Справедливости ради - Kelly Newborn Страница 8

— Просто не думала, что ты это вообще запоминал, — ответила я, глядя ему в глаза, испытывая некоторое смущение.

— Для людей, которые мне дороги, нет необходимости что-то запоминать. Это просто остаётся в памяти, как нечто важное… — после этих слов мне стало ещё волнительнее. Я даже, наверное, покраснела. Кажется, он заметил это. — Это просто посиделка двух друзей. Непринуждённая болтовня и только, — он накрыл мою руку своей. — Ты должна понять, что я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неудобно или неприятно. Мы веселимся и отдыхаем. И празднуем, — он улыбался, своей открытой, искренней улыбкой. И мне стало как-то спокойнее. Чувство приближающейся казни словно отступило.

Нам принесли выпивку и пивную тарелку. Макс с блеском в глазах, и улыбаясь, сказал:

— Ну, погнали? — и поднял первую рюмку.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Всё, как в тумане… В полусне пронеслись мои собственные слова:

— Ты же знаешь, что я тебя люблю? — также во сне пришло понимание, что я сказала это никому иному, как Максу. Боже! Боже! Божечки!!! — запаниковала я, уже почти проснувшись. Я попыталась оторвать лицо от подушки, и открыть глаза, но свет ударил напрямую в мозг, пришлось оставить эту затею. Решила дотронуться одной рукой до головы, чтобы попытаться остановить нереальное головокружение, и почувствовала, как рука трясётся. Голова гудела, и была, словно налитая свинцом, и даже с закрытыми глазами, всё кружилось.

— Ууууу-ху-ху, — простонала я вслух. Этот стон, гулом отдался в голове, словно раскалывая её на части, я с силой зажмурилась от боли. Потом всё-таки приоткрыла глаза. Сильно обрадовалась, увидев родные стены своей спальни. И тут, с другой стороны кровати раздался шорох.

— Хотел бы сказать доброе утро. Но пока, оно скорее тяжёлое, чем доброе… — если б не вертолёты, я бы спрыгнула с кровати. Но сил хватило только, чтобы повернуть голову, а по факту — просто проелозить лицом по подушке, и открыть глаза. Макс?! — обомлела я. В моей постели… И тут меня накрыла новая паника. Твою мать, Ангелина! Вчера ты отпраздновала день рождения за все прошлые годы и за будущие тоже! Я зажмурилась, в надежде, что всё это, как-нибудь само исчезнет, но дыхание Макса всё никуда не исчезало.

Так как мозг завёлся не сразу, решение, что прежде, чем паниковать, надо оценить ситуацию, пришло с некоторым запозданием. Я, не открывая глаз, проверила одета ли я, ощупав себя левой рукой под одеялом. Одежда оказалась на месте. Я, одним глазом, посмотрела на Макса. Он даже толстовку не снял. Так, ладно… Это уже неплохо. Не катастрофа, по крайней мере. Надеюсь, что признание в любви — это сон, а не воспоминание…

— Оцениваешь ситуацию? — с лёгкой издёвкой спросил Макс. Я не без труда перевернулась на спину и посмотрела на него. Для перебравшего вчера, он на удивление нормально выглядел. Лежал на животе, лицом на подушке, руки под подушкой — так естественно, будто это самое привычное и обычное дело — лежать в моей постели.

— Пытаюсь восстановить события, — лучше бы я молчала. Голос прохрипел, и от разговора, всё снова стало кружиться.

— Что ты помнишь? — он с интересом посмотрел на меня. У меня в голове будто запустили спусковой механизм, и закрутились шестерёнки, в состоянии, когда им бы не шевелиться, по крайней мере, сутки. — Хочешь я тебе помогу? — предложил он, видя моё замешательство.

— А ты что, помнишь всё?

— Всё основное и важное… — это прозвучало немного пугающе.

— Рассказывай.

— Мы начали с виски… — это я помнила. В памяти всплыло смеющееся лицо Макса. Как он рассказывал мне о своих родных. Забавные истории из их семейной жизни. Оказывается, у него есть брат и сестра. — Ты расслабилась аккурат к пиву. Так что я отлично всё рассчитал…

— Ты что, так и планировал? Накачать меня до поросячьего визга? — неожиданно, мозг осознал, что за окном светло — утро, и я должна быть на работе уже. — Твою мать! Работа!!! — я резко подскочила на кровати. И такой фокус обернулся для меня чуть ли не потерей сознания.

— Если ты спокойно дослушаешь, то узнаешь, что у тебя сегодня выходной. Медленно ложись назад, — он даже не двинулся с места. Я сделала, как он сказал. — Так вот, к моменту, когда мы дошли до пива, ты решила, что сегодня на работу не выйдешь, и написала в кадры, что берёшь отгул.

— А ты? — спросила я, медленно повернув к нему голову, и, чувствуя как успокаивается резко возникшая паника.

— А я утром сообщил о том же.

— Ладно. Что было дальше? — потому что момент перехода на пиво, уже был, как в тумане, а дальше — просто пустота.

— А дальше ты была обычным человеком, который умеет отдыхать и веселиться, — я такого откровения не ожидала. — Должен отдать должное, ты умеешь веселиться и держать меру, одинаково хорошо, — я чуть не начала хохотать во всё горло. Остановило только то, что моё тело такое бы не пережило.

— Да, особенно виден мой контроль сейчас, — сыронизировала я.

— Да, дослушай же… — я замолчала в ожидании. — Ты сказала, что надо прогуляться, чтобы чуть выветрить алкоголь. Мы пошли на набережную… — я нутром почувствовала, что подходим к чему-то важному. — Мы сели на лавочку и тогда ты рассказала мне, почему не празднуешь свой день рождения, — господи… Я с силой зажмурилась. — Не знал, что у тебя в жизни столько всего случилось, — его тон стал таким серьёзным. А мне не хотелось открывать глаза. Сердце стучало так громко, что звук отдавался в голове. — Я сказал тебе это вчера и, раз ты не помнишь, я повторю, — я открыла глаза и посмотрела на него, так как его тон был таким серьёзным, что было не по себе. — Ты могла рассказать мне, и я бы поддержал тебя. Поддержал бы тогда, и поддержу сейчас, если тебе это необходимо, — я никогда не умела показывать даже родным свою слабость. Никогда. И никому. И то, что он сказал, будто прорвало дамбу во мне. Я закрыла лицо руками и заплакала. Я почувствовала его руку на своём плече. Это не было похоже на меня. Но, наверное, это было мне нужно больше всего. В том момент. А может быть, и задолго до него. Я повернулась к нему и обняла. — Чшшшш. Всё хорошо. Не плачь, — он гладил меня успокаивающе, но поток