Эдвард Айронс - Корлотта Кортес Страница 8

- Да. Так вы сможете это сделать?

- Завтра утром. Позвони мне, - сказал Макфи.

Дарелл повесил трубку. Звук льющейся воды в ванной внезапно заглушили бешеные всплески. Запахло мыльной пеной, и он подумал, уж не вылила ли Плежер весь флакон в ванну. Снятые с себя вещички она свалила в кучу у закрытой двери.

Подобрав их, он вышел из квартиры и на лестничной площадке бросил все в мусоропровод. А когда вернулся, она продолжала плескаться, напевая странную мелодию, вероятно, еще елизаветинских времен.

Кофе закипело, когда послышались шаги Плежер.

- Мои вещи пропали! - произнесла она с возмущением. - Куда вы их подевали?

И тут девушка предстала перед ним в чем мать родила.

От неожиданности Дарелл плеснул кипящим кофе себе на руку.

- Плежер, я ведь оставил для тебя в ванной свой халат.

- Мистер Сэм, - с упреком сказала она, - вы считаете меня уродиной, да?

- Отнюдь. Конечно, нет, Плежер.

- Тогда почему вы на меня не смотрите?

Дарелл поднял глаза. Само собой, он и раньше предполагал, что у девушки красивая фигура, но не настолько же - формы оказались гораздо совершеннее. И держалась она с естественной грацией, что многократно усиливало привлекательность.

- Тебе сколько лет, Плежер? - улыбнулся он.

- Двадцать один, - хмуро сказала она. - Уже старуха, по моему разумению.

- Достаточно взрослая, чтобы понимать что к чему. Надень халат, пожалуйста.

- Я вам просто не нравлюсь, - она наморщила носик.

- Плежер, пожалуйста...

Она двинулась к нему. В глазах - чистота и невинность, будто у маленькой девочки, если не брать во внимание вполне налитое и самое обворожительное из виденных им тел...

Задребезжал звонок.

Плежер остановилась как вкопанная. Выражение лица было такое, словно она никогда раньше ничего подобного не слышала. Дарелл преобразился: быстрым и выверенным движением выхватил из-за пояса курносый револьвер 38 калибра, подтолкнул девушку к ванной и бесшумно скользнул в прихожую. Когда Плежер увидела револьвер, глаза у нее чуть не выскочили из орбит. Хотела по первому побуждению сказать что-то в сердцах, но решила повременить.

- Кто там? - спокойно спросил Дарелл, не открывая замка.

- Посылка. От миссис Осборн.

- Прекрасно.

Дарелл жестом приказал Плежер спрятаться в ванной, потом впустил рассыльного в форме, дал на чай и закрыл за ним дверь.

- Ты ведь коп, да? - тут же спросила Плежер. - Думаешь, за мной кто-нибудь придет сюда?

- Мало ли что, - ответил он. - Вот тебе новые вещи.

- На кой они ляд мне сдались! - рявкнула она. - Мне нужны мои старые. Я еду домой к папаше.

- Почему? Что случилось?

- Вы мне уже начали нравиться, мистер Сэм, а потом я увидела эту вашу железяку, лицо у вас стало странное и я испугалась. Никогда прежде я не замечала, чтобы люди так сразу менялись. Потому я перерешила. Вы не станете помогать моему Джонни. Вы постараетесь упрятать его в тюрягу.

- Да, если он того заслуживает, - ответил Дарелл.

- Но он мой парень. Я не хочу помогать вам ловить его.

- Он подстрелил твоего отца. Он хотел застрелить тебя, - принялся убеждать Дарелл.

- А мне плевать! - Но прежняя режимость вроде пошла на убыль. Неужели она все забыла? По-видимому, да. Воспользовавшись минутным замешательством, он вскрыл коробку и одно за другим продемонстрировал два платья, нейлоновое белье, чулки, шерстяной костюм и под конец пару красных туфель. Вот они-то, туфли, и решили исход дела. Как будто Сайдони, даже не повидав девушку, угадала ее вкус. От восторга Плежер сложила губы кружочком, с воплем схватила в охапку все вещи и, пританцовывая голышом, понеслась в ванную одевтаься.

Дарелл поплелся на кухню, устало опустился на стул и щедро плеснул в кофе бурбона.

7

В девять вечера того же дня Карлотта Кортес-Дункан одевалась к обеду. Несмотря на три года, проведенные в эмиграции, Генерал настаивал на соблюдении испанского обычая. Карлотта не возражала против поздней трапезы. Скорее солидаризировалась с ним в соблюдении ископон веков заведенного порядка.

Хустино наблюдал в спальне за ее одеванием. Генерал, как обычно в приличном подпитии, рассматривал в собственном кабинете военные карты, схему, расчеты, витая в винных парах и грезах. Профессор Хуан Перес пребывал в нервном расстройстве, по каковому поводу давно закрылся в своей мансардной комнате. В доме было тихо. На улицы Нью-Йорка ложились легкие снежинки и, едва достигнув асфальта, таявли, отчего на тротуарах и мостовых было слякотно.

- Ты же знаешь, Хустино, - в голосе Карлотты звучало благоразумие, тебе не следует быть здесь в этом время.

- А что такое? Кто узнает?

- Генералу не понравится...

- Я так спешил, чтобы повидать тебя и рассказать о нашем первом успехе.

Карлотта видела в зеркале смуглое лицо помрачневшего Хустино.

- И ты называешь это успехом?

- Да!

- Но кое-что не удалось...

- Это легко поправить.

Он положил руки на ее обнаженные плечи. Фаланги пальцев заросли черными волосиками, а из-под манжет выбивались густые, жесткие завитки. Одним словом, грубыми, даже варварскими выглядели эти руки на матовой белизне ее кожи.

- Не сейчас, Хустино, - бесстрастно сказала она. - Мне пора одеваться.

- Ну, я хоть посмотрю.

- Дикарь и дурак!

- Пусть это глупо, но я люблю тебя, дорогая.

- Да уж - тебя не переделаешь, - заметила Карлотта.

Он засмеялся. Карлотте показалось, будто зеркальное стекло не выдерживает его самодовольного присутствия и постепенно мутнеет. Из глубин памяти выплыл давым-давно виденный портрет средневекового венецианского купца с черными волосами, вьющимися крытыми барашками и глазами заговорщика - свидетелями сардонической мудрости и человеческой слабости. Она немного побаивалась Хустино в связи с его прошлым. Глава тайной полиции при Генерале, когда тот был у власти на родине, Хустино чего натворил, не гнушался изуверских методов и испытывал при этом чисто физическое наслаждение. Но она в себе уверена - сумеет с ним справиться, хотя, вероятно, не так быстро, как с Джонни. Придет время и Хустино подчинится, будет с благоволением целовать следы ее ног, будет с радостью ползать на брюхе, как паршивый пес, лишь бы его не гнали.

Впрочем, внешне Карлотта оставалась вполне спокойной и ничем не выдавала заветые мысли. Наклонившись к зеркалу, придирчиво осмотрела себя. Изысканная кастилькая утонченность в очертаниях щек, рта, подбородка. Густо-рыжие, как бы придымленные волосы, словно отблески далекого костра в ночную пору. И глаза - прекрасные, темно-серы, проницательные и вместе с тем отрешенные. Она накрасила губы и прикоснулась пуховкой к щекам.

Обнаженная до пояса, Карлотта сидела перед зеркалом в стиле барокко, как будто не замечая цепкого взгляда Хустино. Затем надела чулки, золотистые туфли, на левом запястье застегнула массивный браслет с неограненными натуральными камнями и выбрала длинные золотые серьги в духе индейцев майа. Еще раз глянув в зеркало и не найдя никаких изъянов, встала и пошла в другой конец комнаты за вечерним платьем. Движения были полны той грации, от которой - нет никаких сомнений! - у Хустино пересыхало во рту и вздувалась штанина.

Так что его короткий и язвительный смешок не был неожиданным.

- Любимая, и задам же я тебе ночью жару!

Она повернулась к нему и оправила узкое платье из золотой ткани на крутых бедрах.

- Разве ты не все исчерпал из своего арсенала?

- Нет!

Она подняла бровь:

- Придумал что-нибудь новенькое?

- А как же!

- Но не сегодня.

- Посмотрим.

- Сегодня предстоит кое-что обсудить. В частности, Джонни.

Хустино пожал плечами. Его темные глаза сверкнули в широком зеркале, декорировавшем одну из стен спальни.

- Ну подумаешь - удрал от меня. В любом деле случается неожиданное, непредвиденное.

- Разве неожиданное и непредвиденное обязательно?

- Однако бывает. Закон природы.

- И поэтому ты упустил его!

- Он не совершит ничего опрометчивого.

- Но ты должен его найти! - резко сказала Карлотта. - Немедленно!

- А потом?

- Сам знаешь, что делать.

- Что же?

- Перестань...

- Ну скажи!

- Убить его. Он должен погибнуть.

Хустино вздохнул с явным облегчением, наслаждаясь своей победой.

- Нет причин для беспокойства. Этот глупый идеалист не понял, что мы собирались убить его в горах, как только удостоверимся в наличии груза. Не в состоянии логически домыслить очевидное - он нам отныне не нужен, более того - представляет опасность, как грубая помарка в нашем гроссбухе.

- Почему же ему удалось скрыться? - требовательным тоном спросила Карлотта.

- Виновата та девчонка в горах, которая помогла ему посадить самолет.

- Ты ее видел?

- Она не опасна. Невинное дитя природы.

- Ее убить тебе тоже не удалось.

- Не мне. Карлосу. Он был очень возбужден.

- Итак, и он и она разглуивают где-то в горах.