дом, - рассказывая это, он ловко собрал мой шезлонг, изготовленный китайскими умельцами, и усадил меня в него. А сам пристроился рядом, на траве.

- А вы, конечно, не хотите...

- Зачем? - он вопросительно посмотрел на меня. - Я в геологоразведочных партиях по полгода жил в худших условиях, в холоде, сырости, и ничего, привык. А тут красота: тепло, вон туалет недалеко, кран с пресной водой.