Рокот - Анна Кондакова Страница 8

полумрак, длинная стальная штанга у стены была завалена платьями, джинсами, кофтами и прочей одеждой с болтающимися на них красными ценниками. Кабинки по обе стороны закрывали плотные занавески до пола, короткий коридор заканчивался зеркалом в полный рост. Над ним светился маленький плоский экран с цифрами 23:48.

– И зачем мы здесь? – спросил Стас.

Незнакомка не ответила. Подавив в себе вскипевшее самолюбие и ненависть к собственной беспомощности, Стас огляделся. Краем глаза он уловил движение одной из занавесок.

Дыхание участилось, на висках выступил пот. Стас подошел ближе к кабинке и резким движением сдвинул штору вбок.

Выдохнул.

Там стоял манекен, покрытый белой простыней. Злясь на себя за мнительность, Стас покачал головой, усмехнулся и обернулся к девочке.

– Ты зачем меня сюда привела? – спросил он уже более миролюбиво. – И вообще, как тебя зовут? Кто ты такая?

На вопрос девочка среагировала так, что стало страшно.

Она прильнула к стене у зеркала и принялась царапать по бежевым панелям ногтями, с леденящим кровь остервенением, с невыносимо противным скрипом. И быстро, неестественно быстро, двигая рукой.

Ее ногти ломались, кровоточили, но она продолжала писать.

Большими печатными буквами она нацарапала на стене свое имя:

ПОЛИНА.

Из царапин брызнула темно-красная жидкость, похожая на ягодный сироп, и потекла по стене.

Стас попятился в сторону выхода: интуиция подсказывала – нет, вопила, – что надо спасаться.

Он оглянулся на то место, где был проем, выход из примерочной в зал магазина (господи, никогда не буду заходить в примерочные… никогда…), взгляд в панике искал дверь, но не находил ее. Лишь бесконечный коридор с кабинками и занавесками.

На ослабевших ногах Стас продолжал пятиться, старался не делать резких движений.

Девочка не спускала с него темных ведьмовских глаз, ее правая рука с обломанными ногтями нырнула в оттопыренный карман дождевика и вынула то, что Стас видел лишь раз в своей жизни, на ретровечеринке у Жанны, своей девушки, любительницы тематических междусобойчиков.

Это был портативный кассетный магнитофон. Небольшой, чуть крупнее ладони, с мелкой белой надписью «Электроника-мини-стерео».

Полина протянула магнитофон Стасу. Но он уже успел отойти от нее метров на десять и продолжал отступать назад в надежде, что там, чуть дальше, найдется выход в торговый зал.

Стас перевел взгляд с раритетного магнитофона на лицо Полины.

Она улыбнулась.

И впервые он заметил, что зубы у нее гнилые, а одного резца не хватает. В уголках ее рта собралась темная, как густое какао, слизь и двумя струйками потекла к подбородку. Такая же слизь полезла из глаз, запачкав щеки, будто она плакала чем-то черным и не могла себя остановить.

Белесые губы девочки сложились в дудочку. Вместо звука изо рта вырвался пар, примерочная наполнилась запахом тины, сладостью гниющей плоти.

Так вот чем она на него дышала. Мертвечиной, а не ягодной жвачкой…

Стас зажал нос и рот ладонью, но это не спасло его от приступа тошноты. Он несколько раз сглотнул и задержал дыхание, чтобы его не вырвало прямо под ноги.

Часы над зеркалом щелкнули и показали 23:57. Стас только на секунду отвлекся и глянул вверх, на экран, но когда опустил взгляд, сизое и распухшее лицо Полины находилось от его лица уже в нескольких сантиметрах.

В живот уперся магнитофон.

– Я должен взять его… да?.. – выдохнул Стас.

Он обхватил пальцами влажный пластмассовый корпус, прижал к себе. Полина кивнула и улыбнулась. Потом поднесла руку ко рту и показала жестом: «Поговорим».

Потолочная подсветка магазина затрещала, заискрилась, погасла и тут же вспыхнула вновь. Девочка исчезла, а Стас каким-то немыслимым образом оказался прямо перед зеркалом в конце коридора.

Несколько секунд он глубоко дышал и смотрел на свое ссутуленное тело, серое лицо, блестящие глаза и расширенные от ужаса зрачки. Он не сразу заметил, что позади кто-то появился.

Не Полина.

Это был тот самый манекен, скрытый под простыней.

Стас внезапно почувствовал себя беззащитным, совершенно беспомощным. Пусть он не верил во всякую чепуху вроде потусторонних сил, но к такому совершенно не был готов.

Борясь с желанием заорать во всю глотку, он обернулся, отпрянул к зеркалу и буквально прилип к нему спиной.

Манекен шевельнул головой. Мышцы на ногах Стаса тут же стали мягкими, колени ослабли. Ему, как никогда в жизни, захотелось зажмуриться, но он до боли вытаращился на манекен, ловя малейшие его движения.

– Поговорим, приятель? – донесся из-под простыни голос. Въедливый и хрипящий, словно там скрывался старик. Двухсотлетний старик.

Стас еще пытался отыскать в происходящем логику, здравый смысл, объяснение и убедить себя, что все увиденное и услышанное – чей-то жестокий розыгрыш. Да, возможно, когда он сдернет покров с неизвестного, им окажется знакомый придурок, возомнивший себя гением черного юмора.

– Ты вышел на новый уровень, приятель, – прохрипело снова. – Можно сказать, сегодня ты потерял эзотерическую девственность. Твои слуховые фантомы стали громче. Теперь ты не только слышишь, но и видишь нас. Хочешь узнать, как это называется? Это называется Гу- лом смерти. Те, кто обречен на вечное молчание, обретают го-о-олос и пло-оть.

Ткань на голове неизвестного колыхнулась.

Нет, так долго притворяться и не умереть со смеху не смог бы даже самый искусный актер.

Внутренне сжавшись в пружину, Стас ждал того, что этот кто-то наконец засмеется и скинет с себя простыню. Или сейчас, прямо сейчас, стоит лишь поднять руку, подойти, сдернуть покров – и Стас сам узнает, что за говнюк чуть не довел его до обморока.

– Ты устал от голосов, мы знаем, о-о, уж мы-то знаем, как ты устал, приятель, – продолжало нечто. – С самого детства, бедный мальчик, ты слышишь нас… слышишь, как нам хорошо здесь, в нашем аду, в нашей Башне. Я хочу поздравить тебя, приятель. Отныне ты имеешь в него доступ… доступ в наш ад… теперь наш ад проник в твою маленькую грязную жизнь… маленькую… маленькую… грязную жизнь… Как тебе это, приятель? Нравится? Добро пожаловать в наш ад! Теперь это наш общий а-ад! Наша общая Башня!

Простыня порвалась.

Высунулась желтовато-серая рука, покрытая голубыми матовыми жилами, и принялась слепо шарить по воздуху. Подгнившие тонкие пальцы в бурых пятнах механически задергались, будто играли на невидимом пианино.

Опять прозвучал скрежещущий голос:

– Отныне и навсегда мы все повязаны с тобой Гулом смерти. – Голос стал угрожающе громким. – Посмотри, как нам хорошо! Отныне мы будем приходить к тебе каждый вечер, приятель… каждый вечер. Жди нас в новом обличье, каждый вечер в новом обличье, ведь мертвые никогда не повторяются. Мы устроим тебе такой аттракцион, что ты не вытянешь и недели. Ну так что?